Читать книгу "Эпоха последних слов - Дмитрий Тихонов"

— В крепости спокойнее, — ворчливо сказал он. — Может, еще и объяснят, почему вдруг клыки начали у меня расти. А то уже кажется, будто я превращаюсь в орка. Неплохо, конечно, быть орком, главное, чтоб мозги остались.

— Да, некоторые объяснения не помешали бы, — согласился Вольфганг, посмотрев на окутанного зеленым туманом брата. — Например, почему безумие, охватившее всех вокруг, не коснулось нас. Правда, сомневаюсь, что алхимикам это известно.

Он поднялся, добавил в кадило еще щепотку порошка. Рихард определенно стал выглядеть лучше: на бледной коже проступил легкий румянец, дыхание выровнялось, исчезли хрипы. Сейчас он казался больным, но уже не смертельно раненым.

— А табачку в той сумке не лежало? — поинтересовался гном. — А то трубка без дела пы…

Гулко громыхая, по лестнице слетел орк, ввалился в комнату:

— Тревога! Бабы идут!

— Крабы? — удивленно переспросил Скалогрыз.

— Бабы! Три штуки. С огнем.

— Сюда? — недоверчиво посмотрел на него Вольфганг. — К нам?

Орк не успел ответить — раздался требовательный, настойчивый стук в дверь.

— Тихо! — хрипло прошептал гном. — Никого нет!

— Мы знаем, что вы там! — прозвучал снаружи мелодичный женский голос. — Откройте, или нам придется спалить этот жалкий сарай!

— С огнем, говоришь? — пробормотал Вольфганг.

— Ага, — кивнул орк. — На посохе.

— На посохе? О, Ушедшие Боги!

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — спросил гном. — Эльфийки?

— Похоже на то…

— С тремя нам не справиться.

— Мы не причиним вам вреда! — вновь тот же голос. Его обладательница то ли читала мысли, то ли просто удивительным образом подслушивала их разговор. — Даем слово!

Гном почесал бороду, глянул на Гром-Шога. Тот пожал плечами.

— Хорошо, — сказал Скалогрыз. — Откроем. Может, им тоже нужен ночлег…

Орк, поднатужившись, оттащил от двери подпиравшие ее лавки.

— Сейчас, сейчас! — крикнул гном, поворачивая ключ в замке. — Еще секунду… Вот!

Вольфганг никогда раньше не видел эльфов. Среди послушников ходили разные истории об этих существах, некогда правивших всем миром, но теперь сохранивших за собой лишь территорию южных гор, на вершинах которых они строили свои загадочные монастыри. Говорили, что правят и воюют у них женщины, а мужчины занимаются домашними делами. Судя по трем эльфийкам, стоявшим за порогом, это было правдой. Изящные, ярко украшенные доспехи плотно облегали стройные тела, в которых гибкость и грация гармонично сочетались с внутренней силой. Клинки, выполненные в виде полумесяцев, несмотря на явную декоративность, производили впечатление грозного и действенного оружия. На лицах, лишенных красоты в привычном смысле этого слова, читалась решительность и даже жестокость, а в глазах — Вольфганг опустил голову, не выдержав их взглядов — в глазах таилось ледяное безразличие долгой, очень долгой жизни. Они принадлежали иному миру, прекратившему свое существование много сотен лет назад.

Эльфийка, шедшая чуть впереди, облаченная в оранжево-желтую броню, держала посох, над навершием которого висел маленький огненный шар, беспрерывно вращающийся и разбрасывающий искры. Он давал достаточно света, чтобы полностью разогнать тьму в просторном обеденном зале. Две другие были одеты в доспехи с синим отливом, затейливый узор на них походил на морозные разводы на стекле.

Гном учтиво поклонился, мазнув бородой по доскам пола.

— Рады приветствовать! — провозгласил он. — Роргар Скалогрыз, к вашим услугам! А это, изволите видеть, Рваная Морда, хоть он и предпочитает другое имя…

— Нам нет до вас никакого дела! — прервала его оранжево-желтая эльфийка. — Мы пришли только за ним!

