Читать книгу "Сущий дьявол - Данелла Хармон"

— Я намерена превратить его жизнь в ад. И вот как я собираюсь это сделать…

Глава 4

На следующее утро маркиз Морнингхолл стоял перед зеркалом и брился, когда в каюту вошел юнга Билли с подносом. На подносе был завтрак Деймона и стояла ваза с нарциссами. Юнга робко улыбнулся.

— Ваш завтрак, милорд.

Деймон повернул шею и, не спуская глаз со своего отражения, провел бритвой по кадыку.

— Знаю, болван. Совсем ни к чему во всеуслышание объявлять об этом, словно ты дворецкий в каком-нибудь великосветском доме в Англии. Поставь этот чертов поднос на стол и продолжай заниматься своими делами.

Он повернул голову так, чтобы было удобнее добраться бритвой до впадины под кадыком, стараясь не смотреть на мальчишку. Однако юнга не уходил. Деймон подвинулся таким образом, чтобы увидеть в зеркале щуплую фигурку. Улыбка юнца погасла, он часто нервно сглатывал, а в его огромных, как блюдца, глазах блестели слезы.

Деймона внезапно пронзило острое чувство вины, тут же сменившееся гневом.

— Проклятие, убирайся прочь!

Поднос со стуком опустился на стол, и Билли выбежал из каюты. Головки нарциссов покачивались от удара. Деймон смотрел на них, сжимая в руке бритву. Черт бы побрал этого мальчишку! Распустил нюни, несчастный! Всегда пытается сделать что-нибудь приятное, привнести какую-нибудь красоту в этот мир, в котором нет ничего путного, так что напрасно бедняга старается.

Все еще пребывая в раздражении, Деймон вновь переключил внимание на свое отражение в зеркале и закончил наконец бритье. Сдернув полотенце с шеи, он вытер лицо, бросил полотенце в таз и провел пальцами по нескольким мелким порезам, которых, как правило, нельзя избежать. Не следовало объяснять его дурное настроение нынешней бессонной ночью. Он пребывал в подобном состоянии духа каждое утро, поскольку наступавшие за утренними часами дни ничего приятного не сулили. Однако даже не очень убедительное объяснение все же лучше, чем ничего. А сейчас ему требовалась ссылка на какую-нибудь причину, иначе обиженные глаза мальчишки будут стоять перед ним и терзать его целый день.

Как ни пытался Деймон заставить себя забыть об искаженном обидой лице мальчика, он знал, что причиной его дурного настроения был не Билли.

Во всем виновата эта дуреха — леди Гвинет Эванс Симмз. Он потрогал пальцем крохотный порез над самым кадыком и увидел в зеркале, как льдинки заблестели в его глазах. Эта ведьма не удовлетворилась тем, что нанесла ему свой совершенно нежелательный визит вчера. Она не успокоилась тем, что ввергла его в состояние гнева, пообещав превратить его жизнь в ад; ей оказалось мало оскорбить его напоминанием о его неудачах. Она к тому же посыпала ему соль на раны, явившись к нему в одном из самых эротических снов, искушая его своим розовым ртом, сверкающими глазами и телом, которым он отчаянно хотел обладать. И в приступе похоти и ярости он в этом сне швырнул ее на палубу, на тот коврик, который сейчас находился рядом, и овладел ею. У него начинала стучать кровь даже при воспоминании об этом. Чопорная и элегантная леди Симмз лежала на его коврике, словно обыкновенная шлюха, стонала и просила, чтобы он взял ее…

Просила…

Он медленно оторвал от горла пальцы. В зеркале глаза его казались пустыми, лишенными всякого выражения, однако они потемнели, что означало: им снова овладевает гнев. Черные брови его оставались неподвижными, на лбу не обозначилось ни морщинки, рот казался высеченным изо льда. Мужчина, который смотрел на него, был невозмутим, элегантен, холоден, лишен всяких эмоций, душевных переживаний и угрызений совести. Деймон приподнял подбородок и потрогал пальцем маленький порез. Как бы он хотел поставить эту воительницу на место!

