Читать книгу "Операция «Зомби» - Сергей Самаров"

Юрок осторожно, чтобы не щелкнул замок, открывает свою дверцу. Я точно так же открываю свою. Замки так хорошо смазаны, что руки маслом пачкают. Я еще вчера с неудовольствием, хотя и с одобрением обратил на это внимание.

– Ты там, у себя дома, не в «быках» случайно ходишь? – это я полушутя сказал, потому что не нравятся мне наетые шеи. Шея наетая и шея тренированная – разные вещи. Уж в этом-то я толк знаю, иначе просто не сумел бы выжить при своей недавней негласной профессии. И не такая, как сейчас, помнится, шея была у Юрка в Афгане.

– С чего вы взяли? – Он даже улыбается.

– Шея у тебя «бычья».

– У омоновцев такая же... Почему про ОМОН не спрашиваете?

Я хмыкаю, потому что знаю, как недалек от правды Юрок. «Быки» и омоновцы похожи и внешне, и характером. Я однажды по необходимости положил троих омоновцев на мокрый асфальт за шесть секунд. И шеи их не спасли. Юрка так, пожалуй, не положишь. Я сам его учил. Хотя попробовать, может, и стоит... Со временем все теряют квалификацию. Потерял, естественно, и я, хотя всячески стараюсь поддерживать себя в необходимой форме. Но с армейским периодом меня нынешнего сравнивать трудно. Да и не стоит сравнивать. У меня уже и психология другая. Тогда я за страну свою был в ответе и серьезно относился к своим обязанностям. Сейчас отвечаю только за собственную жизнь. При всей моей жизнелюбивости уровень ответственности явно не тот.

– Ладно. К делу. Для начала я зайду с фасада, посмотрю на собак, – предложил я. – А ты контролируй боковой выход и подвал. Я передвигаюсь по часовой стрелке. Ты – против.

– Годится. – Он первым выходит из машины.

Легкая камуфляжка на поясе за спиной оттопыривается. От обычной поясной кобуры такого не бывает.

– Ты все-таки взял свой обрез, – морщусь я.

Он чуть смущен. Но смущен угрюмо. В голосе упрямство, которое мне, человеку в работе рациональному, трудно объяснить.

– Привык к нему. Я уже много раз представлял, как Крысавца из него расстреляю... Картечью... Чтобы кровь ведрами хлестала...

Но «АПС» у него уже в руке. Большой палец «прогулялся» – слышу я по звуку, – переключая предохранитель на одиночный огонь, потом на автоматический, потом опять на одиночный, и возвратил его в исходное состояние. Профессионально «прогулялся», почти заученно, проверяя работу. Не забыл, значит, настоящее оружие. Это меня утешает.

– Беру фору в четыре минуты. Через четыре минуты ты должен быть на углу забора. Я рукой дам сигнал с угла дома. Если случится задержка, жди еще две минуты, потом работай автономно. Старайся, чтобы шума было меньше. Помни о соседях.

Юрок в знак согласия так скрипнул зубами, что у меня холодок по спине пробежал. Ох и зол он...

И я при этом обязан делать вид, что аплодирую самодеятельному концерту!

Я покинул машину и, не оборачиваясь, пошел в сторону дороги, на ходу прилаживая непривычный приклад арбалета к плечу. Мне не надо контролировать бесшумность шага. Это отработано до автоматизма. План, нарисованный напарником, я выучил достаточно хорошо и теперь сразу, срезав путь через кустарник, оказался на нужном месте.

Здесь, со стороны фасада, забор не целиком из кирпичной кладки. По обе стороны ворот по два кованных из хорошего металла решетчатых звена – каждое метра по три длиной. По краям звенья укреплены в кирпичные квадратные колонны. За первой колонной я и остановился, выглядывая из-за угла во двор.

Мутновато-белесая луна освещает двор достаточно хорошо. Собак не видно и не слышно. Нет их и на крыльце, где горит красивый, под старину стилизованный фонарь. Впрочем, я и не ожидал их встретить. Но все же надо проверить.

