Читать книгу "У смерти твои глаза - Дмитрий Самохин"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вторая группа страничек посвящалась юбилею города. Папка с громким заголовком «300». Подробный план мероприятий по празднованию юбилея с картами и фотографиями. Я в который раз пожалел, что человечество докумекало до компьютера. Сколько полезного можно было черпнуть из карандашных заметок, смятых страничек и подчеркнутых строчек. Интернет украл целый пласт полезной для следствия информации, взамен подарив оперативность и все‑доступность.
Папка с заголовком «300» оказалась тощей. Десять документов. Кратко, но по существу.
Третий пласт информации заставил меня побледнеть. Я почувствовал, что покрываюсь мерзким волнительным потом. Папка называлась «Моисей». Дрожащей рукой я стронул курсор на папку, щелкнул клавишей мышки и испытал чувство, схожее с оргазмом. Море документов. В основном текстовые файлы в формате «Word». Я дернулся было открыть первый подвернувшийся под курсор документ, но споткнулся. Программа предлагала ввести пароль. Заминка, конечно, временная. Пароля я не знал, но Ирисов мог вскрыть документ в сущие секунды. Он не сделал это. Вполне возможно, не успел. Может, собирался договориться о сумме. Но мне продолжали оставаться доступными виртуальные страницы и рисунки. Я потыкался наугад, как слепой щенок, открылись какие‑то странные чертежи, из которых я никак не мог выжать смысл слова «Моисей» и уж тем более распутать загадку исчезновения Романа Романова. Вероятно, прочитав текстовые файлы, мне и стало бы все понятно, но из паутины чертежей и диких фотографий ответ не вытанцовывался.
Но фигуру не стоило сбрасывать с доски.
– Гонза! – окликнул я.
Кубинец оторвался от книги и вопросительно посмотрел на меня.
– Кроме Ирисова кто бы мог взломать для нас файлы?
– Мне знаком кое‑кто из окружения Вано. – Гонза задумался. – Вроде достойные ребята. Стоит подумать. Надо?
– Думать всегда надо, – съязвил я.
– Тогда я сделаю пару звонков. Найду, Даг, – пообещал Гонза.
– Еще вызови Сфинкса и Химеру. Пусть захватят амуницию. Нам потребуется боевая сила. И хорошее прикрытие.
– Ты думаешь, кто‑нибудь сунется?
– Уже сунулись, – напомнил я. Я взял трубку, не глядя набрал номер Иеронима Балаганова. Господин Чистоплюй проявился сразу же.
– Кто? – встретил он в лоб вопросом.
– Даг Туровский, – кратко напомнил я.
– Слушаю. Но учтите, вам повезло, что вы меня застали. Взгляните на часы.
Я послушался. Стрелки указывали на четверть седьмого.
«Матерь Божья – Ангелина!»
Справившись с раздражением – кажется, я опоздал, и грядет крупный скандал, – я вернулся к теме звонка.
– Во‑первых, кое‑что проясняется. Без подробностей. Комп Романова убийцы распотрошили, но наш специалист успел создать резервный диск и спрятать в надежное место. Над диском придется поработать. Я подключу специалиста. Во‑вторых… – Я подумал было попросить у Балаганова двух охранников для силовой поддержки, но оставил эту мысль.
– Что во‑вторых? – торопливо переспросил господин Чистоплюй.
– Тема отпала. Ничего. Только, господин Балаганов, думаю… У Ивана Ирисова, убитого программиста, остались жена и ребенок…
Прозрачный намек.
– Боже правый, прошло только семь часов, а уже два трупа. У Плавникова ведь тоже голодные рты остались. Но не беспокойтесь, господин Туровский, у нашей компании есть программа по благотворительной помощи. Семьи Плавникова и… как его там…
Ирисова, – подсказал я.
– Точно, Ирисова. Их семьи не останутся без поддержки. Только так. Истинно так. У вас все?
– Пожалуй.
Мы распрощались.
Я поспешно покинул приемную и поднялся в свою комнату. Наскоро переодевшись – только смокинг! – я забежал в кабинет на втором этаже и активировал катер. Если поторопиться, то я еще мог успеть к Ангелине. С половины дороги я подумал позвонить и предупредить о прибытии. Пока что я еще не начал опаздывать, но если не поторопиться, катастрофа неминуема.
С минуту я простоял перед зеркалом, размышляя, нацепить плечевую кобуру с пистолетом или не стоит. Кого в конце концов отстреливать в Мариинке. Но нацепил. Бес попутал!
Ангелина жила в Коломне, на Мясном канале. Если поторопиться и подфартит с чистой водой, то за полчаса можно домчать. Я покинул бывший генеральский особняк, поднялся на борт своего старенького, латаного‑перелатаного катера. Давно пора прикупить новый, да со стариком меня связывали нежные воспоминания. Я пробудил древний «форд», по‑моему, эту модель уже давно скинули с производства, и через две минуты, миновав кладбищенский Смольный остров, вырулил на Малый проспект.
У Ангелины я был через двадцать две минуты, поставив рекорд скорости. Дважды меня пытались задержать патрульные катера ВПС. В первый раз в районе Клубного канала, но мне удалось уйти через сад Василиостровец. Второй раз меня срезали у Горного института, но я прибавил газу, обогнул патрульные катера и ушел в Большую Неву, где в это время дня особо интенсивное движение. Мне удалось затеряться. Правда, и скорость сбросить пришлось. Потерю времени я компенсировал в канале Грибоедова. Ангелина жила вместе с матерью и отцом – профессором юриспруденции, крупнейшим специалистом в области англо‑саксонской правовой школы – в шикарном шестнадцатиэтажном доме, входящем в комплекс «Зазеркалье». Внутри – двухуровневый паркинг, офис местной службы безопасности и домовое управление вкупе с бытовыми службами: прачечными, химчистками, ремонтными мастерскими, даже собственное почтовое отделение и эллинг для ремонта катеров имелись в наличии. Службы занимали первый этаж, кроме парковки, погруженной под воду.
Опустившись на первый уровень паркинга, я занял свободное место, включил сигнализацию «Ватерлиния», подумал и, для верности запустив сигнализацию «Томагавк» – ревун, покинул борт.
Ближайший лифт располагался в десяти метрах, и я устремился к нему, чувствуя, как истошно колотится сердце.
В лифт со мной вошел пожилой мужчина – очевидец штурма Рейхстага. Он заскочил в последний момент, притормозив дверь массивной резной клюкой с головой черта в качестве набалдашника. Старик заложил в память компьютера лифта нужный ему этаж, запустил подъем, откинулся к стене и, казалось, задремал.
Я расслабился, закрыл глаза, но сердце продолжало метаться в груди, посылая шифрованные сигналы, остававшиеся для меня бессмысленным набором букв и цифр. Я отогнал от себя рой кодов и постарался представить, как буду оправдываться перед Ангелиной, но споткнулся, почувствовав, как в затылок уперлось ледяное жало.
– Не гоношись! – посоветовал недавний старик. Жало чуть углубилось в кожу, вызвав кровотечение.
– Слушай внимательно, Туровский, и не перебивай. Не в твоем интересе.
Жало отступило.
Я попытался развернуться и выбить клинок из рук старикана, но он навалился на меня, прижал к стене лифта, упер лезвие в позвоночник, щелкнул клавишу «Стоп» на пульте лифта и надсадно задышал мне в ухо.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «У смерти твои глаза - Дмитрий Самохин», после закрытия браузера.