Читать книгу "Мужей много не бывает - Адель Паркс"

— Амели, тебе пришлось сделать так много звонков! Мне так неудобно…

— То есть ты рада?

— Как мне тебя отблагодарить?

— Не надо меня благодарить. Я сама хотела это сделать, — твердо отвечает она.

Я решаю не развивать тему. Должно быть, я — это очень тяжелый случай, раз подруга моей подруги уверена, что мне нужна помощь в устройстве личной жизни.

— Если хочешь, я могу присмотреть за Эдди, — предлагает Амели.

— Значит, ты думаешь, что мне стоит пойти в этот паб и увидеться с ним?

— Да, конечно. Владелец паба сказал, что рассчитывает, что выступление твоего Стиви соберет большую толпу. Разве ты не хочешь увидеть его?

Да. Нет. Возможно. Я испытываю одновременно ужас и восторг. Только что на меня с неба свалился Стиви Джонс.

— Но как я пойду одна?

— Возьми с собой Беллу, — предлагает Амели. Некоторое время мы обе молчим. — Хотя, быть может, лучше не надо.

С прошлой пятницы Белла упомянула о Стиви всего дважды, и оба раза она назвала его «развязным, наглым уличным музыкантом».

— Ладно, тогда мы оставим ее с детьми, а с тобой пойду я, — решает Амели. — Мы даже можем не говорить Белле, куда идем, если ты думаешь, что это усложнит дело.

— А что, если он меня не помнит?

— Он тебя вспомнит.

— Мне нечего надеть. — Отговорка старая как мир.

— Чепуха, — говорит Амели тоном, свидетельствующим о том, что она распознает чепуху на слух и не приемлет ни в каком виде.

Я роюсь в памяти в поисках еще какой-нибудь отговорки, но сундук пуст.

Мне никто не нравился уже долгое время. Мне трудно признаться в этом даже себе, но, по правде говоря, я не помню, чтобы мне в жизни кто-нибудь нравился так же сильно, как Стиви. Я целую вечность была женой Оскара, и, хотя, когда мы только познакомились, я считала его очень привлекательным мужчиной, после нескольких лет совместной жизни он сильно упал в моих глазах. К тому времени, как я приобрела унизительную привычку проверять его карманы на предмет разоблачающих улик, мои чувства к нему выцвели до полной прозрачности.

После того как мы с Оскаром расстались, у меня был короткий роман с моим остеопатом. Каждый вторник мы активно занимались сексом. Мы никогда не ели вместе и ни разу не спали в одной постели. Мы даже разговаривали друг с другом очень мало. Я рассматривала его исключительно как приемлемую альтернативу антидепрессантам. Когда моя боль в спине стала более терпимой, а он нашел себе достойную девушку (кого-нибудь, у кого не висит на шее маленький ребенок и большой бракоразводный процесс), наши отношения прекратились так же резко, как начались. Я не скучала по нему ни одного дня.

Но по Стиви я уже скучаю. Четыре дня я думаю только о нем. Мне стало легче терпеть треп Большого Эйча, и я воплощенное терпение с Эдди. Вчера я больше четырех часов подряд играла с ним в капитана Крюка и Питера Пена. Это значит, что меня бесчисленное количество раз связывали мягкой игрушечной змеей, а я каталась по ковру и пыталась сбежать, а когда сбегала, меня снова ловили и заставляли пройти по доске (выложенному на полу ряду подушек). Я проделала все это с улыбкой — вот как я втрескалась в Стиви.

Я беспрерывно слушала «Чуть меньше слов» и «Поцелуй». Стиви Джонс считает, что Лаура Ингаллс — очень красивое имя. Это греет меня, словно завернутая в кашемир грелка. Я думаю о его улыбке, его пальцах, крохотных волосках на мочках его ушей. Я обожествляю его. Черт возьми! Я сохранила контроль над собой, только напомнив себе, что Стиви Джонс — это образ, созданный моим воображением: чувства к нему эфемерны и возможность трансформировать их во что-нибудь реальное столь же эфемерна. Амели не оставила от этого защитного барьера камня на камне. Кажется, она твердо вознамерилась лишить Стиви статуса виновника спутанного клубка смутных желаний и превратить его в нечто реальное.

