Читать книгу "Контакт третьей степени - Сергей Москвин"

Женщина как будто прочитала его мысли: отодвинулась и сказала:

– Не волнуйтесь. Это обычный тест, призванный определить скорость вашей реакции.

Глухарь молча кивнул, потом взглянул на свои руки. Нет, пальцы не дрожали – еще чего не хватало, но ладони вспотели. Он вытер их о штаны и тут же пожалел о своем поступке. Майорша наверняка заметила этот жест, хотя и не подает вида, сука!

Глухаря внезапно охватила злость. В обществе красивых и умных женщин он всегда чувствовал себя скованно. Это началось еще со школы, когда он тужился и потел у доски перед холеной блондинкой-англичанкой, мучительно вспоминая спряжения неправильных глаголов. Может, поэтому или по чему другому, но первые красавицы класса тоже упорно избегали Пашку Глухарева, хотя он вырос крепким пацаном и мог начистить рыло любому их ухажеру. И, кстати, чистил не раз! Но никакой личной выгоды это ему не принесло. Девчонки только злились на него: не обзывались и не жаловались – побаивались, но и не разговаривали. А в кино, кафешку или на дискач отправлялись со своими побитыми хлюпиками. Глухарю оставалось только глотать слюни, представляя себя на месте их счастливых избранников.

У парней в строительной бригаде, куда Глухарь устроился после школы, были совсем другие подруги. «Буфетчицы-минетчицы», как по-свойски называли их мужики. После пары стопарей водки или бутылки портвейна они сами норовили залезть в штаны. Назвать их красавицами можно было только, приняв в себя бутылку «белой», а уж умными – вообще никогда. С ними было просто, но и удовольствие тоже оказывалось средним, а чаще всего вообще никаким.

В армии, во время срочной, и в военном училище с красавицами Глухарю опять не повезло. По большому счету, его партнершами были все те же «буфетчицы-минетчицы»: сельские доярки да раздатчицы из курсантской столовой. Один раз, правда, удалось завалить в каптерке медсестру из санчасти. Она была смазливее остальных, но между ног у нее пахло какой-то прокисшей микстурой. Глухаря потом целый день тошнило.

Окончив военное училище и примерив офицерские погоны, он изменил самооценку и понял главное: женщины, как и все прочие самки, выбирают лучших, проще говоря, крутых, и если ты достаточно крут, то все раскрасавицы будут принадлежать тебе. Через полтора года после выпуска Глухарь женился. Его избранница, правда, не отличалась модельной внешностью, хотя многие считали ее красивой, но, уж по крайней мере, была не дурой. Недавняя выпускница пединститута, она, как и мучительница-англичанка, преподавала в школе. Они прожили вместе ровно год без особых ссор и скандалов, так, поспорили – помирились. Глухарь ее даже пальцем не тронул! В интимном плане тоже все было нормально. Во всяком случае, жена не блядовала, пока он мотался по служебным командировкам, значит, как мужик он ее полностью устраивал. А потом вдруг ни с того ни с сего объявила, что ей с ним скучно. Не устала от стирки, глажки или чего там еще замужней бабе делать приходится, а именно скучно! И никуда-то они вместе не ходят! А куда в военном городке пойдешь: клуб да баня, которая, кстати, для мужчин и женщин открыта в разные часы. И поговорить им, видите ли, вместе не о чем! А о чем разговаривать: о том, как он в командировках боевиков по горам отстреливает, или о том, как те у наших пленных солдат головы отрезают и все это на пленку записывают, чтобы потом хозяевам своим предъявить? Он на Кавказе таких кассет насмотрелся – из бандитских схронов их пачками выгребали, хватит! Когда из такой командировки возвращаешься, не до разговоров. Упасть бы на кровать да забыться. Да чтобы баба своя, родная была под боком. А ей, суке, видите ли, скучно! А на то, что обута, одета не хуже многих, и в квартире не шаром покати, как-никак он вместе с «боевыми» неплохо зарабатывал, побольше любого другого старлея, – на это ей, видите ли, наплевать! В общем, наорал он тогда на нее, дуру неблагодарную, еще приложил пару раз по роже, не сдержался. Та и слова в ответ не сказала, видно, поняла свою вину, молча собрала вещички и так же молча к родителям в Тверь укатила. А через месяц так же тихо развелась. Квартира в части, правда, за Глухарем осталась – как-никак служебная. Он, конечно, бесился поначалу, не без этого. А потом засунул обиду в кулак – что, на одной бабе свет клином сошелся?! В общем, притерпелся со своим положением. Думал, что притерпелся, пока накануне не столкнулся с этой психологиней-майоршей.

