Читать книгу "Аметистовый венец - Мэгги Дэвис"

Констанс вдруг почувствовала сильное жжение в грудях. И внизу живота разлилось жгучее томление. Волей-неволей ей пришлось вытравлять из своих мыслей образ огромного золотоволосого безумца.

Высунувшись, она шумно захлопнула ставни. Проснувшаяся Беатрис захныкала. Констанс скинула с себя туфли и улеглась рядом с дочерью.

5

Окровавленная простыня с кровати новобрачных была показана рано утром, и только семьям жениха и невесты. О том, что физическая близость молодоженов состоялась, было объявлено еще ночью, когда четверо братьев жениха, ворвавшись в пиршественный зал, во всеуслышание сообщили эту новость.

«Наверное, Бертрада стоит сейчас у горящей на подоконнике свечи, – подумала Констанс. – Должно быть, с ней все в порядке, хотя де Клайтоны могли бы обойтись и без проявленной ими вульгарности».

На самом же деле Бертрада сидела на брачной постели, разрумянившаяся и хорошенькая, окруженная постоянно прибывающими гостями. На ней был красивый шерстяной халат, ее расчесанные, ниспадающие на плечи волосы были увенчаны венком из пшеницы, сухих цветов и лент. Вулфстан, ее муж, с чашей вина в руке сидел, улыбаясь, у кровати.

«Мне придется привыкнуть к нему», – сказала себе Констанс. Вокруг Вулфстана толпились его братья, все еще пьяные, но уже слегка протрезвевшие. Констанс почувствовала, что победная улыбка Вулфстана ее раздражает. По какой-то необъяснимой причине он нравился ей меньше, чем накануне. Ее сводный брат Жюльен наклонился к украшенной лентами кровати. – Ну как невеста? – шепнул он ей на ухо. – Рассказала она тебе о свершившемся чуде?

Констанс поманила пажа и, когда он подошел, послала его к де Жервилю, чтобы тот велел музыкантам выйти на лестницу. Комната была слишком мала для такой громкой музыки. От нее начинала болеть голова.

– Чудо состоит в том, что оно все-таки свершилось, – сказала Констанс. – Еще вчера она угрожала наложить на себя руки.

Констанс огляделась. На полу валялись пустые чаши из-под вина, и гости либо наступали на них, либо ударом ноги отшвыривали их в сторону. Де Жервиль позаботился о том, чтобы слуги приносили еду и напитки, но никого не отрядил для уборки.

Рядом с женихом стоял граф Харфорд со своей женой, которая держала на руках мохнатую собачонку модной в Лондоне породы. Муж и жена обсуждали с де Клайтонами последнее волеизъявление короля Генриха, который потребовал, чтобы все его знатные приверженцы поддерживали его дочь, которую двенадцати лет от роду он выдал за германского императора, главу Священной Римской империи, в качестве наследницы английского престола.

– Нормандцами никогда не будет властвовать женщина, – заявил шериф.

Граф жестом призвал его к молчанию. Еще несколько мгновений назад комната была заполнена родичами Конбурга из Фонтрево. Магнус де Бокаж, дальний кузен Констанс из Роксетера, все еще оставался там вместе с Робертом Фицджилбертом, эти двое красивых, холеных молодых людей оставались, по всей видимости, безразличными к взглядам, которые бросали на них дочери графа Харфорда.

Жюльен толкнул ее локтем:

– Ну и?..

«И что?» – подумала Констанс.

Она провела беспокойную ночь, много раз просыпалась, думая, как там ее сестра. После того как жених появился во дворе, она первая, в сопровождении своих служанок, взбежала по лестнице в опочивальню. Видя, как весело ведут себя Клайтоны, она предположила, что все обстоит благополучно.

И все же она поднялась по лестнице с тяжелым сердцем… Ведь случиться могло всякое. Обозленный сопротивлением новобрачной, муж мог избить ее до бесчувствия.

Однако она нашла Бертраду в постели с тарелкой колбасок и с кружкой эля. О том, что произошло ночью, сестра не хотела говорить ни слова. Испытав столько, как оказалось, напрасного беспокойства, Констанс готова была залепить ей хорошую затрещину, но успокоила себя мыслью, что в конце концов все кончено – и слава богу! Она сама стащила с кровати простыню с кровавыми пятнами…

– Она говорила о своем намерении служить господу богу, – сказала Констанс своему сводному брату, – путем преданного служения своему супругу. И о высшем счастье – подарить ему много детей.

Жюльен присвистнул. Да так громко, что кое-кто повернул голову в их сторону.

– Стало быть, чудо все-таки произошло. Скажи, наша милая сестрица считает, что она в самом деле стала невестой Христовой?

Констанс проследила направление его взгляда. Из своего гнезда Бертрада посылала молодому мужу томные взгляды. Вулфстан оживленно разговаривал со своими братьями и ничего не замечал. Глядя на Бертраду, можно было с уверенностью сказать, что ее страсть ко всему возвышенно-духовному претерпела сильные изменения.

– Он выставил напоказ всю ее глупость, – шепнул Жюльен на ухо Констанс. – В этом-то и заключается чудо.

Констанс не могла удержаться от смеха.

– Ты богохульствуешь.

Она сказала себе, что ей следовало бы больше полагаться на здравый смысл. Особенно в таких вещах. Чего-чего, а самоуверенности у жениха в избытке.

По лестнице поднялось несколько валлийских вождей, среди них и Маредадд ап Гиванви. Хотя в комнате было много народу, Маредадд подошел к Констанс, чтобы поторговаться то ли о покупке, то ли о продаже скота.

Время для этого было самое неподходящее. Народу все прибывало и прибывало.

– Я не могу уделить вам внимание. Мне предстоит сейчас выслушать петицию наших деревенских ткачей, – сказала она. – А с вами займется мой управляющий, Пьер де Жервиль.

– Мы должны договориться с тобой прямо сейчас, дочка. – Вокруг них собрались и остальные валлийцы. – И здесь, и на юге стоит сильная засуха, – сказал он. – Значит, к середине лета скота будет не хватать. Для него просто не будет корма. Поэтому лучше сделать нужные закупки сейчас.

Констанс вздохнула. Маредадд вел дела с нею точно так же, как с ее отцом. Тут у валлийцев не было никаких трудностей, их женщины свободно занимались торговлей. На лестнице маленький оркестр, куда присоединился и волынщик, громко заиграл новую мелодию. Констанс, едва слыша своих собеседников, торопливо договорилась о зимних поставках.

После того как валлийские вожди удалились, подошли Роберт Фицджилберт и Магнус де Бокаж.

– Миледи, – Клер поцеловал ее руку, которую Констанс тут же отдернула. Посланник короля улыбнулся, показывая свои ровные белые зубы. – Магнус, – сказал он, поворачиваясь, – ваша кузина – самая красивая из здешних женщин. Это не помешало ей, как мы видели, легко справиться с непокорными валлийцами. Просто не могу не польстить ей. Думаю, всем женщинам приятно слышать, как мужчины восторгаются их умом и находчивостью.

Поверх его головы Констанс посмотрела на Магнуса, который поднял брови.

– Миледи, – сказал Роберт Фицджилберт, – я ваш покорный раб и готов пасть к вашим ногам.