Читать книгу "Катары - Патрик Вебер"

Я хорошо помню один из первых своих походов с Гадалем. Заранее предусмотрено было все. На мне была холщовая рубашка, толстый пуловер и шерстяные брюки гольф. Еще я нарочно купил пару швейцарских башмаков на шипах — для такого путешествия без них не обойтись. Рюкзак, помнится, был тяжелый. Я захватил веревку, ледоруб, молоток, ацетиленовый фонарь, карандаши, бумагу, одеяло, свечи. Хозяйка пансиона дала мне хлеба, колбасы, фасоли и даже бутылочку анисового ликера. Наконец, не забыл я запастись и сигаретами: такой курильщик, как я, без них жить не может.

Взяв на плечи груз больше тридцати килограммов, мы с верой конкистадоров устремились в горы. Я был уверен, что эта заурядная прогулка рано или поздно обернется великим завоеванием. Катары владели Граалем и сведения о нем передали (я еще не знал, каким образом) великому немецкому поэту Вольфраму фон Эшенбаху, по мотивам которого творил затем гениальный Вагнер. Мне оставалось лишь найти, что связывает этих необыкновенных людей с самой великой тайной всех времен.

Как я уже говорил, я далеко не спортсмен, но лазить по горам и погружаться в пещеры Арьежа мне было не слишком трудно. Когда человека несет сила его воли, он становится способен на великие подвиги. Но без Гадаля я ни за что не увидел бы всех чудес и тайн этих сказочных гротов. Местные жители называли их владениями Антонена. Он знал там каждый уголок, каждую самую малую трещинку, а главное — где бывают опасные обвалы. Сначала я не хотел прямо говорить, почему так интересуюсь этими местами, но потом решил открыть душу своему проводнику. Мои планы его ничуть не испугали — он стал сотрудничать со мной еще теснее.

Дома у Гадаля была очень богатая библиотека и даже маленький собственный музей, где он хранил свои самые интересные находки. Он был истинным пророком, а следовательно, его никогда не понимали. Он сталкивался с туполобыми профессорами, признававшими только исхоженные тропы официальных версий. Но Гадаль знал: есть мощный дух, веющий от земли, который превыше осязаемых фактов. Он знал: люди умирают — земля нет. Он понял, что Лангедок — колыбель великой трагедии, отголоски которой отдаются из века в век, и только люди, одаренные долгой памятью, способны понять их.

Хотя иногда мы не соглашались и даже спорили, я всегда был полон уважения к человеку, прозрения которого так помогли мне на пути к истине.

Преданный тебе

Отто Ран.

ГЛАВА 17

В пути у Ле Биана было время сделать еще несколько заметок в своем блокнотике. Он методично по порядку перечислил все кусочки мозаики, которую так настойчиво собирал. Как ни переставлял историк их в разных сочетаниях, во главе списка неизбежно оказывались два кусочка: катары и нацисты. Почему эти два слова, по видимости такие далекие друг от друга, ему казались связаны самым очевидным образом? Когда кончилась война, Ле Биан решил начать совершенно новую жизнь. На войне случай столкнул его с людьми из Аненербе — института, созданного Гиммлером для исследований о предках арийской расы. На несколько месяцев он переселился в шкуру совсем другого человека. Он был уже не молодым историком, будущим уважаемым преподавателем в провинциальном городе, а бойцом Сопротивления, сражавшимся на поле исторических загадок. После конца войны Ле Биан понял, что и его война окончена. Он встретил женщину, которая открыла для него любовь, но ей повезло меньше, чем ему. С годами к нему пришло чувство, что лицо Жозефины понемногу тускнеет в памяти. Он перевернул страницу, а вот теперь добровольно погрузился в какую-то новую историю. Боялся ли он пробудить призраки, которые старался загнать как можно дальше на границу памяти и забвения? После войны прошло семь лет, и теперь Ле Биан был готов снова дать бой лжеученым, всецело преданным идеологии Третьего Рейха.

Такси приехало в деревушку Сен-Поль-де-Жарра. Ле Биан, все еще погруженный в свои мысли, увидел гостиницу «Альбигойцы». Она стояла немного на отшибе, на самом краю деревни. Домик сразу показался Пьеру симпатичнее, чем «Источник»: желтая штукатурка, свежепокрашенные коричневые ставни. Он поднялся на крылечко из шести ступенек и позвонил в колокольчик. Дверь открыл улыбчивый человек лет пятидесяти. Должно быть, он вышел с кухни: приветствуя нового клиента, он вытирал руки красной тряпкой.

— А, это вы! — воскликнул он, показывая ровные белые зубы, еще ярче блестевшие на фоне смуглой кожи. — Хорошо доехали, господин Ле Биан?

— Да, ехать-то далеко не пришлось, — ответил историк. — Но успел полюбоваться здешними местами.

— Ну так поставьте чемоданчик и устраивайтесь, — сказал хозяин, впуская гостя в гостиничный холл. — Я вам чего-нибудь принесу выпить с дороги. Кальвадоса рюмочка пойдет?

— С удовольствием!

Жорж Шеналь пошел в столовую принести бутылку с рюмкой. Ле Биан тем временем огляделся вокруг. Стены холла были украшены гравюрами, относящимися к истории Лангедока. Но не только фигуры героев и виды неприступных замков встречали постояльцев. Там было еще древнее тележное колесо и два деревянных кресла с мягкими подушками, обитыми чересчур уж, пожалуй, яркой желтой тканью; все это давало комнате решительно деревенский вид. В глубине, прямо у лестницы, помещалась деревянная стойка, висело несколько открыток с зубчатыми краями, восхвалявших достоинства памятников края, стоял телефон, а сзади на стене деревянная этажерочка для ключей от комнат. Вернулся Жорж Шеналь с бутылкой кальвадоса, не скупясь, налил и пригласил Ле Биана присесть. Сам он сел на кресло напротив него.

— Какой вы гостеприимный хозяин — не то что в Юсса, — заметил Ле Биан.

— Вы на них не обижайтесь, — ответил Шеналь. — Юсса-ле-Бен городок маленький, да на него часто курортники набегают. Вот они иногда и забывают, что сами за счет постояльцев живут. Долго ли собираетесь здесь прожить?

— Неделю, — ответил Ле Биан с каким-то вызовом, словно убеждая прежде всего самого себя.

— И в час добрый! Здесь теперь тихо, сами увидите. Я за всю неделю только две комнаты заселил. Одна пара, они у меня постоянные, да какой-то проезжий господин, любитель пеших прогулок, очень тихий.

Шеналю явно нравилось поболтать немного с новым гостем. Он налил Ле Биану еще рюмку.

— А что вас, если позволите спросить, привело в наш дивный край? Если не сила минеральных вод — значит, конечно, гордые катары с трагической судьбой. Не ошибся?

— Что ж, — ответил Ле Биан, немного смутившись: он не ожидал такой прозорливости. — Да, я интересуюсь катарами. Мне хотелось бы поточнее понять, что с ними такое случилось. И побывать в тех местах, где они жили.

— Ну, тогда вас сам бог ко мне привел! — воскликнул Шеналь, в восторге воздев руки. — Моя гостиница недаром называется «Альбигойцы». Нуте, идите за мной!

Ле Биан допил вторую рюмку, почувствовал, что чуть захмелел, и подумал: так, пожалуй, ему легче будет задать какой-нибудь щекотливый вопрос. Хозяин провел его в комнату за столовой. Там стоял большой дубовый стол, три кресла, удобные на вид, хоть и немного продавленные, и книжные шкафы, книги в которых были расставлены по тематике: история, архитектура, религия.