Читать книгу "Сукины дети - Леонид Филатов"

– Игорек! – Левушка склоняется к Игорю. – Ты живой?.. Не пугай меня!.. Ответь что-нибудь!

Гордынский молчит. Левушка беспомощно озирается по сторонам.

Тоннель жутковато пуст, как улица зачумленного города. Ни звука, ни шороха. Только эхо Левушкиного голоса продолжает колотиться в гулких переходах огромного здания.

– Братцы! – отчаянно кричит Левушка. – Игорю плохо!.. Помогите же кто-нибудь, братцы!..

Левушка судорожно хватает Гордынского под мышки и волочит по тоннелю. Пот катится с Левушки градом, каждый шаг дается ему с трудом. В какой-то момент он замечает, что за Игорем тянется алая влажная полоса – полоса настоящей, а не бутафорской крови!.. – и это повергает его в ужас.

– Игорек! – жалобно просит Левушка. – Потерпи, дорогой!.. Ты слышишь меня?.. Потерпи, не умирай!..

* * *

Он еще продолжает тянуть Гордынского по пустому тоннелю, хотя уже чувствует, как деревенеют кисти рук и нарастает боль в лопатке. Он знает, что скоро боль станет невыносимой и руки разомкнутся сами собой – тогда их могут не хватиться до утра…

– Братцы! – Левушке кажется, что он кричит во всю силу легких, а между тем из горла вырывается только сиплый клекот. – Он же умрет!.. Помогите, братцы!..

* * *

…Их так и находят, полусидящими в обнимку у каменной стены. Левушка бережно прижимает к груди голову Гордынского. Кто-то щупает им пульс… Кто-то заглядывает под веки… Кто-то поднимает их на руки и несет по коридору…

* * *

…В репетиционном зале актеры хлопочут вокруг забинтованного, как кокон, Гордынского. Кризис миновал, страхи остались позади, но Игорь продолжает оставаться безусловным героем дня. Левушке тоже перепало несколько комплиментов, но поскольку он в сравнении с Игорьком выглядит менее эффектно – всего лишь крохотный пластырь на щеке – то ему поневоле приходится отойти на второй план.

– Я сам виноват! – Игорь уже в десятый раз с удовольствием анализирует ситуацию. – Надо было сразу же вырубить первого. Он был поздоровей. А я стал демонстрировать класс, показывать приемы…

– Помолчи, балаболка! – с плохо скрытой симпатией прикрикивает Федяева. Видимо, Гордынскому опять удалось на какое-то время завоевать это суровое сердце. – Тебя не тошнит?.. Если не тошнит – значит, все в порядке. Сотрясения мозга нет.

– Да-а, Кондратьич, – осуждающе говорит Тюрин. – Плохой из тебя Кулибин! Сигнализация, сигнализация!.. А она не фурычит!..

– Почему не фурычит? – обижается Кондратьич. – Схема работает отлично. Только контакт иногда барахлит… Техника – упрямая вещь!..

– Они пошли в атаку! – Борины глаза полыхают мрачным огнем. – Значит, наша угроза не принята всерьез. Предлагаю с сегодняшнего дня всем ночевать в репетиционном зале. Сюда же надо перенести канистры с бензином!

– Боря, вы так страшно говорите! – зябко хихикает Ниночка. – Как будто и вправду собираетесь облить себя бензином и поджечь!

– А вы, Нина, – тихо говорит Левушка, – все это время полагали, что мы шутим? В таком случае вы ошиблись, и вам еще не поздно уйти…

* * *

…Сима распахивает дверь в свою гримуборную и останавливается на пороге. Аллочка бьется в истерике, Ниночка успокаивает рыдающую подругу.

– Вы чего, телки? – озадаченно спрашивает Сима. – Дома какое несчастье?.. Или это у вас с голодухи?