Глаза его вспыхнули недобрым светом. Прямо здесь и прямо сейчас.

Деймон почувствовал, что его заполняет гнев, подобно тому как расплавленная лава заливает все пути. Его пальцы сжались в кулаки, и он уловил в зеркале, как демонически сверкнули его глаза. Не в силах более смотреть на это злое лицо, он резко повернулся на пятках и дернул к себе стул. Злость клокотала у него в груди, подступала к горлу, стучала в висках и с каждой секундой становилась все сильнее. Перед его глазами проплывали сцены: коммодор Джулиан Лорд в зените славы, приветствуемый тысячами почитателей, — и он, Деймон, на мгновение познавший славу, но быстро ее потерявший; его первый, уранического склада капитан, который лупил его по заднице до тех пор, пока Деймон не поборол страха высоты и не научился взбираться на мачту; а затем перед взором возник Адам Болтон, которого продвинули в ущерб его карьере потому, что тот был сыном адмирала; этот мерзавец постоянно стоял на его пути, затем затеял с Деймоном драку, которая кончилась дуэлью, и теперь отец Адама Болтона мстит ему за смерть сына, лишив его возможности стать фигурой на флоте. Мать, швыряющая в него винную бутылку, унижение, испытанное в Оксфорде, эта чертова плавучая тюрьма и вот теперь — насмешки леди Гвинет Эванс Симмз.

Надо успокоиться! Деймон прижал ладони к вискам и посмотрел на поднос с завтраком: тосты, с военной аккуратностью уложенные на маленьком металлическом поддоне, кусочки масла на крохотном блюдечке, нож, вилка и ложка, завернутые в белую хрустящую салфетку, крепкий черный кофе в фарфоровой чашке, эмалированные розетки с мармеладом и джемом — все так чинно, изысканно. Господи, как хочется все это смахнуть, разбить! И над всем этим — тошнотворный запах смерти и болезней, распространяющийся со всего судна…

Что-то взорвалось у него внутри. С нечеловеческим воплем Деймон стукнул кулаком по столу и смахнул рукой с подноса все-все эти дурацкие блюдца, розетки, чашки и даже нарциссы — такие красивые, дразняще веселые и солнечные, когда весь мир так мрачен. Фарфоровая чашка разлетелась на тысячи брызг. Разлился кофе, разлетелись тосты, нарциссы рассыпались по коврику, слабо шевельнули лепестками — и замерли. И валялись на полу смятые и словно обиженные. Деймон уперся локтями в стол и обхватил руками голову, пытаясь обуздать вспышку безумной ярости.

Затем, когда в каюту влетел Билли и в смятении замер, оцепенев от учиненного разгрома, Деймон встал, наступив подошвами на цветы, и быстро вышел из каюты.

В тот самый момент, когда кулак лорда Морнингхолла сокрушал хрупкую посуду на подносе, человек, которого называли Черным Волком, вывел свою шхуну из защищенной скалами бухточки и направил ее в открытое море.

Коннор Меррик происходил из семьи, члены которой во времена всевозможных смут чувствовали себя как рыба в воде. Его отец, капитан Брендан Джей Меррик, занимался каперством во время американской войны за независимость, а сейчас владел успешно функционирующей верфью в партнерстве с дядей Коннора — Мэтью Эштоном, который имел репутацию горячей головы. Мать Коннора — Майра Меррик — руководила школой мастерства судовождения, а во время войны была несносным сорванцом. Выдавая себя за мальчишку, стала первоклассным командором на шхуне «Пустельга». Дед Коннора Эфраим, корабел по профессии, отличался скандальным и непредсказуемым характером. Его сестра Мейв убежала из дома, когда ей было шестнадцать лет, и в течение семи лет, возглавив пиратскую шайку, терроризировала острова Вест-Индии, пока британский адмирал Фальконер, влюбившись в нее, не пресек ее неправедную деятельность с помощью обручального кольца.