Читать книгу "Черное Пламя - Стенли Вейнбаум"

Так какую силу он может призвать себе на помощь? Без всяких сомнений, ни одно механическое устройство не создаст колебаний практически бесконечной частоты; даже разрядного тока конденсатора здесь будет явно недостаточно. Он не стал брать себе в помощники и последние достижения химии; ионы не смогут вибрировать с частотой, способной разрушить их строение. Поиски ограничивались лишь тонкой структурой самого атомного ядра, и только электроны обладали требуемой ему колоссальной скоростью перемещения. Забавляясь проблемой, долгие часы провел Эдмонд в тишине лаборатории, но решение, казавшееся столь близким, ускользало, и, устав от яркого света, он спустился вниз. Невидимый из-за затемненных окон покинутой комнаты, на город опускался вечер. Исчезли краски дня, и, размывая знакомые очертания, сумерки воцарились в холле и библиотеке, и лишь стена в гостиной еще горела золотом низкого, предзакатного солнца. В библиотеке, взывая к Эдмонду и свободе, неистовым чертенком скакала в клетке Homo, и он выпустил переполненное счастьем существо и позволил вскарабкаться к себе на плечо. А сам устроился в кресле у камина и погрузился в размышления. Нет, это были не тягостные и не мрачные размышления; появление столь не свойственной его опыту ускользающей отгадки придавало пикантную остроту всей проблеме.

«Мало кто сомневается в истинности утверждения, — размышлял он, — что законы сохранения массы и законы сохранения энергии — суть один закон; и как следствие, из этого закона вытекает возможность преобразования материи в энергию, и, используя принцип обратимости, у кого-то существует возможность из чистой энергии создать материю. Механизм взаимосвязей становится все более очевиден, ибо уже доказано, что энергия обладает массой. Чистейший из известных видов энергии — свет, подчиняется законам механики так же послушно, как подброшенный в воздух бейсбольный мяч».

После столь впечатляющей разминки ума Эдмонд снова вернулся к решению загадки своего прерывателя — скромной задаче, потребовавшей объединенных усилий двух его интеллектов. И когда Магда объявила ужин, гипотезы и догадки приняли законченное теоретическое выражение, а когда закончился ужин и была потушена традиционная сигарета, он уже имел механизм, соответствующий его целям. Возвратясь в лабораторию поздним вечером, он приступил к практическому осуществлению задуманного.

Для начала были взяты два столбика активного свинца и установлены таким образом, чтобы поток испускаемых ими электронов был направлен навстречу друг другу, а вдоль образованного коридора пропускался электрический ток. Таким образом, был сконструирован прерыватель, способный создавать импульсы, измеряемые одной миллионной секунды, а при определенной подстройке расположения свинцовых излучателей можно было получить импульс продолжительностью в одну миллиардную секунды.

И лишь когда закончилась работа и перед Эдмондом стояло завершенное творение его разума, он остановился и задал себе вопрос — а зачем все это?

«По каким мотивам, ради каких целей я создал прибор, который хоть и откроет неисчерпаемый источник энергии для блага общества, но и выпустит на свободу черные силы, способные развязать мировую катастрофу и сбросить планету Земля с ее орбиты? Я не так люблю человечество, чтобы даровать ему божественное могущество, но и не так сильно ненавижу его, чтобы привести его, а вместе с ним и себя, к страшному финалу полного уничтожения».

И ответил себе сам:

«Я мыслю и создаю лишь ради одного — спастись от скуки. Мой труд лишен смысла, и снова я оказался перед ощущением тщетности и бессмысленности бытия».

Но все равно, ему было любопытно стать свидетелем освобождения этой скорее сказочной, чем реально существующей энергии, ибо свет ее существовал где-то за горизонтами физики и был подобен свету никогда не восходящего солнца. Однако в эти минуты подсознательное понимание тщетности бытия еще не приняло для него законченный образ, не воплотилось в реальные мысли и ощущения, и сейчас он был захвачен водоворотом неизъяснимой гордости и вдохновения от содеянного — ощущениями столь непривычными для его мрачной натуры. Он один держал в руках ключ от дверей близнецов, за которыми скрывалось или спасение, или смерть, и только ему одному решать, какую дверь открыть первой.

«Я единственное существо в этой части Вселенной, кто держит в руках сей знак могущества и власти, и власть моя безгранична».

Для того чтобы испытать в действии свой атомный разрушитель, он избрал объектом распада крохотный, размером не более булавочной головки, кусочек чистого калия. Калий — элемент в природе довольно редкий, и он не хотел проводить испытания на атомах кальция, железа или алюминия, чтобы стать свидетелем того, как вырвавшийся на свободу смертоносный луч разрушает стены его дома, а при определенном стечении обстоятельств обращает в пыль раскинувшийся на сотни миль сгусток материи под названием город Чикаго.

Этот маленький, все еще влажный от масла кусочек калия он положил на керамическую плитку, расположенную в фокусе действия его радоновой трубки. Некоторое время Эдмонд просидел в неподвижности, мысленно выстраивая в сознании модель атомного ядра калия, подбирая ключевой электрон, на который обрушится сила его воздействия. Потом с необычайной осторожностью установил свинцовые излучатели в требуемую позицию, прошел в дальний угол комнаты, взялся рукой за рубильник генератора и, не решаясь опустить его, долгим оценивающим взглядом рассматривал отдельные узлы и детали своего устройства. А потом вдруг разжал побелевшие пальцы, оставил рубильник, подошел к прибору и убрал керамическую плитку.

Он вдруг подумал, что сама плитка может содержать соли калия или натрия; малейшая ошибка в установке частоты прерываний может ввергнуть родственные элементы в страшное жерло вулкана разрушений. В эту секунду впервые, как никогда раньше, он находился на грани свершения ошибки.

Эдмонд Холл переложил кусочек калия на свинцовую пластинку, вернулся к рубильнику и решительным движением рванул его рукоятку вниз. Ровно загудел генератор, радоновая трубка вспыхнула характерным фиолетовым свечением. Ему хотелось верить, что в эту секунду сквозь незащищенную полусферу рвался на свободу поток космических лучей — не рассеянных атмосферой, а холодных и безжалостных, как кинжальный луч прожектора в ночном небе…

Но калий без движения продолжал влажно поблескивать на своем свинцовом ложе. Эдмонд Холл вернулся к прибору, наугад перенастроил прерыватель на более низкую частоту, включил рубильник, и снова завращался, снова ровно загудел генератор.

И свершилось. Там, где раньше спокойно лежал ничтожный кусочек металла, вспыхнул двухфутовый огненно-фиолетовый раскаленный шар, чей жар опалил человеку ресницы, чей страшный огонь не могли вынести глаза человека. Громовые раскаты рвали человеку барабанные перепонки, и длинные зигзагообразные молнии вырывались из складок его одежды. Вихрь уничтожения ворвался в жилище человека, а огненный шар его полуослепшим глазам казался открывающимися вратами Ада. Секунду, две секунды полыхало адово пламя, а потом с треском рассыпалось миллионом искр, растаяло, потемнело, превратилось в ничто. Резко пахнуло озоном, и Эдмонд Холл отнял обожженные руки от полуослепших глаз и смотрел, потрясенный, на последствия вызванных им самим черных сил…