Сказать, что она была красива, значило ничего не сказать. Лицо, фигура, прическа, даже маникюр на руках – все высший класс. Куда там бывшей жене и школьной учительнице-англичанке! Но на Глухаря красавица-майорша даже не взглянула. Точнее, взглянула, но не так, как смотрит самка на своего самца. Значит, для этой сытой и ухоженной стервы он оказался недостаточно крут! А капризная судьба, словно в насмешку, поставила эту женщину над ним, хоть и на время, сделав его начальницей.

Боевой опыт, железное очко и главное – осознание своей способности убить любого позволяли Глухарю на равных держаться со всеми вышестоящими командирами, не взирая на их должности и звания, и те, ощущая эту способность, признавали их равенство. Все, кроме майора Крайновой! То ли оттого, что она как опытный психолог разглядела в нем давние комплексы и детские обиды, то ли еще по какой причине, но в первом же разговоре с ней один на один Глухарь почувствовал себя школьником, не выучившим заданный урок. Странно, ничего такого, чего бы он не знал, майорша не спрашивала, а Глухарь плавал, словно снова спрягал у доски английские глаголы, будь они неладны!

Потом были тесты – два раздела по четыреста пятьдесят вопросов вроде: «любите ли вы классическую музыку?», «любите ли охоту?», «страдаете ли головными болями?» и прочей муры. Глухарю уже приходилось проходить похожее тестирование. Разница состояла лишь в том, что на этот раз перед ним был не лист бумаги, а экран компьютера, где нужно было отмечать нужные ответы с помощью компьютерной мыши. Он вроде бы все сделал правильно, тем не менее наблюдавшая за ним майорша посоветовала ему не волноваться и расслабиться. Он бы охотно с ней расслабился, если бы она расстегнула блузку и задрала юбку. Так расслабился, что у нее потом не осталось бы сил, чтобы собраться. Однако это, равно как и другие подобные предложения, пришлось засунуть себе глубоко в жопу – с красавицей-майоршей все равно ничего бы не выгорело, а ради того, чтобы пройти подготовку по экспериментальной программе спецназа будущего, можно было и потерпеть.

Единственное, с чем Глухарь никак не мог смириться, так это с тем, что сопляка Рогожина, эту отрыжку спецназа с чугунной башкой, майорша явно выделяла среди всех остальных: и расспрашивала о нем больше, чем о ком бы то ни было, и болтала с ним на своих собеседованиях дольше, чем с другими. А уж выходил от нее сопляк такой довольный, будто врачиха как минимум сделала ему минет. А ведь в нем, если подумать, ничего, кроме самомнения да тупого упрямства, и нет. Ну разве что орденок, полученный на халяву за один удачный выстрел. Сколько у Глухаря было таких выстрелов. Если все считать да за каждый ордена давать, места на груди не хватит. А вот, поди ж ты, чем-то Крайнову сопляк зацепил, раз она так с ним возится. Может, просто жалеет, тогда другое дело. Хотя его не жалеть надо, а спровадить на гражданку или хотя бы в штабную канцелярию бумажки перебирать. А его вместо этого в армейскую разведку! Ну где логика?!