Читать книгу "Созвездие мертвеца - Леонид Могилев"

Дверь на кухню закрыта. Хотя и там все проверено. Текстов нет. Дядя Ваня — лох. Не ждет он никого и не прячет текстов. Вот они копии — повсюду лежат, с комментариями и вариантами переводов. Шариковая ручка, фломастеры, перьевой «паркер». Подарили на круглую дату. Словари и справочники. Конечный перевод. Тончайший и мудрый. Потому я и стал Дядей Ваней, что обретал эту вот самую мудрость годами.

Я не знаю, сколько у меня времени, и когда они вернутся. Поэтому тексты должны немедленно и надежно лечь в тайник. Я знаю свою квартиру так, как не знает ее никто. Не может посторонний человек знать ничего о моей квартире. О нишах, щелях, схоронах.

Я открываю дверь, а она открывается вовнутрь, и предчувствие беды возникает мгновенно и неотвратимо. Еще нога моя не коснулась линолеума кухонного, еще рука левая прижимает к груди конверт, а посторонний уже ухмыляется на табуреточке в углу, как и должно было бы ухмыляться само время. Время, но только не междувременье!

— Привет, — просто говорит он и добавляет: — Дай!

Дай так дай. На, возьми, дружок. И я бросаю конверт на колени любителя кухонных посиделок. Читай, дружок.

Вряд ли ты что-нибудь поймешь. Он надрывает конверт, поколебавшись с полминуты.

Ничего не происходит. Вот они, тексты. Но он-то почем знает, что они. Догадывается только. Но руку к телефону, лежащему на столе, тянет. И вот уже клавиша вдавлена и три кнопки номера нажаты, а всего их семь. Я бью по руке с телефоном носком правой ноги, и трубка отлетает, ударяется о стену… Шпион этот, засевший на моей кухне, любитель советоваться со старшими товарищами по телефону, недоуменно зол и огорчен. Вот он и пистолет свой служебный достает из-под мышки, из специальной кобурки.

— Так. А теперь подай трубку. Козел. Козел Иваныч.

— Слушаюсь.

Я иду в другой угол, куда это знамение времени отлетело. Совсем не пострадала, не раскололась.

— Так. Теперь бросай аккуратно мне на колени. И смотри не промахнись.

Делать нечего. Опять трубка в руках вершителя моей судьбы. А у него все хорошо. Зуммер, потом кнопочки — одна, вторая, третья…

Аэрозоль, противотараканная мерзость — а они совсем одолели, собаки, видно, кто-то в доме ремонт делает, — я спокойно снимаю колпачок и, когда уже пятую клавишку давит палец вражеский, атакую его. У этого баллона удивительно длинная струя. Я сам не предполагал, что метр пробивает, и никто этого не знает, кроме оптового продавца. То ли дефект заводской, то ли ноу-хау. Главное, стоя спиной, взять баллон со стола и атаковать. Жать на кнопку, и руку подальше и струю корректировать. И пока он рот кривит в гримасе, я бью ногой, но теперь уже не по трубке телефонной, а по пистолету, но выбить его мне не удается, и потому пуля уходит в потолок, вязнет где-то в перекрытии. А потом я хватаю его за руку, дергаю и валю на пол. Еще минуты три мы боремся, я отжимаю руку с пистолетом, а ему бы лучше бросить эту игрушку, заломать меня, руку за спину завести, наступить коленом на затылок. Но только не хочет он с оружием расстаться. Падает стол, и на полу оказывается столовый нож, вилка, и они близко, но не дотянуться. Физически он меня сильней и, кажется, одолевает, отжимает руку, переваливается на бок, и на мгновение затылок его оказывается напротив батареи парового отопления. Хорошая, в девять ребер, горячая и надежная, но как же затылок этот к ней приложить? А нужно прогнуться, почти на мостик встать, и тогда ноги упрутся в стену, и если не бороться за оружие, то все силы направляются на последний рывок. Пол у меня гладкий, столовый прибор в полуметре левей, и затылок этот вожделенный в край батареи въезжает. От боли он кричит, громко, неприятно, и пистолетик роняет, а я перекатываюсь на спину, вилку столовую хватаю, но лучше бы нож, только он дальше, и снова перекатываюсь на живот, а вилка, дугу описав, попадает моему противнику в горло, но он жив, а мне хочется зарыдать, мне страшно, противно, и кровь уже бьет ключом. И тогда я поднимаю с пола пистолет и стреляю ему в голову. От зрелища последующего и какого-то спазма внезапного теряю сознание…

