Читать книгу "Под Баграмом - Владимир Быков"

Как-то партийный советник обратился к одному генералу из штаба 40-й армии с просьбой о помощи. Просьба была, надо сказать, не продуманная и малосостоятельная, да и преподнесена была с чисто партийным апломбом. Генерал, сразу уловив всё это, произнёс в ответ лишь три слова: «А этого не хочешь?» — и сделал такой эффектный жест типа танкового сигнала «заводи», что мы прыснули от смеха, а у просителя от неожиданности отвисла челюсть, и он потом долго обижался на грубость генерала, даже жаловался на него в Кабул.

В нервной обстановке Панджшерской операции мы как-то на повышенных тонах и, не стесняясь в выражениях, поругались с одним армейским офицером. Мне было неудобно, что сцена произошла в присутствии значительно старшего из нас не только по званию, но и по возрасту генерала Шкруднева Дмитрия Григорьевича. Назавтра, поостыв, я зашёл к нему, извинился за некорректные выражения, на что он, махнув рукой, сказал: «Не переживай, в вооружённых силах это принято».

«Я тоскую по родине…»

Самое сильное чувство, которое давило на нас — это тоска по Родине, близким. Помню, зашёл как-то в первые недели в Кабуле к земляку, а у него на стене висит карта Афганистана, на ней сверху по территории СССР надпись крупными красными буквами «Родина». Я так растрогался, что готов был расплакаться. На втором году службы так надоел непривычный афганский ландшафт, что я, сидя в БТРе, по дороге в Чарикар «увидел» что-то вроде миража: родную белорусскую равнину с сочной зелёной растительностью, широкой рекой. Увидел это изумительно чётко, реально. Хорошо помню, что я при этом не спал, не дремал, кажется, даже глаза не закрывал, не могу объяснить, как произошло такое видение.

Сохранились у меня трогательные стихи о Родине, написанные в первые недели пребывания в ДРА кем-то из моих коллег:

За чужим горизонтом вдали, за хребтами заснеженных гор

Я оставил кусочек земли с васильковою синью озёр.

Ты, Россия, сейчас далеко, между нами ущелья врага.

До тебя мне дойти нелегко, а до смерти четыре шага.

В другом самодеятельном произведении были такие слова: «Пускай пешком и даже без патронов, но я в Союз бы с радостью ушёл…»

Пребывание в чуждой непривычной среде, ностальгические чувства, экстремальная обстановка, отсутствие родных и близких, бытовая неустроенность дают сильный толчок отношениям землячества. Все и везде ищут земляков. С земляком можно отвести душу в разговорах о родных местах, общих знакомых, от земляка можно получить помощь в решении каких-либо бытовых вопросов, через него, если едет на Родину, можно передать письмо или сувенир родным.

Я с благодарностью вспоминаю земляческую поддержку и внимание, оказанные мне на чужой земле Иваном Васильевичем и Галиной Романовной Горошко, работавшими в Кабуле в советническом аппарате по торговым делам, полковником авиации Райкевичем Юрием Алексеевичем, врачом Юрчик Марией Федоровной, сотрудниками системы МВД Баркуном Валерием Васильевичем, Ващуком Владимиром Петровичем. Помню наши короткие встречи в Кабуле с сотрудниками белорусской милиции Иваном Аврамовичем Тихоновым, Александром Васильевичем Шпаком и другими.

Участвуя в войсковых операциях, я не раз наблюдал на кабинах автомашин воинских колонн аккуратные таблички «Волгоград», «Кременчуг», «Донецк», «Белоруссия», «Новосибирск» и т. д. Смысл этих табличек: ищу земляков. Помню, с какой радостью я встретил в одной из таких колонн в Панджшерском ущелье молодого солдата Володю Полякова из родного мне Борисова. По сей день чувствую свою вину перед ним — обещал, будучи в отпуске, навестить его родителей, но, к сожалению, не смог выполнить это обещание. Оказался у меня земляк и в Баграме — водитель в советнической группе КГБ, солдат-пограничник срочной службы Сергей Давыдов. Видя его честность, прилежание в службе, образцовое поведение, я посоветовал ему после демобилизации поступить в милицию, что он и сделал. Окончив школу МВД, он служил в милиции в Витебске, теперь на пенсии.

Должен заметить, что наиболее сильные земляческие связи были у жителей азиатских республик; русские, украинцы, белорусы были в этом плане, к сожалению, гораздо менее активны.

В трудные «афганские» годы помогали мне не только земляки, находившиеся в ДРА. Большую моральную поддержку письмами, открытками я получал от многих товарищей по совместной службе в милиции, однокурсников по университету, знакомых, за что им искренне благодарен.

Хотите похудеть?

Нас по прибытии строго инструктировали соблюдению санитарно-гигиенических правил в целях предупреждения инфекционных и других заболеваний. Позже даже вручали письменную памятку на этот счёт, вот краткая выдержка из неё:

«Помни, что для Афганистана характерно: жаркий климат, высокогорье, кислородная недостаточность, особый солевой состав воды, наличие кишечных инфекций (брюшной тиф, дизентерия, болезнь Боткина), 100 % поражение местного населения глистами, малярия, москитные лихорадки, венерические болезни, почечнокаменная болезнь. В адаптационном периоде (первые три месяца), характеризующемся общим недомоганием…, расстройством желудочно-кишечного тракта, головными болями от колебания артериального давления, тоской по близким и Родине и плохим сном, необходимо…» Далее давались медицинские рекомендации в том числе употреблять только кипячёную (даже дважды) воду для предупреждения почечнокаменной болезни, сырую воду для питья обезвреживать таблетками пантоцида, овощи и фрукты мыть с мылом и обрабатывать раствором марганцовки и т. д. Я убедился, что нас не просто стращали этими предупреждениями и советами. Всё то, что говорилось в памятке, действительно было. Все нередко мучились желудочными расстройствами. Случалось это обычно после обедов у афганцев. Выглядели они так: солдат приносит в комнату грязную клеёнку, стелет её на пол, потом, наступая на неё ботинками, кладёт лепёшки, приносит что-либо сваренное на кухне царандоя, чай. Последствия такого обеда, как говорят — по закону подлости, проявлялись иногда в самом неподходящем месте: то ли в операции, где кругом — лунный ландшафт, ни кустика, то ли в транспорте, даже в воздухе.

Однажды я должен был кое-что передать на аэродроме в Баграме одному знакомому, который прибывал из Панджшерского ущелья и далее должен был лететь в Кабул. В положенное время вертолёт прибыл, люди вышли из него, а мой знакомый, никого не замечая, озабоченно промчался к расположенной метрах в 50–100 будочке известного назначения. Не дождавшись его, я минут через 15–20 пошёл туда, догадываясь уже, что возникли какие-то трудности. На мой вопрос, что случилось, он, приоткрыв дверь, крикнул только: «Вези штаны!» Пришлось привезти ему кое-какую одежду, пакет для его униформы, отвезти его к нам домой, где он принял лекарство, отмылся, отстирался, отдохнул и только потом смог отправиться к месту назначения.

Ходила молва, что англичане, когда воевали в Афганистане, тоже мучились от желудочно-кишечных расстройств, и профилактическим средством у них была рюмка виски перед едой. Не считалось предосудительной такая профилактика и у нас, если, конечно, имелось это профилактическое средство.