Читать книгу "Слабость Виктории Бергман. Часть 1. Девочка-ворона - Эрик Аксл Сунд"

Она открыла бумажник: две мятые купюры по сто крон, тридцать уйдет на билет до дома. Хотелось бы верить, что у Оке осталось что-нибудь из денег, выданных ему в начале недели на хозяйственные расходы. Даже если Олунду удастся починить машину, это, по ее подсчетам, все равно обойдется в пару тысяч.

Работа и финансы, думала она.

Куда, черт возьми, от этого денешься?

Когда Юхан отправился спать, Жанетт с Оке, взяв по чашке чаю, уселись в гостиной. Чемпионат Европы по футболу входил в решающую стадию, и по телевизору “Спортивные известия” подробно разбирали шансы сборной Швеции. Как всегда, говорилось о четвертьфинале – как минимум о надеждах на полуфинал и, возможно, даже на золото.

– Кстати, звонил твой отец, – произнес Оке, не сводя глаз с экрана.

– Что-нибудь важное?

– Как обычно. Интересовался твоим здоровьем, Юханом и его делами в школе. Меня же он спросил, нашел ли я какой-нибудь способ зарабатывать на жизнь.

Жанетт знала, что отец не выносит Оке. Однажды он назвал ее мужа болтуном. В другой раз бездельником. Лентяй. Дармоед. Список негативных эпитетов отличался как разнообразием, так и длиной. Случалось также, что отец бросал их Оке в лицо, в присутствии всей семьи.

В большинстве случаев ей становилось жаль Оке, и она сразу принимала его сторону, но все чаще ловила себя на мысли, что согласна с критикой.

Черт возьми, ведь у нас дома ничего не меняется, думала она.

Он часто говорит, что ему нравится быть при ней домохозяйкой, но, по сути, она в такой же степени является домохозяйкой при нем. Ладно бы еще он действительно сделал что-нибудь путное со своими картинами, но, по правде говоря, особого движения там не наблюдалось.

– Оке…

Муж ее не слышал. По телевизору показывали репортаж о главных тренерах сборной, и его внимание было приковано к экрану.

– У нас с деньгами, называя вещи своими именами, совсем хреново, – сказала она. – Мне стыдно, что опять придется звонить папе.

Он не ответил. Игнорирует?

– Оке? – снова попыталась она. – Ты меня слышишь?

– Да, да, – завздыхал он, по-прежнему не отрываясь от телевизора. – Но ведь у тебя есть повод ему позвонить.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, он же звонил, – с явным раздражением ответил Оке. – Наверное, теперь ждет, что ты ему перезвонишь?

Черт, это уже ни в какие ворота, подумала Жанетт.

Она почувствовала, что начинает злиться, и, стремясь избежать ссоры, встала с дивана и отправилась на кухню.

Гора грязной посуды. Оке с Юханом ели блины, чему имелось наглядное подтверждение.

Нет, мыть посуду она не собирается. Пусть себе стоит и дожидается его. Жанетт села за кухонный стол и набрала номер родителей.

Черт возьми, в последний раз, подумала она.

После разговора Жанетт вернулась в гостиную, снова уселась на диван и стала терпеливо дожидаться конца программы. Она очень любила футбол, вероятно, больше Оке, но передачи такого рода ее не интересовали. Слишком много пустой болтовни.

– Я позвонила папе, – сказала она, когда пошли титры. – Он положит на мой счет пять тысяч, так что до конца месяца мы протянем.

Оке кивнул с отсутствующим видом.

– Но больше это не повторится, – продолжила Жанетт. – Я хочу сказать, что это в последний раз. Ты меня понимаешь?

Муж заерзал на диване.

– Да, да, понимаю.

Посмотрим, подумала Жанетт.

Белые горы[17]

Эту квартиру София и ее бывший муж Лассе получили путем сложного тройного обмена принадлежавшей Софии маленькой двушки на Лундагатан и трешки Лассе на площади Мосебакке, и в результате София теперь оказалась владелицей просторной пятикомнатной квартиры неподалеку от площади Нюторгет и Парка белых гор.

Она вошла в прихожую, сняла плащ, отнесла в гостиную пакет с готовой индийской едой и сходила на кухню за прибором и стаканом воды.

Включив телевизор, она уселась на диван и стала есть.

Софии редко хватало спокойствия, чтобы полностью сконцентрироваться на еде, поэтому она всегда следила за тем, чтобы иметь во время ужина что-нибудь под рукой: книгу, газету или, как сейчас, телевизор. Хоть какая-то компания.

Горючее, думала она.

Чтобы тело функционировало, его необходимо заправлять.

Ужин в одиночестве нагонял на нее тоску, поэтому она ела быстро, непрерывно переключая каналы. Детская программа, американский комедийный сериал, реклама, образовательная передача.

Взглянув на часы, София увидела, что скоро начнутся новости, и отложила пульт, но тут у нее запищал телефон.

Пришло сообщение от Микаэля: “Как дела? Скучаю…”

Она проглотила последний кусок и ответила: “Истосковалась. Собираюсь вечером немного поработать дома. Обнимаю”.

Работа позволяла Софии преодолевать временами охватывающую скуку. А с некоторых пор ее стала все больше и больше интересовать человеческая личность.

У Софии вошло в привычку каждый вечер просматривать что-нибудь из своих записей, и она всякий раз надеялась увидеть нечто новое или ключевое.

Она решила после новостей посидеть часок в кабинете.

София встала, пошла на кухню и выбросила в мусорный пакет остатки еды. Из гостиной донеслось перечисление сюжетов программы новостей, главной новостью второй день подряд являлось убийство на Турильдсплан.

Диктор рассказал, что полиция обнародовала принятый дежурным накануне утром разговор.

Софии подумалось, что звонивший был сильно пьян.

Она достала из сумки флешку, подсоединила ее к компьютеру и открыла папку с материалами о Виктории Бергман.

Складывалось впечатление, будто в личности Виктории Бергман не хватает нескольких фрагментов. Во время их бесед выяснилось, что в детстве и отрочестве у Виктории было много травмирующих переживаний, которые ей требовалось преодолеть. Некоторые из их встреч выливались в длинные монологи, которые, строго говоря, едва ли можно было назвать беседами.

Часто София даже чуть не засыпала от непрерывной монотонной речи Виктории. Ее монологи действовали как своего рода автогипноз, вызывавший провалы в памяти и сонливость, причем у Софии тоже, и ей было трудно запомнить все детали рассказов Виктории. Когда она обмолвилась об этом коллеге, тот напомнил ей о возможности аудиозаписи и в обмен на бутылку хорошего вина одолжил маленький диктофон.