И она указала на Рихарда, по-прежнему лежащего без сознания среди звериных шкур.

Глава III

Мороз

В тронный чертог правой Заставной Башни уже много дней не заглядывает солнце. Высокие — почти во всю стену — стрельчатые окна, некогда поражавшие гостей великолепными цветными витражами, затянуты сплошной ледяной коркой. Свет дают десятки чадящих факелов в железных скобах на тонких резных колоннах. Этот свет злобен и ненадежен, перемешан с густыми тенями, что беспрестанно исполняют свой монотонный танец на полу и на стенах, он не имеет ничего общего с солнечным или даже лунным светом. Это грубый огонь глубокого подземелья, жестокое пламя пожара.

В тронный зал ведет лишь одна створчатая дверь. В те времена, когда на границах Трех Королевств царили мир и спокойствие, эта дверь редко оставалась закрытой. Она помнила сотни гостей, просителей и купцов, желавших аудиенции. Во время многочисленных пиров сквозь нее входили длинные вереницы лакеев с огромными медными или деревянными блюдами, наполненными самыми удивительными яствами.

Но не об этом вспоминал Карл, молодой рыцарь-Паладин, когда плечистые солдаты волокли его по коридору к той самой створчатой двери. Он думал о матери. О ее добрых руках и теплой улыбке, полной нежности. Именно воспоминания помогали ему стойко переносить все ужасы последних недель — с того самого момента, как безумие овладело миром вокруг.

Дверь со скрипом открылась, в нос Карлу ударила волна холода, наполненная тяжелым, приторным запахом разложения с примесью медного аромата свежей крови. Он не раз слышал о том, что тронный зал его повелителя теперь служит еще и пыточной. Настала пора самому в этом убедиться. От смрада кружилась голова, к горлу подкатывала дурнота. Наконец воины остановились, бросили Карла на пол и, гремя подкованными сапогами, отступили.

Юноша поднял взгляд. Он находился на том месте, где раньше, всего месяц назад, возвышался изящный трон из черного камня. Теперь на небольшом обломке мраморного основания сидел тот, кто когда-то принимал клятвы молодых послушников, посвящая их в рыцари. В этом самом зале. Кажется, будто с тех пор успела пройти целая вечность. Волосы магистра, полностью поседевшие, ниспадали на плечи. Гладко выбритое бледное лицо, покрытое многочисленными мелкими порезами, не выражало абсолютно ничего, оно было мертво и неподвижно.

А вот глаза жили, сверкали лихорадочным блеском, неизбывной лютой ненавистью, какую можно увидеть во взгляде смертельно раненного медведя или волка. У хозяина этих глаз не могло быть ни разума, ни памяти, ни сострадания, только боль. Своя и чужая.

Магистр медленно встал. Просторное двухцветное одеяние было украшено широкой нашивкой на груди. Новый герб: жезл с навершием в виде цветка о шести лепестках, символ запрещенного тайного общества. Карл понимал, что означает этот рисунок. Погонщики Теней. Отступники. Еретики. Древняя секта, отколовшаяся от Ордена еще во времена гномьих войн. Члены секты практиковали черную магию, поклоняясь небытию и разрушению, брали на службу существ, ютящихся в безднах посмертия, насылали чуму на неугодных. Благодаря колдовству секта вскоре приобрела невероятное могущество. Ходили слухи, что ее щупальца опутали весь Орден — якобы даже среди высшего руководства имелись приверженцы темного учения. После отчаянной борьбы, сопровождавшейся кострами и пытками, виселицами и отлучениями, заразу вроде бы удалось искоренить, но эхо ее продолжало звучать еще многие годы. Карл, как и большинство других рыцарей, не верил, что сектантам удалось уцелеть, но в ту проклятую ночь он вместе с несколькими сохранившими рассудок соратниками ворвался сюда и видел, как совы и вороны уносят хохочущего Йоганна Раттбора, магистра, оказавшегося чернокнижником.