Читать книгу "Итальянское каприччио, или Странности любви - Нелли Осипова"

— Не смей так говорить! — Аня почувствовала, что краснеет. Ее охватило странное чувство. Если бы с ней была не Лена, она бы решила, что это злость. Но неужели она разозлилась на Ленку? А чего она лезет, кто ее просит? Белыми нитками ведь все шито, любой мало-мальски сообразительный человек догадается, и получится еще хуже… Аня, которая третий день не могла в себе разобраться, вернее, всячески уходила от этого, вдруг отчетливо и ясно поняла — она влюблена…

Она встала и подошла к окну, отодвинула вышитую занавесочку и уставилась невидяще в темноту деревенской ночной улицы.

Тихонько подошла Лена, обняла ее за плечи, прижалась, и вдруг словно что-то прорвало внутри у Ани — она зашептала прерывисто:

— Я не знаю… ты прости… но я хочу, чтобы ты правильно меня поняла… Он мне нравится… может быть, даже я просто влюбилась, хотя мне порой кажется… впрочем…

— Анька! — закричала Лена. — Наконец-то я слышу речь нормальной бабы! Только я все просекла раньше тебя, ясно?

Лена потерлась щекой о щеку подруги.

— Ты хоть и спринтер, но жуткий тугодум, я быстрее тебя соображаю. — Лена принялась тормошить Аню, потом резко отстранила ее и очень серьезно сказала: — Только ты имей в виду, что он рационалист.

— Что ты хочешь сказать?

— Точнее, прагматик, — не ответила на прямой вопрос Лена.

— Поверь мне, у меня глаз — рентген, а кроме того, бабья интуиция. Так что крути роман, благословляю, но будь осторожна.

— По-моему, интуиция — это информация плюс анализ ситуации, — глубокомысленно изрекла Аня. — А у тебя о нем никакой информации.

— А вот и есть у меня информация!

— Откуда? Кто тебе мог сказать?

— Помнишь, на первом сборе он сказал: «На картошке все холостые»?

— Ну и что? Обычная шутка, хоть и не очень удачная.

— Хорошо, пусть так. А теперь давай считать: он пять лет учился в институте да год в аспирантуре. Что же, за шесть лет ни в кого не влюбился? И никого у него нет? А почему до сих пор не женился? Скорее всего у него все расписано, все по плану — сначала аспирантура, диссертация, научная карьера или там еще что… Я знаю таких ребят. У них все по полочкам заранее разложено. Помнишь его тетрадочку, где он всех нас расписал по факультетам, по избам, по вагонам? Вот чего я смертельно боюсь. Потому и говорю тебе, чтобы ты держала ушки на макушке, хоть и до смерти рада за тебя.

Они легли спать.

Лена немного покрутилась и затихла. От нее шло приятное живое тепло. Аня подумала, что и сама сейчас уснет, но сон куда-то испарился. Она попыталась заняться аутотренингом — «расслабляются кончики пальцев, расслабляются кисти, тепло поднимается вверх по мышцам…» Пустое дело… Она повернулась на бок и принялась привычно анализировать, или, как говорила Ленка, занялась самокопанием.

Значит, она влюблена…

Если быть честной с самой собой, то впервые. Не считать же в самом деле ее влюбленности в тренера, который работал на сборах с другой группой, — он был раза в три старше ее, седой, загорелый, с фигурой Аполлона и недосягаем как Бог. Она вспомнила, как замирало у нее сердце, когда он тренировал высокую светловолосую бегунью, прикасался к ней, шел с ней в столовку, разговаривал… Аня улыбнулась. А потом целые три недели ей очень нравился Витькин однокурсник, которого Лена усиленно ей сватала, потому что «так будет здорово — всегда вместе: и дома, и в школе, и все свободное время». Ее аргумент при всей своей привлекательности разлетелся в пух и прах при первом же серьезном разговоре с парнем, имени которого Аня сейчас никак не могла вспомнить. Разоткровенничавшись, он изложил ей свою программу-максимум: сейчас он секретарь комсомольского бюро курса, на будущий год станет членом комитета комсомола института, чтобы до окончания его вступить в партию, потому что это самый верный путь как можно скорее выехать за рубеж, а сейчас можно и пострадать на всяких собраниях и президиумах…

На том и кончилась «вся любовь» — кроме отвращения, Аня ничего более не испытывала к юному карьеристу. А тот никак не мог понять, почему его перестали приглашать в дом.

Тогда Лену не очень-то волновал такой циничный прагматизм юноши, а теперь она предостерегает Аню. Но разве можно сравнивать Николая с его собранностью, четкостью в работе и решениях с тем юнцом? Николай просто хороший организатор…

«Господи, ну влюбилась — и все тут», — подумала Аня.

И сразу же едва не поссорилась с Ленкой. Почему? Из-за чего? Она же хотела как лучше.

…Утром, после разминки Лена мимоходом спросила:

— А ты не хочешь в зеркало взглянуть, привести себя в порядок?

— В смысле? — не поняла Аня. Она не выспалась, чувствовала непривычную вялость, зарядку сделала, преодолевая себя.

— В смысле реснички подкрасить, губы… Ане показалось, что Ленка дурачится.

— Не хочу, — отрезала она.

— Что? Полюбите нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит, так?

— Перестань. Я собираюсь картошку копать, а не на светский раут. И вообще — нужны мы ему! Он даже не пришел сегодня.

Лена, язва такая, расхохоталась и закричала в раскрытое окно:

— Опаздываете, товарищ начальник!

Аня оглянулась — от калитки к избе шел, улыбаясь, Николай.

— Начальство не опаздывает, а задерживается, — ответил он, входя в комнату. — Доброе утро, девочки! Вчера зачитался допоздна, едва проснулся.

Они вышли из дому, и Аня, преодолев вдруг охватившее ее смущение, спросила:

— А что ты читал?

— Я сюда кое-какие материалы по диссертации взял, чтобы времени не терять. Сейчас разведу вас по работам, приткнусь где-нибудь с тетрадочкой, — он похлопал себя по карману, из которого торчала клеенчатая общая тетрадь, — и поработаю.

— Хочешь досрочно защититься? — спросила Лена.

— Какое там досрочно! Дай бог в срок уложиться. Надо еще успеть с публикациями, а журналы перегружены. Получается, что больше занимаешься организацией, проталкиванием, а не наукой.

— О чем у тебя диссертация? — поинтересовалась Аня.

— В двух словах и не скажешь… Ты как будущий историк должна знать такое имя — патриарх Филарет.

— Конечно.

— А я не историк, просветите — кто он такой?

— Ленка, господь с тобой! — воскликнула Аня, не замечая, что попалась на невинную примитивную уловку подруги. — Филарет — отец первого русского царя из династии Романовых.

— Разве патриарх может жениться?

— Нет.

— Тогда откуда у него сын? — не унималась дотошная Лена.

— Патриарх Филарет до принятия монашества был боярином Федором Никитичем Романовым, а уже будучи патриархом фактически возвел на престол собственного сына Михаила Федоровича и стал его соправителем…