Я наклонился и поднял с земли камень. «Время бросать камни...» Бросил во двор и стал наблюдать. Нет, не видно собак. Днем они вполне могли бы оставить звук без внимания. Слишком много днем посторонних звуков. Ночью же сторожевые собаки такого себе не позволяют. Значит, они в доме, если они есть вообще. Это может несколько осложнить ситуацию. Но арбалет и в доме стреляет так же бесшумно, как на улице. С той только разницей, что в доме дистанция стрельбы будет короче, а времени на прицел, соответственно, меньше. Следовательно, надо обострить внимание.

Двор пуст. Я совсем уже хотел было шагнуть вперед и перемахнуть решетку, когда посмотрел на окна и отступил назад. За одним из стекол мансарды отчетливо просматривался небольшой зеленый ободок. Вот так-так... Охрана не спит, охрана работает. А я чуть не подставился. Зеленый ободок бывает у бинокля со встроенным прибором ночного видения и у ночного прицела оптической винтовки.

Интересно, это ждут меня именно сейчас или просто постоянно просматривают территорию? На всякий случай... Юрок бы сказал, что после двух неудачных покушений логично предположить вероятность повышенного внимания. Мы не могли так засветиться, чтобы нас непременно сегодня ждали. Не проводили мы больших подготовительных мероприятий, которые при малейшей неосторожности оставляют следы.

Когда я бросал камень, зеленого ободка не было. Я обязательно заметил бы его. Должно быть, шум от падения камня привлек внимание. Может быть, охранник сидел рядом с собакой, собака услышала звук и зарычала, насторожилась. Потому охранник и взял бинокль в руки.

В любом случае не отменять же намеченное мероприятие из-за какого-то бинокля. Мы и шли сюда, готовые к встрече не особенно доброжелательной. Особенно я... Здесь так встречают любого постороннего, не только нас.

Но атака с фасада отпадает.

Страшного в этом лично я не вижу. Значит, зайдем с другого конца.

Будь что будет, но мне обязательно надо идти сегодня вместе с Юрком.

Обязательно!

3

Постоянно короткие гудки. Дозвониться удалось только с третьего раза.

– Генерал Легкоступов. Мне машину. Домой еду.

В трубке продолжительная пауза.

– Извините, товарищ генерал, – вяло и невнятно, словно одновременно прожевывал что-то, ответил дежурный по гаражу. – Ни одной свободной не осталось. Подождите немного. Как только что-то появится, я пришлю.

В боксе это называется «удар ниже пояса»...

Раньше такое было бы невозможным. Еще вчера и даже сегодня утром такое было бы невозможным! Сидит там какой-то полуграмотный прапорщик, разгадывает популярные ныне сканворды и решает, кому дать машину, кому нет? Это называется порядок нынешних времен? И ему, генералу, прапорщик машину не дает, потому что он уже почти генерал вчерашнего дня. Хотя, откровенно говоря, сам прапорщик на такое не способен. Не решился бы. Значит, было ему указание сверху. Вопрос только в том – от кого это указание исходило.

Минуту подумав, Геннадий Рудольфович начал подозревать, что чей-то умысел осторожно и неназойливо подталкивает его в руки людям, имеющим в нем заинтересованность. Создает недовольство состоянием отношений с Конторой, поглотившей, словно прожорливое чудовище, всю его предыдущую жизнь, все таланты, помыслы, стремления, с Конторой, сделавшей из него – человека! – только шестеренку равнодушной государственной машины. Недовольство легко перерастает в обиду, а обида часто требует если не мести, то необходимости доказать, что рано его списывать со счетов. Достаточно грубо работают, но верно. На человека, хуже знающего «кухню заговора», это подействовало бы. Подействовало бы на современного сотрудника. Но он-то прошел школу КГБ, он сам умел в совершенстве планировать и организовывать подобные мероприятия.