Читать книгу "До чего ж оно все запоздало - Джеймс Келман"

Хуже еще не бывало. Тут и сомневаться нечего, так погано ему еще не было. Если раньше у него и были какие сомнения, теперь ни одного не осталось.

Никогда. Никогда, на хер. Никогда так худо не было. Легко говорить – расслабься, не волнуйся, говорить-то легко, а попробуй-ка сделай. Особенно если знаешь, хуже еще не бывало, ну, не бывало хуже; потому что это случилось, на хер, и это не ночной кошмар, это прямо сейчас, мать его, происходит, прямо сейчас, так что ладно, ладно, все едино надо тебе расслабиться, не волноваться, ладно, взять все в свои руки, не время психовать, все мы временами психуем, знаем, на хер, что это такое, но сейчас не время, никакой тут хлебаной проблемы нет, что случилось, то и случилось. Сэмми складывает руки на груди, закрывает глаза, поспать бы. Стоит, привалившись к стене, он в порядке, и даже в безопасности, мать ее; вот только устал, сейчас бы подремать. Но если он так и будет стоять, друг, то заснет прямо на ногах. А после явятся гребаные фараоны. Они, может, и так-то перлись за ним от самого участка. Суки сраные. А он все равно будет стоять здесь. Ну заберут они его, на хер, и что, в чем они могут его обвинить? в преднамеренном праздношатании? Охеренно смешно, преднамеренное праздношатание – имел преднамерение врезаться мордой в фонарный столб, ублюдки.

При том, как он себя чувствует, он мог бы здесь и до вечера простоять.

Ноги его убивают, в жопу, долбаные дурацкие кроссовки. Кто-то прошмыгнул мимо, он повернулся, чтобы попробовать выклянчить денег на автобус, кто бы то ни был, но передумал. Глупо. Как он узнает, с кем говорит, может, это кто-то из тех, кто в пабе работает, тогда его просто выкинут отсюда, господи-боже, может, это даже фараон, а ты у него попытаешься деньжат перехватить. При твоей-то везухе ты скоро и обеих ног, на хер, лишишься, друг, точно тебе говорю.

Ну ладно. Так, значит, так. Давай-ка вали отсюда, уерзывай.

И хоть немного практичности, друг, заради христа, приди в себя, это ж вроде арифметической задачки, дважды два четыре.

Хорошо бы присесть. Выпить с кем-нибудь. Рассказать, что с тобой приключилось. Хрен знает что, друг. Вообще-то «Жаровню» он никогда особо не любил. Были у него знакомые парни, которые там выпивали, ну, в общем, захаживали туда двое, еще из прежней команды. Но ты же, в общем, и не хотел с ними больше встречаться, разве только по делу. Да и тогда приходилось осторожничать. За все в жизни надо платить. Когда-нибудь

но не сейчас. Это Сэмми уже проходил. Что верно, то верно, друг, сумасшедшие старые денечки прошли. Тут Элен ошибалась; прошли навсегда.

И все же, представляешь, – сидишь ты со здоровенной пенящейся кружкой, с пачкой курева.

А, гребаные волшебные сказки. Хотя напиться с кем-нибудь в жопу это тоже способ попасть домой. Ребята и выпивка, знаю, о чем говорю, старый добрый бог, главный распорядитель, вот кто ему нынче нужен. Бухаловка иногда похожа на волшебный ковер. А иногда не похожа.

Ладно, делом займись. Значит, идем влево. Идем влево. Исусе-христе! Ну, давай. Хорошо, иди влево, ну хоть повернись в ту сторону. Сэмми делает шаг, не отрывая руки от стены, похлопывая по ней, пока вообще не забывает, что делает, но ведь сюда-то он добрался, господи, он к таким штукам привычен, я к тому, что ему уже случалось тащиться хрен знает куда голодным, на хер, и без гроша в кармане, замерзшим, приткнуться было некуда, друг, в общем, сплошные лишения. Он в этих играх, мать их, не новичок.

Так чего, спой что-нибудь. Хотя какие тут песни? Какие, на хер, песни? Были да сплыли.

А, ладно, сам во всем виноват.

