Читать книгу "Дети хаоса - Дэйв Дункан"

Так была заключена отвратительная сделка. И культ, состоявший главным образом из любопытных старух, стал самым серьезным оружием деспота. До появления Стралга Первый верист был всего лишь номинальной фигурой, не имеющей власти над веристами за пределами своего города и района, а лорды крови, пытавшиеся расширить границы владений, умирали очень молодыми. Прорицательницы помогли Стралгу завоевать и удержать безграничную власть на территории всей Грани, они выдали ему бессчетное число повстанцев, которых ждала жестокая месть. И все это время они утешали себя тем, что однажды у него отнимут власть, но долгожданный момент так и не наступил и не наступит, пока черное сердце Стралга не перестанет биться.

Старейшая уже давно приняла решение и менять его не собиралась. Пусть под древним обычаем повиновения зрел гнев, следовало назначить преемницу, которая пойдет по выбранному ею пути и напишет ту же историю на следующей дощечке. Именно такой преемницей должна стать ЛеЭмбер. Да, она молода, ей нет и пятидесяти, зато она дождется смерти лорда крови.

Другой возможной кандидатурой была Молчальница. Она старше, однако слишком безрассудна; она поднимет Свидетельниц против Стралга и таким образом рискнет всем. Ее фракция твердит, что зло гораздо больше Стралга и страшнее самого Веру; порожденный им ужас будет жить и после его смерти. Старейшая не приняла их доводы, ведь нет никаких доказательств того, что сестра Стралга — Избранная Ксаран. Настоящего подтверждения этому и быть не может, а последовательницы Мэйн имеют дело с фактами, не с теориями или псевдопророчествами.

Солнечный свет дрогнул. Ее Рука должна поспешить, иначе будет слишком поздно. Трапезную уже окутали тени, которые наступали и сгущались. Она почти умерла.

И тем не менее… что делать, когда нет твердых фактов? Если боги не дают уверенности, разве смертные не должны действовать, основываясь на опыте, взвешивая возможности и учитывая то, что им не известно? Если Свидетельницы намерены разорвать соглашение со Стралгом, сейчас самый подходящий момент: он стареет, он далеко, все еще пытается завоевать Флоренгианскую Грань, как когда-то подчинил себе Вигелию. За пятнадцать лет успех сменился поражением. Если ЛеЭмбер ошибается, а Молчальница права, тогда именно сейчас нужно разорвать договор с чудовищем. Что это — легендарное провидение уходящей Старейшей, или всего лишь пустые размышления умирающей старухи? Неужели она ошибалась все эти годы?

Очень тихо появились все пять Свидетельниц. Они молча собрались вокруг нее, встав на колени около кровати, взяв ее за руки, чтобы утешить: Роза, Индиго, Корица, Колокольчик и Ива. Двое из них были почти ее ровесницами, а Иве едва исполнилось сорок. Их объединило горе, и общая печаль была так сильна, что вскоре слепые глаза Старейшей наполнились слезами. Они разделяли ее боль, зная, что теперь ее сущностью стала смерть.

— Ты можешь говорить, матушка? — прошептала Роза. — У тебя есть для нас какие-то особые слова? Заговорит ли с нами леди Мудрости, когда ты испустишь свой последний вдох?

Разумеется, заговорит. Ох, как же я раньше не поняла, что должна передать им ее слова!

— Плетение, — сказала она, — сегодня плетение!

Свидетельницы смутились, потому что не замечали очевидного.

В попытке объяснить непосвященным то, как они чувствовали мир, мэйнистки были вынуждены изъясняться метафорами. Они говорили о ткачестве, о мозаике, о рисунках. Об узлах, точках пересечения, едва заметных прикосновениях к рулю, при помощи коего боги управляли миром — одна снежинка вызывала лавину; сокровенный миг, когда муж прикасался к жене в тишине ночи, давал жизнь великому мудрецу или чудовищу, а в другую ночь та же женщина могла зачать совсем иное дитя. Свидетельницы очень обрадовались, когда им открылось понятие «плетения». Оно означало важное событие или действие, которое приведет к результатам, противоположным их пророчествам. Аналогия, естественно, относилась к нити: она доходит до края полотна и поворачивает назад, чтобы создать рисунок.

— Сегодня? — переспросила Роза. — Какова его природа?

— Она уезжает! — Старейшая из последних сил прошептала: — Его сестра… уезжает… в Трайфорс…

— Сестра? Но где случилось плетение, матушка? Скажи нам!

Почему они сами ничего не видят?

— Скьяр.

Она ощутила удовлетворение. Скьяр находился слишком далеко, чтобы здешние Свидетельницы его увидели. Однако скоро оттуда придет весть, которую вплетут в полотно истории, чтобы о ней узнали все. Судя по всему, это очень важное событие, раз сама леди Мудрости снизошла до того, чтобы о нем упомянуть.

Старейшая почувствовала новое присутствие. За ней пришла Древнейшая, пора уходить.

— Мы смиренно сохраним новое знание, — сказала Корица, как всегда выступив вперед. — Но кто станет Ее голосом с этих пор? Назови имя, матушка!

ЛеЭмбер, которая будет хранить условия договора и дожидаться, когда падет тиран?

Или Молчальница, твердившая об ужасном мраке за спиной Стралга? Ее последовательницы вызовут ярость тирана. Неужели Старейшая должна признать, что ошибалась всю свою жизнь? Нет, только не это. Сегодняшнее плетение спасет ее от позора.

— ЛеЭмбер, — прошептала она.

Она уловила их гнев, похожий на физический удар. Как смеют они сомневаться и задерживать ее в такую минуту? Почему не чувствуют присутствие Древнейшей?

— Ты сказала ЛеЭмбер, матушка?

Да. Пусть они почувствуют ее твердую уверенность. Разумеется, это должна быть ЛеЭмбер! Договор необходимо сохранить.

Теперь она может уйти. Она все сделала. Освободившись от обязательств, Свидетельница Ночная Птица, Старейшая, упала в мягкие руки Матери.

ГЛАВА 5

Френа Вигсон правила колесницу по длинному склону — копыта мерно стучали, колеса подпрыгивали на ухабах, визжали оси, тихонько поскрипывал кожаный пол. Френа держала поводья в одной руке, а другой ухватилась за перила и согнула колени, чтобы они принимали на себя толчки. Это в теории, а на самом деле она болталась, как тряпка в руках прачки. Колесница неслась вперед, и ее волосы, точно знамя, развевались на ветру. Блаженство!

— Что за деревня там, впереди? — Ей пришлось кричать.

— Биттерфилд, госпожа! — крикнул в ответ Верк. — Жалкое местечко.

В жизни мало что может быть прекрасней, чем ранним утром править молодыми онаграми, особенно когда ветер вот так треплет волосы — если, конечно, они правильной длины. Однако это не самое подходящее время для разговоров. На ровной дороге — да, но здесь вообще не было дороги. И путешествие могло многому научить.

Ее сопровождал Верк, старший стражник отца. Он держался за поручни так легко и уверенно, что даже не побелели костяшки пальцев. Его нисколько не трясло, лишь сокращались равномерно мышцы предплечий.

— Скажи ей, чтобы сбавила скорость! — завопил Альс из другой колесницы, мчавшейся за ними.