Все это происходит, естественно, мгновенно почти, и только потом уже превращается в фильм ужасов. Я очнулся от двойного звонка. Зуммера телефонной трубки и трели над дверью. Нахожу конверт, прячу под рубашку, в ванной ополаскиваю лицо и накидываю халат. Под ним все в крови. Иду к двери с пистолетом в кармане халата. Открываю левой рукой.

— Друг! Ты охренел? Новый год все продолжаешь? — Это соседка из квартиры снизу. За ней маячит сосед из квартиры сбоку.

— Виноват. Все, заканчиваем. Все. Все… — Закрываю дверь.

Теперь нужно бежать. Скорее. Переодеться. Документы. Деньги. Денег почти нет. В бумажнике убитого нахожу что-то около тысячи. Переодеваюсь. Если нет ответа по этой трубке мерзкой, то они сейчас уже сюда возвращаются, и если меня не возьмут у подъезда, значит, в моем билете совпало шесть зачеркнутых цифр.

Зачеркнуто оказывается по крайней мере семь, потому что, едва я сворачиваю за угол дома, туда, куда никогда не сворачивал, слышу знакомый тенорок мотора. Я иду медленно, прикрываюсь домом соседним, потом бегу, бегу, бегу… Где-то на окраине падаю без сил.

Все, что от Бога, сбережется Создателем. Все, что от дьявола, также имеет право на сохранность. Остается только понять, по чьему велению эти тексты созданы, и стоит ли дальше находиться под защитой их силового поля. А если в них власть обеих сущностей — и небесных, и тех, что ниже уровня добра и зла, — то хранитель их обречен на спасение.

У всех у нас есть знакомые и близкие. Даже у тех, кто должен совершать зло. Но в данном случае те, кто врывается в квартиры и производит обыски, каким бы ни было месторасположение их контор, штабов и офисов, — чужие. На «государевой» они службе или на наемной. Они могут вычислить пути отхода и прихода, время начала и конца. Но не смогут врасти в ткань этого города. Они везде и всегда чужие. Даже если здесь родились.

У меня есть в этом городе друг. И я должен дойти до него. Он меня укроет. Но идти мне нужно через весь город. Лучше ехать.

Шоссе главное в стороне, километрах в двух. Я иду, никто меня пока не преследует. Сейчас кудесники и спецы с изумлением озирают совершенное мною и выходят из состояния шока. Тот, на кухне, — не просто дядька с пистолетом. Он учился. В спортзал ходил. В тире постреливал. И вдруг такое. Но скоро начнут искать. КамАЗ возникает как из-под земли и тормозит сразу. Значит, так предопределено. С ним я доезжаю до автозаправки. Здесь выхожу. Меня будут искать на выездах из города, но никак не на въездах. Поэтому на попутной «копейке» я в город въезжаю и вскоре на улице Германа Титова выхожу. Славик Баранов всегда дома. Я звоню в квартиру на третьем этаже, и дверь открывается.

История знакомства Славика Баранова и Дяди Вани

Примерно за полгода до ГКЧП желания Вячеслава Илларионовича Баранова наконец совпали с его возможностями — он отправлялся в Африку. Сварщиков его класса в области достаточно. Не в банановом раю живем. Но ко времени набора в группу на контракт многие оказались не при деле. Кто торговал уже, кто в кооперативе снимал сливки. А Славик производства не оставлял, имел блистательный послужной список, в том числе работу на Сосновоборской АЭС. Стечение обстоятельств. Ему велено было в кратчайшие сроки собрать документы, чемоданы и быстро пройти ликбез. Страна будущего пребывания франкоязычная, и хотя бы слов пятьсот нужно знать. Тогда-то он и стал искать наставника, а самый простой вариант — школьный учитель Игорь Михайлович, человек не без странностей, но в своем деле мастер.