Да в чем виноват-то, господи-боже, опять он винит себя во всем, на хер, что с ним происходит, типичная его херня. Разве его вина, что он ослеп в жопу! Ты шутишь! Какого хрена, друг. Сэмми останавливается. Значит, все-таки шел. Старался быть практичным, один плюс один, ты давай, двигайся, просто двигайся, шагай, вот так, молодец, молодец. Левую ногу жмет, сил нет, но это ладно, это ничего, ничего, главное, с тротуара не сбрести – делаешь полшага, уже немало, потом подтаскиваешь другую ногу, и отдыхай побольше, копи уверенность в себе; со стороны небось кажется, что у него, может, грудная жаба, что он приходит в себя после сердечного приступа или еще чего; он, помнится, гулял когда-то со стареньким дедушкой, много лет назад, и они каждые двадцать-тридцать ярдов останавливались передохнуть, чтобы дедуля мог отдышаться, бедный ублюдок, легкие-то у него давно сдохли, но угомониться ни за что не хотели, все время в них что-то журчало да булькало.

Ну вот, налетел на кого-то, похоже, на коротышку; крепко так его приложил, но с ног вроде не сбил. Сэмми говорит, извините, но малый не отвечает. Так что Сэмми начинает рассказывать, как он очки потерял. Все равно молчит. Может, смылся уже.

Он снова касается рукой стены, но только это уже не стена, а витрина. Может, когда он доберется до дому, зрение восстановится. Хрен знает что. Эти испытания, которые тебе посылают, – жизнь, вот что тебе посылают, жизнь.

Охеренно курить хочется, друг. Может, отправиться прямиком в бар «Глэнсиз», выклянчить у какого-нибудь мудака деньжат на такси. А, на хер, быстрее до дому дойти, чем туда, не трать попусту время, топай домой.

Идиотский, конечно, случай, да! пошел по пиву, а кончил тем, что ослеп, ублюдок, – история его жизни, везет тебе, как хрен знает кому.

Извините!

Простите.

Мать-перемать, вроде как баба, а он ее прямо за буфера и сграбастал. Господи-боже, так его еще и арестуют, на хер.

Тащится дальше. Боец, друг, вот кто он такой. Вот чего у Сэмми не отнимешь, – хлебаный боец и все тут. Спроси у него, и он тебе скажет: мозгов нету, но всегда готов биться, как хрен знает кто.

А идти все-таки надо.

Если ему попадется открытая дверь, он точно в нее завалится, на хер. Ну и ладно, кто-нибудь да подымет.

Вообще-то в черепушке у него не так уж и пусто, в школе-то он, Христос всемогущий, выглядел совсем не плохо. Пока не сбежал из нее. А, кончай, никуда ты не сбегал, враки все это.

Исусе-христе, исусе-христе.

Футбол, вот что он мальчишкой любил, футбол; просто фанатиком был, чистым фанатиком

исусе-христе

Нет, правда же, был; град там, дождь или снег – он вечно гонял мяч. И это тоже, был же у него шанс так дальше мяч и гонять. Если бы он нашел, куда приткнуться. И бойскаутом был что надо. Ну, не сработало, друг, понимаешь, о чем я, ты пытаешься чего-то добиться и просто

Ах, мать твою. Мать твою и перемать!

Куда он, к черту, забрел? Сэмми останавливается. Ну, останавливается, чему тут удивляться, он же ни хера не въезжает, где он! Ладно.

А где он, черт подери, был-то, где, к черту, был! по улице шел, вот где, не мог же он с нее соскочить, невозможное дело, ну ладно; значит, недавно он был на углу, какое-то время, на углу, на следующем от «Жаровни», хорошо, ладно, там не так чтобы угол, не настоящий, и улица тоже – не так чтобы, не настоящий большой перекресток, – так что ты правильно шаг замедлил, вот кабы тут был волшебный ковер, которого тут нет, значит, постой пока, Сэмми, ладно, просто постой здесь. Дыхание вроде восстановилось. Улица прямая. Он и шел по прямой, все время по одной линии, одной и той же, потому что прямая линия должна была привести его в жилой квартал, а там потом повернешь, и скоро будет мост, он нам и нужен. Даже будь у него деньги на такси, никто б его не посадил, слишком близко, так бы ему сказали, шел бы ты на хер! так бы прямо и сказали, потому как уж больно близко. Для такси ты слишком близко от дома, тут и ходу-то пять минут, водитель ему так бы и сказал, так что все путем, надо только перекресток миновать, тут три, что ли, улицы, сходятся, к большому пятиполосному шоссе; а как его перейдешь, так там уж и делать будет не фиг, пустяк дело, друг, так что давай пробивайся вперед, пробивайся, и все. Он отходит от угла, подняв перед собой обе руки и поводя ими из стороны в сторону, правая нога нащупывает путь, выстукивает его, и скоро он чегото касается – столб, хорошо, это край тротуара. Улица не шибко оживленная, машин на ней почти нет. Слышатся людские шаги. Можно бы и о помощи попросить, да только она ему не нужна; вот позже понадобится, а сейчас нет, лучше пока на нее не напрашиваться, потому что