– Не хочу! – заходится от рыданий Аллочка. – Не хочу больше играть в народовольцев!.. Не хочу голодать! Не хочу обливаться бензином!

– А-а! – нехорошо улыбается Сима. – Вот оно что!.. Решила мазать лыжи?.. Ну так катитесь! Только тихо, без деклараций…

– Вы на нее не сердитесь, Серафима Михайловна, – просит Ниночка. – Просто так совпало… У Аллы сегодня день рождения…

– Во кретинка! – всплескивает руками Серафима. – Тогда тем более чего реветь! Веселиться надо! В твоем возрасте это еще праздник.

– А с чего мне веселиться? – Аллочка продолжает всхлипывать. – В этот день Толик всегда водил меня в «Арагви». Абхазские розы покупал. Вот когда было весело…

– Ну насчет «Арагви» – это вряд ли, – задумчиво говорит Сима. – И розы тоже… А день рождения мы тебе сотворим. И не хуже, чем твой Толик…

* * *

– Коля! – Левушка умоляющими глазами смотрит на монтировщика декораций Колю Малинина. – Если не ты, то никто. На тебя вся надежда. Нужны цветы. Желательно розы. Это дело чести. Рискнешь?

– Да я – пожалуйста! – неуверенно говорит Коля. – Но ведь там же оцепление… Кто же меня пропустит обратно?.. А незаметно, я думаю, не проскочишь!..

– Проскочишь! – настаивает Левушка. – Со стороны столярного цеха здание не просматривается, там крыши. Потом – ты не артист, тебя никто не знает, в крайнем случае мы потребуем, чтобы тебя пропустили!

* * *

…Гремит бравурная музыка. Стремительно раздвигается занавес. Из глубины сцены на зрительный зал идут Аллочка и Андрей Иванович. Она – в крохотной изящной короне и в длинном сверкающем платье. Он – в смокинге, в цилиндре и в белых перчатках.

– Господа! – торжественно произносит Андрей Иванович. – Сегодня нашей несравненной Алле Васильевне шарахнуло целых двадцать пять! Вы скажете, столько не живут. Да, действительно, возраст преклонный. Но наша славная развалюха не сдается, отчаянно цепляется за жизнь, молодится изо всех сил, что и позволяет ей выглядеть аж на восемнадцать!.. Поздравим же нашу ветераншу с круглой датой и пожелаем ей новых сценических, а возможно – чем черт не шутит! – и женских побед!.. Никакой день рождения не обходится без подарков, поэтому убедительно прошу вас, оторвите от себя последнее и поделитесь им с той, которая никогда не жалела для вас своего искрометного таланта! Кто что может, господа, кто сколько может!..

Музыка усиливается, актеры пестрой вереницей тянутся на сцену, перед Аллочкой растет гора подарков. Каждый подарок Андрей Иванович оценивает отдельно.

– Игорь Гордынский! – возвещает Андрей Иванович. – Не найдя в своем имуществе ничего более существенного, чем он сам, Игорь дарит юбилярше номер телефона своего общежития и право звонить ему в любое время суток!

– Вообще-то я замужем, – кокетливо улыбается юбилярша.

– Но бывают минуты острой тоски!.. – разводит руками забинтованный Гордынский.

– Супруги Тюрины! – продолжает Андрей Иванович. – Что несут на алтарь супруги Тюрины? Книга «Золотой теленок». Супруги уверяют, что из всего золота, которое они накопили за свою жизнь, эта вещь – самая дорогая… Посмотрим цену… Да, действительно: один рубль шестьдесят копеек!

Вслед за супругами Тюриными на сцене появляется степенный Дрюля со своим неизменным патефоном.

– Андрей Мартьянов! – объявляет Андрей Иванович. – Или попросту Дрюля! В отличие от всех предыдущих подарков, – это уже не просто подарок, а самый настоящий подвиг!.. Ибо представить себе Дрюлю без патефона так же невозможно, как Льва Толстого без бороды.