Читать книгу "Мир мечтаний - Светлана Алешина"

Происходящее вокруг Таня воспринимала сквозь туман. Этот туман окружал ее, не давая сосредоточиться, воспринять реальность, и Таня была благодарна туману, потому что он не пускал боль и страх. Ужас происходящего до Тани если и доходил, то притупленно. Туман лишал его остроты.

«Господи, — думала Таня, раскачиваясь на стуле, — еще вчера я была счастливой и беззаботной! А сегодня…»

Она старалась не думать сейчас об Алисе. Это было слишком больно — даже туман не спасал. Но Алиса сама приходила к ней и смотрела так, что Тане хотелось скрыться от нее, убежать, раз уж она не могла помочь.

На диване валялся Алисин плюшевый тигр. На полочке у телевизора были разложены кассеты, которые Алиса смотрела. И все, независимо от Таниных желаний, напоминало ей о девочке, будто обвиняло именно ее, Таню, в происшедшем.

А Таня этого не хотела.

И вообще ей не хотелось думать. Она охотно бы сейчас заснула и проснулась бы тогда, когда все закончится.

Телефон зазвонил. Таня вздрогнула.

Осторожно подняв трубку, зачем-то сказала, словно опять хотела защититься на всякий случай от похитителей — вдруг они не пожелают разговаривать с ней:

— Алло, это Таня.

На другом конце провода немного помолчали, а потом она услышала его голос:

— Как ты там, Танюшка?

— Все нормально, — ответила она бесцветным голосом.

Несмотря на его появление, она не испытывала радости. Сейчас и он был размыт туманом.

— Я хотел спросить, когда ты освободишься? Я бы за тобой подъехал…

— Не знаю, — все так же равнодушно сказала Таня. — У нас проблемы. Я не знаю, когда я освобожусь.

Он не стал спрашивать, какие проблемы, а Таня не стала распространяться по этому поводу.

— Тогда до завтра?

— До завтра, — уронила слова в беспросветность тумана Таня и повесила трубку.

Глава 5

Притихший монстр устроился на диване, вытянув свои ножки потрясающей кривизны, и, озабоченно скривив губы, пыхтел, как сломанный паровоз.

— Значит, вот оно как… — пробормотал он, выслушав рассказ Анастасии Михайловны.

Вика, высказав свое мнение на его счет, снова погрузилась в презрительное молчание.

Монстр буравил меня недобрым взглядом, словно я вошла у него в число первых подозреваемых.

А может, ему просто не понравилась моя куртка, хотя грязные разводы на ней теперь напоминали узор на форме десантника, и я не видела в этом ничего предосудительного.

В конце концов, неодобрительно подумала я, рассматривая фигуру «безутешного папеньки», его носки с золотыми шнурками тоже не отвечают моему эстетическому вкусу.

— Ну, и что будете делать? — осведомился папаша.

С ума сойти!

Поистине — этот тип потрясал меня так, как никому досель не удавалось!

«Что будете делать…»

— А что будете делать вы? — нахально спросила я, глядя в его злобные глазенки.

О, как много эмоций вызвал у него мой ответ!

Сначала его глаза округлились, потом выпучились, потом вернулись назад, а из ноздрей его вырвалось оглушительное сопение. То есть, как я поняла, сопение у него было вместо огня. Мог бы — выпустил на меня струю дыма, ей-богу!

Весь его вид теперь выражал безграничное потрясение. Как? Она умеет говорить?

— То есть? — свирепо пропыхтел он. — Что вы имеете в виду?

— Ну, я так думаю, мужчина-то тут все-таки вы, вам и надо действовать, — ласково пропела я.

Конечно, я так не думала. Вряд ли его можно было обозначить мужчиной! Скорее уж ему подходило звание племенного самца с единственным недостатком — отсутствием всякой породы.

— Мы решили отдать им деньги, — вступила Анастасия Михайловна, опасливо посмотрев на Лямина, как будто она боялась, что, осознав свою принадлежность к сильному полу, этот новоявленный мужчина выкинет что-нибудь не очень-то пристойное.

— Это хорошо, — кивнул он. — Деньги у вас есть?

И тут Вику прорвало! И как — черт возьми!

До этого момента мне еще не доводилось слышать такого совершенного владения нашим трехэтажным! Высказав все, что она думала о нем, Вика тут же перевоплотилась из «биндюжницы» в величественную Афродиту и, указав рукой на дверь, холодно закончила свою речь коротким, но весомым словом:

— Вон!

Он с покорной поспешностью вскочил и бросился к дверям, бурча себе под нос всяческие непотребности в наш адрес. Большинство непотребностей адресовалось Вике.

Но Вику это нимало не взволновало. Она стояла, гордо выпрямившись, и ее лицо пылало.

Дверь захлопнулась. Мы услышали быстрые шаги.

Я посмотрела в окно и увидела нашего «супружника» уже влезающим в машину, причем — я была готова в этом поклясться — в машине находилась какая-то дама приличных размеров.

— Видите, Саша, — привлекла к себе мое внимание Вика. — Нам не на кого рассчитывать, кроме как на самих себя! И что могут сделать три женщины, скажите мне?

Да много, хотела сказать я, но не стала разворачивать перед ними всю картину моих былых подвигов.

— Ну, двое мужчин у нас есть, — успокоила я их. — А если постараться, можно привлечь и третьего. Так что, я думаю, мы сможем справиться!

Хотя и без них вполне смогли бы, самонадеянно подумала я. Женщины в состоянии сами справиться с проблемами, но…

Я себя не обманывала. Положение было настолько сложное, что могла понадобиться и сила, а…

С сомнением оглядев хрупкие фигуры обеих дам, я вздохнула. У меня тоже нет крутых бицепсов, и дерусь я из рук вон плохо. В основном выезжаю на психической атаке. Работаю же больше головой, но драться головой опасно — можно получить сотрясение мозга, который мне иногда бывает необходим. Так что придется нам все-таки взять в компанию Ларчика и Пенса!

* * *

К концу нашей беседы мой блокнот напоминал японско-русский словарь, столько в нем появилось маленьких иероглифов, галочек, крошечных бубликов, рогаликов и прочих загогулин, которые были понятны только их автору — то бишь вашей покорной слуге.

Я уже поднималась по лестнице в нездоровом стремлении отяготить лариковскую голову полученной информацией, и в этот момент меня осенила мысль, которую я сначала, нахмурившись, попыталась откинуть, но потом все-таки решила, что эта гипотеза тоже имеет право на жизнь. И, следовательно, я обязана ее проверить.

Поэтому я уселась на ступеньку и пополнила «собрание иероглифов» новыми закорючками.

— Работы, Саша, у тебя внезапно оказалось очень много, — вздохнула я. — И самое главное, работу эту надлежит выполнить в сжатые сроки, поскольку незачем ребенку долго находиться в обществе деклассированных элементов. Помимо психики, могут пошатнуться нравственные устои, а ты, как дочь педагога, не имеешь права этого допускать!