Читать книгу "Искусство умирать - Сергей Герасимов"

– Я попробую выйти, – сказал Коре, – никаких вирусов в атмосфере нет.

Обойдусь без скафандра. Мне всегда говорили, что на Бэте самый чистый воздух. Я хочу его вдохнуть.

11

Свой первый полет Коре совершил двадцать три года назад. То был полет на военном крейсере. Уже тогда определилась карьера: армия, космос, оружие.

Впрочем, карьера начинала определяться раньше: Коре рос в семье профессионального военного. Вначале он собирал игрушечное оружие, затем модели настоящего, затем настоящее. До четырнадцати лет он жил на диких и скалистых берегах западного побережья, где была расположена та база, на которой служил отец – еще с тех времен Коре навсегда полюбил море. Отец был человеком со странностями, любил издеваться над новобранцами и рассказывать об этом дома, обожал политику и считал себя крупным специалистом в этой кровавой области.

Пришло время и политика настигла его – отец исчез, оставив после себя лишь хорошую пенсию и доброе имя. Доброе имя помогло Коре поступить в училище. После окончания он работал в группе по борьбе с космическим терроризмом и даже разработал нескольно совершенно новых стратегий захвата. Сейчас он был одним из сильнейших в своей области.

Море было под ногами. Хлопушка стояла на скале, не высоко, но и не низко.

Метров четыреста пятьдесят над уровнем. Дул сильный ветер, но не с моря, а боковой. Ветер не поднимал волну, а только срывал барашки. Ветер был теплым и мягким, чуть-чуть непохожим на земной; Коре это сразу почувствовал.

Пейзаж был прекрасен. Солнце уже почти село, но еще освещало верхушки скал.

На верхушках трава казалась красной, а у моря голубой. К морю можно было бы спуститься, но это бы заняло несколько часов. Спуститься, пожалуй, можно.

Далеко в море выдавался мыс; на краю мыса поднималась гора (метров шестьсот, определил Коре) с лысой верхушкой. От горы отломился кусок и отвесно торчал, будто воткнутый в воду. Еще дальше, почти неразличимая, поднималась по-настоящему высокая горная гряда – там угадывались снежные вершины. В долине лежал мертвый город, прекрасно видимый отсюда, но уже размытый сумерками. Где-то там была опасность. Где-то там таилось то нечто, которое сумело сожрать тысячи счастливых людей и теперь угрожает другим миллиардам за миллиарды километров отсюда. Прогулку к морю придется отложить. Если ты прибыл, чтобы действовать, то действуй.

Он вернулся на корабль.

– Ну что там?

– Там море, горы и мертвый город. Я думаю, что первую вылазку можно сделать сейчас. Если там враг, то он именно этого не ожидает.

Он говорил и чувствовал, что никакого врага там нет – ТАМ нет. Враг не станет просто сидеть и ждать неизвестно чего среди мертвой пустыни домов. Но он мог оставить свои следы.

– Я могу выделить тебе человек пять, – сказал Орвелл. – А вообще, бери всю свою команду.

– Нет, я возьму только Зонтик. Кто бы там ни сидел, он с Зонтиком не справится. Я буду поддерживать связь. В любом случае вернусь к полуночи.

Он не был уверен, что вернется к полуночи. Долгие годы работы выработали в нем безошибочную реакцию на опасность. Сейчас опасность была сильна; она была везде и нигде, она была просто разлита в воздухе. Но сказать, что вернешься – это добрая примета. В такие вечера как этот хочется быть суеверным.

Зонтик активировали и он обрадовано заурчал, узнав хозяина. Зонтик был почти разумен и сконструирован так, что мог принимать самостоятельные решения, если обстановка становилась слишком сложной. Коре был не только хозяином, но и отчасти отцом – он разрабатывал несколько систем атаки Зонтика и второй уровень системы обороны. Зонтик умел различать людей не хуже, чем умная собака. Но даже от самой умной собаки можно уйти, а от Зонтика – нельзя. Зонтик умел плавать на поверхности и на любой глубине под водой, летать в воздухе и выходить в космос (почти в космос – в самые верхние слои атмосферы, где небо было уже совершенно ночным и освещенным снизу, а солнце растопыривало лучи как пальцы), он знал все фигуры высшего пилотажа и мог закапываться в землю, даже в каменистый грунт. Он мог пробурить переру в гранитной скале и мог взорвать скалу, если она станет на пути. При всей своей чудовищной силе, Зонтик мог быть нежным – он умел поймать бабочку на лету, не повредив ее крыльев. Он откликался на имя. Имя первого Зонтика было «Первый».

– Первый! – скомандовал Коре. – Дверь. Я вхожу.

Зонтик открыл дверь и осветился изнутри.

Коре встал на ступеньку. Ветер стал сильнее и приходилось щуриться. Коре почувствовал нежность к машине. Если повезет, она спасет ему жизнь сегодня.

– Пока, ребята. Ждите.

И ребята остались ждать.

Он исчез и Первый, не очень спеша, направился в сторону мертвого города.

12

Зонтик передавал обьемную картинку. Вначале он шел прямо к городу, но остановился, встретив на пути ущелье. Такое препятствие он мог запросто перепрыгнуть, но Коре решил иначе. Чуть в стороне была небольшая башенка, похожая на маяк. Зонтик двинулся туда.

Когда видимость стала хуже, Коре включил усиление. Слышимость была прекрасной – было слышно, как шелестит высокая трава, раздвигаемая могучим стальным телом.

– Здесь тропинка, – сказал Коре. – Вот, посмотрите. Она еще не совсем заросла. Она ведет туда, к маяку. Я пожалуй подьеду и проверю, но задерживаться не буду. Маяк рядом с вами, можете сами туда сходить, да?

– Сходим, – сказал Орвелл.

– И возьми ребят из моей команды. Они уже засиделись, правда?

Ребята заулыбались.

Зонтик вышел на удобную дорогу и пошел к городу. Сейчас он показывал лишь однообразную каменистую панораму.

В команде Коре было шесть человек: два близнеца – Бат и Фил, двадцатилетние, но уже с опытом боев; Гессе, тридцати лет, специалист по подрывным устройствам и по всему остальному – умен и с задатками профессиональной гениальности, умеет находить выход даже там, где выхода нет;

Морис, который временно выбыл из игры; Штрауб – веселый плотный здоровяк; а еще печальный, задумчивый, злой Анжел. Впрочем, в последние месяцы Анжел был весел – не досмеяться бы. Анжел был альбиносом и имел громадные мускулы, которые не влезали ни в одну одежду нормального размера. Такие мускулы невозможно накачать одними упражнениями, тут не помогут даже гормоны. Для таких мускулов ребенка специально рождают.

Информация:

Если девятнадцатый век был веком техники, двадцатый – веком физики и электроники, то двадцать первый – веком биологии и медицины. Двадцать второй еще не определился и пока ничего нового не обещал.

За десять тысяч лет своего существования человечество выдумало просто бездну способов самоубивания, но почти не продвинулось в выращивании пшеницы или скота. Это убийственное соотношение – почти бесконечность к почти нулю – впервые изменилось в конце двадцатого века, когда было выдумано клонирование и когда люди научились выделять и расшифровывать отдельные гены. Этот первый триумф евгеники прошел незамеченным, как само собой разумеющийся. Никто не удивился тому, что человечество наконец нашло способ тиражировать живые организмы так, как оно до сих пор тиражировало газеты и прочую дребедень.