Читать книгу "Очарованная легендой - Бетти Бити"

— Ничего, сеньорита. Только легкие судороги матери-земли. Они случаются везде, даже у вас в стране.

— Не так, — сказала я.

— Иногда и так, — настаивал он, — но здесь на чистом воздухе они ощущаются больше. — Он ободряюще сжал мои плечи. Я попыталась освободиться, но он не отпускал. — Там, — сказал он, — ваша подруга?

Я посмотрела в ту сторону, куда он указал кивком головы, и увидела маленькую, очень кудрявую особу в длинной юбке и свободной блузке, которая за ухо тащила за собой человечка поменьше.

— Это не Хестер, — сказала я, — это Мораг, с одним из мальчиков-чистильщиков.

Дон Рамон притворился, что плохо видит.

— Уверены? — Он прищурил свои красивые смелые глаза, но меня не отпустил.

Он хотел, чтобы нас заметили. Я решительно вырвалась.

— Привет, вы, двое. — Мораг подошла к нашему столу и неодобрительно подняла тонкие брови. Она отказалась от предложенного доном Районом стула. — Предполагается, что ты в восточном парке, — сказала она мне. — Я только что встретила Хестер. Она рвала волосы в поисках тебя, но сейчас вернулась в резиденцию в прекрасном настроении. Что касается этого парнишки, — она трепала мальчика за ухо, пока он не завизжал отчаянно, как поросенок, — я поймала Петизо, когда он чистил карман клиента.

— Хорошенько вздуйте его, — невозмутимо сказал дон Рамон.

— О, нет, не надо, — попросила я.

С выражением отвращения на курносом личике Мораг повела мальчика к зданиям в западной стороне парка.

— А, бедняга, — сказал дон Рамон, когда я вскочила в беспокойстве и замешательстве, — вот еще одна тонкость, которую вам следует знать. Нельзя ничего сделать незаметно. Всегда кто-то видит. И сейчас, — улыбнулся он, — чувствую, вы хотите уйти и помириться с подругой. Я провожу вас к такси.

Он бросил на стол пачку купюр, не требуя счет. Мы удалились под поклоны и улыбки целого скопища официантов и вышли на улицу перед парком.

— Меня печалит тревога на вашем лице, — сказал он, сажая меня в одно из многочисленных такси… — Думаете, ваша подруга рассердится? Но в этом городе парков легко заблудиться. Центральный восточный парк, Центральный западный парк и много других. Новичок может легко перепутать.

Он пожал плечами и успокоительно улыбнулся.

Но меня волновало совсем не это. Меня волновало то, что я заметила, когда садилась в такси. Мой глаз уловил солнечный отблеск на движущемся стекле — словно кто-то следил за нашей встречей в бинокль. С балкона новой клиники, где лежала несравненная Ева Трент.

Когда я вернулась в резиденцию, Хестер была в странном настроении. Она сидела за столом на веранде, выписывая билеты для одной из экспедиций Мораг по сбору средств. Хестер посмотрела на меня со смесью любопытства, негодования и вины.

Она отмахнулась от моих объяснений.

— Легко перепутать парки. Я могла ошибиться.

— Собственно, так и получилось, — сказала я спокойно.

Она вспыхнула:

— Но вы встретили дона Рамона, не так ли?

— Действительно.

— Но именно это вы и хотели, не так ли?

— Вы хотите сказать, что преднамеренно отправили меня туда на встречу с доном Районом?

— Конечно, нет. Когда я предложила место встречи, у меня не было других намерений. Затем…

— Затем?

— Я подумала, что пойду в другой парк.

— Почему? Без причины?

— О, причина была, очень серьезная, но я не хочу ее приводить. Собственно, не имею права. Она очень личная.

— Эта личная причина имеет отношение к Джеймсу Фицджеральду?

— В каком-то смысле — да, пожалуй. Но мне действительно нельзя ее разглашать.

— Ладно, не возражаю. Только ваш Джеймс Фицджеральд более или менее предупредил меня держаться подальше от дона Рамона.

Она посмотрела на меня с внезапным раскаянием. Затем так же быстро выражение ее лица изменилось. Теперь оно выражало и неподдельную нежность.

— Джеймс? О, как характерно для Джеймса!

— Так я и подумала, — горько сказала я. — И ему не понравится, что сразу после предупреждения я отправилась на завтрак с этим человеком.

— Завтрак? — Хестер встала с негодованием. — Вы завтракали с доном Рамоном?

— Ну, в общем, в этом и состояла цель прогулки, — сухо ответила я. — Предполагалось, что мы встретимся за завтраком. Я сидела и ждала, и…

— Потом сюрприз, сюрприз, появился дон Рамон.

На мгновение мы застыли, негодующе глядя друг на друга. С тревогой я подумала, что не только восстановила против себя молодого первого секретаря, своего прямого начальника, но и ссорюсь с дочерью мистера Малленпорта. Что на меня нашло? С усилием я скрипнула зубами и промолчала.

— И он не прошел мимо?

— Нет, естественно, он остановился.

— Полагаю, он искрился веселым обаянием, лестью и заговорил вам зубы?

— Ничего подобного, — сказала я. — У него несколько экстравагантная манера разговора. Но он любезен.

— Вот видите! Вы уже верите ему, как все девушки.

— Нет! И даже если так, ничего бы не вышло. Он страстно влюблен в девушку, которая, очевидно, ужасно с ним обращалась.

— Он так сказал?

— Конечно, нет. Он ничего вообще о ней не сказал, за исключением того, что она красива.

— Красива, и только?

— Да.

— Так почему он не ухаживал за ней со всем своим обаянием, а? — надавила Хестер.

— Не знаю.

— Он говорил, что роман закончился?

— Да.

— И почему?

— Он сказал, что они не превратились в камень, как его предки в парке. Окаменели только их сердца.

Сначала мне показалось, что Хестер глубоко тронули эти слова. Затем она тряхнула головой и резко ответила:

— Ну, в общем, я довольна, что не была там, чтобы слушать такой сентиментальный вздор! — Хестер схватила свою ручку и начала яростно писать. — От Джеймса не услышишь такой ерунды, — добавила она.

— Уверена, — холодно сказала я.

Еще бы, подумала я. Его сердце уже превратилось в камень. Вряд ли его вообще можно открыть ключом.

Глава 6

Танним утром в понедельник, приняв ванну, я стояла, завернувшись в большое золотое полотенце посольства и колеблясь между розовым хлопковым платьем с вырезом в форме сердечка и черно-белым сугубо деловым спортивного покроя. Я выбрала спортивное платье со снежно-белым воротником. Я была уверена, что Джеймс Фицджеральд ожидает увидеть меня именно в таком виде. Я нанесла на ногти самый бледный лак, слегка мазнула губы помадой, наложила самые незаметные тени для век, надушилась моими самыми легкими цветочными духами. Затем спустилась на быстрый и одинокий завтрак, затем в четверть восьмого вышла на солнечное крыльцо.