Читать книгу "Чего боятся ангелы - К. С. Харрис"

В одном конце зала горел очаг. Себастьян с кружкой в руке пошел к нему. Гул голосов возобновился, хотя подозрительные взгляды неотступно следовали за ним, а в воздухе повисло напряжение. По стенам мелькнули тени, когда из зала тихо выскользнули несколько человек.

Себастьян прошел почти половину пути по засыпанному опилками полу, протискиваясь между плотными немытыми телами, когда мимо него впритирку прошмыгнул мальчонка лет девяти.

— Ловкий паренек, — сказал Себастьян опасно веселым голосом, выхватывая из кулака парнишки свой бумажник.

Неожиданная утрата обретенного трофея так ошеломила воришку, что тот не сразу удрал, и Себастьян, бросив бумажник в карман, успел схватить его за шкирку и развернуть спиной к себе, причем кружку с элем он так и не поставил и не пролил ни капли.

— Только опыта у тебя, боюсь, маловато.

Все взгляды в зале были прикованы к нему, и Себастьян это осознавал. Но в них сейчас было скорее любопытство, чем враждебность. Ярмарочный сторож из Ковент-Гардена, здоровенный мужик с тремя подбородками, в тесном грязном сюртуке, встал из-за ближнего стола и провел мясистой рукой по губам.

— Ха, да он анабаптист, видать.

По комнате прокатился громкий хохот, поскольку гак называли молодых карманников, пойманных на месте преступления. Их подвергали немедленному суровому наказанию — макали в ближайшую лужу.

— Ну что, окрестить его прямо сейчас, а?

Паренек сжал челюсти и смотрел браво, хотя Себастьян ощутил, как по его тощему телу прошла дрожь. Если бездомного мальчишку окунут в ледяную лужу в такую ночку, то он насмерть замерзнет.

— Не сомневаюсь, что купание ему не повредило бы, — сказал Себастьян. И его слова встретил еще больший хохот. — Но вреда-то он мне не причинил. — Раскрыв руку, Себастьян выпустил тонкую ветхую ткань рубашки уличного сироты. — Вали отсюда, — добавил он, показывая головой на дверь, поскольку парнишка замялся. — Пошел вон.

Но вместо того, чтобы удрать, парнишка остался на месте, его темные, неожиданно яркие глаза откровенно оценивали Себастьяна.

— Беглец, значит?

Себастьян застыл, не донеся кружки до рта.

— То есть?

Парнишка оказался старше, чем в первый момент показалось Себастьяну. Лет десять-двенадцать. Он явно был достаточно наблюдателен, чтобы заметить: заляпанный грязью плащ Себастьяна прекрасно сшит, причем из качественной ткани — или таковой она была несколько часов назад.

— Вы что наделали-то? Потеряли все бабки и бросились в бега, прежде чем вас упекут в долговую яму? Или кого на дуэли шлепнули?

Маленькая костлявая ручонка ткнула в красноречивые темные пятна на груди Себастьяна.

— Не, думаю, вы кого-то замочили. Себастьян сделал большой глоток эля.

— Не дури.

— Ха. А с чего ж еще такому шикарному парню прятаться в дыре вроде «Черного оленя», а?

Из задней комнаты появилась девочка-подросток с худенькими плечиками и хвостиком прямых бесцветных волос, с подносом в руках. Она поставила перед Себастьяном на стол заказанный ужин. Виконт посмотрел на небольшой ломоть подозрительно белого хлеба, на тарелку непонятно какого мяса, щедро политого застывающим жиром, и аппетит у него стал пропадать.

— Вам надо убрать бумажник куда-нибудь подальше, с глаз долой, чтобы не достали, — сказал мальчишка, когда Себастьян уселся за стол. — Понимаете, а? Это ж прямое приглашение, у вас сюртук над ним так и оттопыривается. Вообще-то грешно соблазнять честных парней вроде меня на такие вот дела.

Себастьян поднял взгляд, застыв с вилкой на полпути ко рту.

— И когда это ты был честным парнем?

Парнишка громко рассмеялся.

— Нравитесь вы мне, — сказал он, стрельнув глазами на тарелку с едой, стоявшую перед Себастьяном. Лицо его передернулось от отчаянного голода, но он быстро справился со своими чувствами. — Вот что я вам скажу. У меня есть к вам предложение. Если согласитесь, я к вам наймусь, скажем, пенсов за десять в день. Покажу вам все здешние закоулки, я могу! Буду вашим главным доверенным слугой. Знатному джентльмену вроде вас нельзя без слуги.

— Верно. — Себастьян прожевал кусок, проглотил. — Но я очень странный джентльмен. И не люблю, когда мои слуги вымогают у меня деньги.

Парнишка фыркнул.

— Ну, если уж вы так настроены против меня… — сказал он с упреком и пошел прочь, волоча ноги.

— Постой.

Парнишка обернулся.

— Лови. — Себастьян бросил ему кусок хлеба, и тот ловко поймал его одной рукой. Себастьян хмыкнул. — Ловишь ты лучше, чем торгуешься. Ладно, столкуемся.

ГЛАВА 10

Кэт Болейн впервые повстречала Рэйчел Йорк на берегу Темзы снежной декабрьской ночью более трех лет назад. Рэйчел тогда исполнилось пятнадцать лет, она была трогательно юна и полна отчаяния. Кэт недавно минуло двадцать, но она уже несколько лет как вкусила славы лондонской сцены, и ее собственные тайны и мучительное прошлое тщательно скрывали роскошные драгоценности и искусные улыбки.

И в эту среду Кэт Болейн пришла именно к Темзе, чтобы бросить букет чайных роз с середины Лондонского моста и без слез наблюдать, как цветы расплываются в стороны и медленно уходят под черную воду реки. Затем она отвернулась и решительно зашагала прочь.

Над городом по-прежнему висели низкие облака, но с наступлением ночи дождь сменился тонким туманом. Когда Кэт была маленькой девочкой, она любила туман. Тогда она жила в Дублине, в беленом домике с видом на зеленые поля, обсаженные ореховыми деревьями и огромными дубами. Один из дубов, древнее прочих, имел огромные раскидистые ветви, опускавшиеся почти до земли. Еще до того как Кэт начала ходить в школу, отец научил ее забираться на это дерево.

Она всегда думала о нем как об отце, хотя он таковым и не был. Но другого отца она не знала, и иногда он подбивал ее делать такие вещи, которые пугали ее мать.

— Жизнь полна страшных вещей, — часто говаривал он. — И вся штука в том, чтобы не позволять страхам мешать тебе жить. Что бы ты ни делала, Кэтрин, никогда не живи наполовину.

Кэт пыталась говорить себе это и в тот страшный день, когда пришли английские солдаты. Тем утром туман был густ и полон едкого запаха гари. Она стояла в тусклом утреннем свете и повторяла отцовские слова снова и снова, пока солдаты выволакивали ее мать, отбивавшуюся и кричавшую, из их хорошенького белого домика. Они заставили девочку и ее отца смотреть на то, что они делали с ее матерью. А затем повесили и отца, и мать Кэт рядом, на ветке дуба на краю поля.

Эти события происходили в жизни другого человека. Женщина, которая твердой рукой вела фаэтон, запряженный парой лошадей, по залитым светом фонарей лондонским улицам, называла себя Кэт Болейн и считалась одной из знаменитейших актрис лондонской сцены. Бархатный плащ, согревавший ее промозглым вечером, был ярко-вишневый, а не дымчато-серый, и на шее ее сияла жемчужная нитка, а не черная траурная бархотка.