Интересно, пойду ли я в «Колокол и длинный колос». Когда говоришь с Амели, то кажется, что это раз плюнуть.

— Надень розовую футболку с растительным орнаментом, бюстгальтер «Вандербра» и свою лучшую улыбку, — говорит она.

— А о чем мне с ним говорить?

— Придумаешь что-нибудь, — уверенно говорит она. — Приезжай ко мне в полвосьмого. Вместе с Эдди. Я улажу с Беллой насчет детей.

9. Я HE ХОЧУ ЗНАТЬ

Белла

Пятница, 21 мая 2004 года

Я не желаю, чтобы меня втягивали в этот фарс. Каждая клетка моего тела протестует против этого, но гораздо более ужасно будет остаться в стороне.

Амели позвонила мне и невозмутимым тоном спросила, что я делаю в пятницу. Я ответила, что ничего, и тогда она попросила меня посидеть с детьми. «С радостью», — сказала я. Тогда она добавила, что они с Лаурой собираются в клуб — и не могу ли я посидеть еще и с Эдди? Я была в ярости, но, конечно, ничем этого не выдала.

— Идете в какое-нибудь шикарное место? — выдавила я.

— В паб в Ричмонде. «Колокол и длинный колос». Все сразу стало понятно.

— Наглый музыкант? — спросила я.

— За все время, что я знаю Лауру, это первый мужчина, который вызвал у нее интерес, — спокойно ответила Амели. Она не сказала вслух, что не одобряет мою позицию относительно Лауры и музыканта, но что-то в ее голосе ясно давало это понять. — Она им просто бредит. Ей стоит немного развеяться. Жизнь коротка, и глупо упускать плывущую в руки возможность быть счастливой.

Я подумала, что «жизнь коротка» — это довольно подлая, но эффективная уловка. Я согласилась посидеть с детьми.

— Знаешь, что было бы для нее лучше всего? — спросила Амели.

— Нет.

— Если бы с ней пошла ты, а не я. Твое одобрение для нее много значит.

— Но я ничего этого не одобряю.

— Ее подруга ты, а не я. Я просто тебя подменяю.

— Ох, — вздохнула я. Мне льстило, что Амели так обо мне говорит, но не нравилось, что она мною манипулирует.

Ровно в 7:52 вечера я вошла в дверь паба «Колокол и длинный колос». Меня тут же накрыла волна сигаретно-алкогольного запаха. В глазах запестрело от футболок и блузок леопардовой расцветки, больших серег-колец и сумочек с изображениями Элвиса, украшенных стразами и блестками. Я и не думала, что люди до сих пор так одеваются — я имею в виду в жизни, а не в комедийных сериалах. В тех барах, которые посещаю я, люди одеты в темные костюмы, дорогие рубашки и стильные галстуки.

— Разве не здорово? — спрашивает Лаура.

— Для паба сойдет, — не заботясь о вежливости, бормочу я.

Мне настолько неприятна мысль о том, что моя лучшая подруга влюбилась в наглого музыканта, что у меня вызывает гримасу отвращения все связанное с ним. Я не хочу признаваться себе в том, что в этом пабе довольно мило. Вместо обычных окон здесь витражи. Разноцветные ромбы отбрасывают на пол и предметы затейливые отсветы, которые весело гуляют по стеклянным поверхностям. На стенах по лавровым ветвям ползают барочные херувимы. Все стулья старые и разные. Их сиденья до блеска отполированы бесчисленными вертлявыми задницами. Бархат на скамьях вытерся до нитяной основы. Везде висят большие зеркала в массивных рамах со сложным орнаментом, некоторые уже почернели от времени. При других обстоятельствах я бы этот бар похвалила, но сейчас я ворчу, что здесь слишком накурено и людно и трудно будет найти свободное место.