Читать книгу "Эшенден, или Британский агент - Уильям Сомерсет Моэм"

— Боюсь, что я больше ничего не могу сделать и мое пребывание здесь бесполезно. Если произойдут какие-либо изменения, мне можно будет позвонить.

Эшенден, понимая, что мисс Кинг может оставаться в подобном положении много часов, пожал плечами и сказал:

— Хорошо.

Доктор легонько похлопал мисс Кинг по щеке с остатками румян так, словно старуха была ребенком.

— Попытайтесь уснуть, — сказал он. — Я вернусь утром.

Он упаковал саквояж, в котором носил медицинские инструменты, вымыл руки и влез в тяжелое пальто. Эшенден проводил его до дверей, и, когда они пожимали друг другу руки, доктор дал прогноз течения болезни, скривив скрытый в бороде рот. Вернувшись в номер, Эшенден взглянул на горничную. Она с тревожным видом сидела на краешке стула, словно ее пугало присутствие смерти. Ее широкое, некрасивое лицо опухло от усталости.

— В вашем пребывании здесь нет необходимости, — сказал Эшенден. — Почему бы вам не пойти поспать?

— Месье не захочет оставаться один. Кому-то следует быть с ним.

— Но почему? Завтра вам предстоит рабочий день.

— Да. В любом случае я должна подняться в пять утра.

— Тогда попытайтесь хотя бы немного поспать. Вы сможете заглянуть сюда, когда проснетесь. Alle.

— Как будет угодно джентльмену. Но я охотно осталась бы.

Эшенден улыбнулся и покачал головой.

— Bonsoir, ma pauvre mademoiselle,[8]— сказала горничная.

Девушка вышла, и Эшенден остался один. Он сел рядом с кроватью, и его взгляд снова встретился со взглядом умирающей. Эшенден испытывал неловкость, глядя в эти немигающие глаза.

— Не волнуйтесь, мисс Кинг, — сказал он. — У вас случился легкий удар. Не сомневаюсь, что через минуту-другую к вам вернется речь.

Эшенден был уверен, что заметил в ее темных глазах отчаянное стремление что-то сказать. Да, он не ошибся. Мозг умирающей буквально трепетал от желания, но парализованное тело не имело возможности ему повиноваться. Ее разочарование проявило себя очень ясно. Она заплакала, и по морщинистому лицу потекли слезы. Эшенден достал свой носовой платок и осушил влагу.

— Не терзайте себя, мисс Кинг. Немного терпения, и вы, вне сомнения, сможете сказать все, что хотите.

Он не знал, был ли это плод его фантазии, или он действительно прочитал в ее взгляде мысль о том, что у нее нет времени на ожидание. Возможно, что он просто приписал ей то, о чем думал сам. На туалетном столике находились недорогие туалетные принадлежности гувернантки — инкрустированные серебром гребни и зеркало в серебряной оправе. В углу комнаты стоял видавший виды черный дорожный кофр, а на гардеробе обитала огромная шляпная коробка из потертой кожи. В элегантном гостиничном номере с палисандровой мебелью все эти предметы казались убогой дешевкой. Свет в комнате слепил глаза.

— Может быть, вам будет удобнее, если я погашу часть ламп? — спросил Эшенден.

Оставив гореть лишь одну лампу на прикроватной тумбочке, он снова уселся. Ему страшно хотелось курить. Их взгляды снова встретились. У этой старой-престарой женщины продолжали жить только глаза. Эшенден был уверен, что ей надо что-то срочно ему сказать. Но что? Что именно? Возможно, она захотела видеть его только потому, что, почувствовав приближение смерти, у нее, столько лет пробывшей вдали от родной, давно забытой страны, вдруг возникло желание увидеть рядом со своим смертным ложем кого-то из соотечественников. Так, во всяком случае, считал доктор. Но почему она послала именно за ним? В отеле остановились и другие англичане. Среди гостей была пожилая пара — отставной гражданский чиновник из Индии и его супруга. Было бы гораздо уместнее, если бы она обратилась к ним. Более чуждого для нее человека, нежели Эшенден, в отеле не было.

— У вас есть что мне сказать, мисс Кинг? — спросил он.

Ответ он попытался прочитать в ее глазах. Осмысленный взгляд был по-прежнему обращен на него, но о том, что именно он означал, Эшенден не имел ни малейшего представления.

— Не надо бояться, что я уйду. Я останусь здесь до тех пор, пока вы этого хотите.

Ничего. Эшенден смотрел в черные глаза, и ему казалось, что глаза сияют каким-то таинственным светом, словно в их глубине пылает пламя. Глаза продолжали удерживать требовательным взглядом. А может быть, мисс Кинг послала за ним, так как знала, что он — британский агент? Неужели перед смертью она почувствовала неожиданное отвращение к тому, что так много лет было смыслом ее жизни, и у нее снова пробудилась любовь к своей стране — любовь, беспробудно спавшая половину столетия? И ее охватило неудержимое желание принести пользу тому, что когда-то принадлежало ей. «Я глупец, если придаюсь столь идиотским фантазиям, — подумал Эшенден, — подобные выдумки присущи лишь дешевым и вульгарным романам». С другой стороны, теперь каждый перестал быть самим собой, и патриотизм, бывший в мирное время уделом политиков, публицистов и дураков, в темные времена стал чувством, способным затронуть самые тайные струны сердца. Патриотизм способен толкнуть человека на странные поступки. Забавно, что умирающая не захотела увидеть принца и его дочерей. Может быть, она их вдруг возненавидела? Может быть, она почувствовала, что по их вине стала предательницей, и в последний миг жизни решила что-то исправить? (Все это крайне маловероятно, а мисс Кинг — всего лишь глупая старая дева, которой следовало умереть много лет тому назад.) Но нельзя игнорировать даже то, что представляется маловероятным. Эшенден был каким-то странным убежден (хотя его здравый смысл протестовал против этого), что мисс Кинг владеет тайной, которой жаждете ним поделиться. Она послала за ним, потому что знала, чем он занимается, и надеялась, что он сможет употребить ее слова на пользу. Она умирала и уже не испытывала страха. Действительно ли важно то, что она хочет сказать? Эшенден наклонился вперед, чтобы лучше понять, о чем говорят ее глаза. Возможно, это было нечто совершенно тривиальное, что казалось значительным лишь ее старому, изношенному мозгу. Эшендену было тошно от людей, видевших шпиона в каждом безобидном прохожем и заговор в самом невинном стечении обстоятельств. Он был готов поставить сто к одному, что от сообщения мисс Кинг, если к ней вернется дар речи, пользы никому не будет.

Но старая женщина могла знать и очень много! Обладая острым зрением и слухом, она могла иметь возможность узнать то, что тщательно скрывалось от людей, казавшихся не столь незначительными. Эшенден снова подумал о тех действительно важных событиях, которые, как ему казалось, затеваются вокруг него. Появление Хольцминдена в отеле именно в этот день представлялось ему фактом весьма любопытным. И с какой стати такие азартные картежники, как принц Али и паша, потратили целый вечер, играя с ним в контрактный бридж? Могло быть так, что у них созрел новый план. Нельзя исключать того, что назревают какие-то великие события, и сообщение старой женщины сможет изменить положение в мире. Оно может означать поражение или победу. Означать все, что угодно. И вот она лежит перед ним, лишенная дара речи. Эшенден долго смотрел на нее молча, а затем вдруг громко спросил: