Онлайн-Книжки » Книги » 📔 Современная проза » Матисс - Александр Иличевский

Читать книгу "Матисс - Александр Иличевский"

206
0

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 11 12 13 ... 74
Перейти на страницу:

А Надя однажды нашла парасольку. Она ходила с ней, как с воздушным шаром за ниточку – подняв локоть, и то и дело заглядывала со стороны на это ажурно-шелковое сооружение. И Вадя важно поглядывал на нее.

МАТЬ

XXI

Перед смертью мать оживилась. А то все ругалась. Теперь давала советы. Дикцию ее сократил паралич, она шепелявила занемевшим языком, и Надя, понимая не сразу, иногда смеялась, объясняя матери, что и как у нее получается неправильно.

– На дворе октябрь, не ходи нараспашку. Не форси! Повязывай голову.

– Имей свои мозги. Не поддавайся влиянию.

Мать давала отрывистый совет – и после замолкала, обдумывая следующий.

– Помни – хороших мужиков нет. Сходись с незлыми.

Слегла мать тотчас, как они въехали в комнату.

В Псков они приехали к единственной родне – троюродной сестре мамы. Но тетка оказалась в беде: разделе имущества при разводе, и была им не в помощь.

Из Азербайджана они прибыли налегке: квартира в пригороде Баку ничего не стоила. Здоровья матери едва хватило на хлопоты: ночевали сначала то в рабочем общежитии, то на вокзале, то при реставрирующемся монастыре. Тетка приходила поплакать: она оказалась бездетна, и муж, прождав восемь лет, был теперь неумолим.

Мать ходила по школам, детским садам – без прописки никто не хотел брать на работу. Она думала возвращаться. И это тоже была тьма, но своя, знакомая, можно даже сказать, солнечная. И море там было. Рядом с морем легче.

Наконец в собесе открыли программу помощи беженцам, они въехали в коммуналку.

Надю, хоть она и закончила техникум, нигде не привечали. Черты лица – наследие слабоумия, побежденного неистовыми усилиями ее матери – с порога обеспечивали ей репутацию дурочки.

В квартире жили еще две семьи. За стенкой обитала тихая въедливая бабушка, из комнаты которой разлетались по квартире попугаи и вышагивал ворон Яшка размером с курицу. Бабушка эта наведывалась к ним с инспекцией:

– Пардон, птички к вам не залетали?

Ворон был говорящим – он подскакивал в кухне на подоконник, кромсал герань и выхаркивал: «Будь готов! Всегда готов!»

Вторая комната была занята двумя стариками, каждый день громко спорившими о том, придет к ним сегодня сын или не придет. Иногда они взрывчато ссорились. После затишья в их комнате, грохоча, катались пустые бутылки.

Мать разбил инсульт, она отлежала полгода и померла.

Перед смертью мать всполошилась. Звала к себе сестру (Надя, ревя, бежала нараспашку по первому снегу, привела), медленно целовала ей руки, просила не оставить дочку.

Сестра охала, плакала и скоро ушла.

Мать высушила слезы и два дня давала дочери наказы.

– Не опускайся! Процесс необратим.

– Тренируйся! Читай. Читай без устали. Решай кроссворды.

– Считай! Счет – это важно. Помнишь, я тебе читала про Пифагора? Он тоже все время считал.

– Следи за газом. Уходя – проверяй. Не держи керосин в комнате.

Мать умирала долго. Волнами. Скулила. Сбрасывала одеяло. Надя ничего не понимала. Она поднимала, укрывала. Снова поднимала. Большое дряблое тело матери сводила судорога. Надя снова поднимала одеяло.

Когда затихла, губы вытянулись и стали оплывать.

С неподвижных глаз текли слезы.

Надя никогда не целовала мать.

XXII

На Пресне у них было несколько регулярных занятостей. Одна из них состояла в том, что они присматривали за самоделковым мемориалом, посвященным погибшим в дни Октябрьского Восстания.

Однажды весной, на родительскую субботу, с раннего утра они околачивались на Ваганькове. Вадя время от времени бегал через дорогу на Армянское кладбище, надеясь еще там подгадать какую-нибудь бросовую службу. К полдню Надя нарвала березовых веток и с таким веничком стала украдкой подходить к могилам, на которые никто не пришел. Она обметала их от прошлогодней листвы, вырывала сухой бурьян и украдкой, стыдливо морщась, что-то шепча, с изобильно украшенных могил перекладывала конфеты, печенье, яички, искусственные цветы.

И тут приметила ее тетка, смотрительница.

– И-и-и, что ж ты, окаянная, делаешь-то, а? – тетка набросилась на нее через оградку.

Надя всполошилась с испугу и стала кланяться в пояс.

Тетка недавно стала работать здесь смотрительницей и крик подняла для того, чтобы услышали сторожа, чтобы поняли ее усердие.

Но когда она уже нешуточно увлеклась, Надя обернулась и закричала на нее:

– Сахла, тетя! Не надо, сахла! – нервничая, Надя вставляла слова из азербайджанского языка.

Тогда пришел один из сторожей, здоровый парень в военном камуфляже, подозвал перепуганную Надю, сходил вместе с ней за Вадей, дал ему клещи, лопату, моток стальной проволоки и привел их к Белому Дому.

У правого крыла, в парке, напротив подъездов, у которых больше всего погибло от снайперов людей, были установлены щиты с красными вымпелами, усеянными фотографиями, с кратким описанием, как и где погиб, неказистые оградки – то вокруг крашеного железного креста, то вокруг деревянного резного, с коньком. Стояли пыльные венки, стенды с описанием октябрьских событий, памятными фотографиями, списками и биографиями погибших. Все вместе напоминало небольшое сельское кладбище.

Вадя вскапывал клумбы, Надя граблями чесала траву, рыхлила землю. Мужчины с траурными повязками на рукавах, женщины в черных платках тихо переговаривались и, шурша целлофаном, хлопотали у стендов.

С тех пор они стали время от времени приходить сюда – присматривать, подновлять, поправлять, укреплять. Надя прибирала вокруг, подклеивала фотографии. Вадя поправлял памятные сооружения, подбивал гвоздиками полиэтилен, подновлял стержнем с черной пастой буквы в списках, выцветших за год.

Один раз Вадя призадумался, набрал со стройки досок, сколотил «козлы», намотал вокруг космы колючей проволоки, насовал в нее несколько труб, примотал еще каких алюминиевых обрезков, – и потом весь день ползал вокруг на коленях, подвязывая к проволоке обрывки красного флага, насаживал кусочки фольги, вправлял поломанные гвоздики, которых набрал у знакомых торговок на цветочном базаре у Белорусского вокзала.

XXIII

Потихоньку Надя забывала мать. Сначала она не помнила совсем. Как мать умерла, так Надя встала и ушла. Помнит только вокзал. Как ходила по перрону, мычала. Не могла ничего молвить – только слышала себя, свое страшное мычание, и постепенно глохла.

К ней подошел милиционер, взял под локоть, пробовал увести, что-то спрашивал… А она мычит.

И больше ничего не помнит, совсем. Ни похороны, ни тетку. Память долго спустя – частями стала проявлять ей происшедшее.

1 ... 11 12 13 ... 74
Перейти на страницу:

Внимание!

Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Матисс - Александр Иличевский», после закрытия браузера.

Комментарии и отзывы (0) к книге "Матисс - Александр Иличевский"