Читать книгу "Анжелика. Мученик Нотр-Дама - Анн Голон"

Молодая женщина с сожалением оставила теплый и хорошо освещенный салон.

Сквозняк захлопнул за ней дверь. Ветер колыхал пламя свечей, и казалось, что они мечутся в панике. Затем все затихло, порыв ветра пронесся дальше, и в пустой галерее все замерло.

Спросив дорогу у швейцарского гвардейца, охранявшего апартаменты принцессы Генриетты, Анжелика быстро пошла вперед, кутаясь в плащ. Она старалась побороть страх, но в каждом закоулке ей мерещилось что-то подозрительное. Подойдя к повороту галереи, она замедлила шаг. Непреодолимый ужас парализовал ее.

«Они здесь», — подумала Анжелика.

Никого не было видно, но на полу метнулась тень. На этот раз сомнений не было: за ней следят…

Анжелика остановилась. Что-то отделилось от стены, и перед ней вырос силуэт мужчины, завернутого в темный плащ, с надвинутой на глаза шляпой. Медленно двигаясь, он встал у нее на пути. Прикусив губу, чтобы сдержать крик, Анжелика стремительно развернулась и поспешила назад.

Бросив взгляд через плечо, она увидела, что их стало уже трое и они шли за ней по пятам. Анжелика ускорила шаг. Но ее догоняли. Тогда она бросилась бежать изо всех сил.

Ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять, преследуют ли они ее. Позади слышался приглушенный топот. Они бежали на цыпочках. Это была погоня без единого звука, нереальная, словно ночной кошмар, бег по огромному пустому замку.

Неожиданно Анжелика заметила справа приоткрытую дверь. Она только что завернула за угол, и преследователи пока не могли ее видеть.

Она юркнула в комнату, затворила за собой дверь и задвинула щеколду. Замерев у дверного косяка, она стояла ни жива ни мертва и слушала шаги преследователей, их прерывистое дыхание. Затем все стихло.

Пошатываясь от волнения, Анжелика оперлась на кровать. В комнате никого не было, но, судя по всему, кто-то должен был вскоре прийти. Постель была расстелена. Пылающий в камине огонь освещал комнату, на ночном столике у изголовья горела маленькая масляная лампа. Анжелика, прижав руки к груди, перевела дыхание.

«Нужно немедленно выбираться из этого осиного гнезда», — подумала она.

С ее стороны было довольно наивно полагать, что, сумев уцелеть после первого покушения в коридорах Лувра, она и второй раз ускользнет невредимой.

Конечно, Великая Мадемуазель, приглашая ее в Лувр, не ведала, какая опасность грозила Анжелике. Анжелика была уверена, что и сам король не знает, что творится в его собственном дворце. Но в Лувре ощущалось незримое присутствие Фуке. Дрожа от страха, что секрет, которым владеет графиня де Пейрак, лишит его огромного состояния, суперинтендант обратился к самому знатному из своих должников — Филиппу Орлеанскому — и заставил забеспокоиться тех, кого он подкармливал, не переставая при этом льстить королю. Арест графа де Пейрака был лишь первым действием трагедии, столь тщательно продуманной Фуке. Исчезновение Анжелики стало бы ее финалом. Только мертвые всегда молчат.

Анжелика стиснула зубы. Больше всего ей хотелось выжить. Она не позволит им себя убить.

Она оглядела комнату в поисках выхода, через который можно было бы ускользнуть, не привлекая внимания.

И внезапно глаза молодой женщины расширились от ужаса.

Обивка стены перед ней колыхнулась. Анжелика услышала, как в замке со скрипом поворачивается ключ. Очень медленно отворилась потайная дверь, и в комнату вошли трое ее преследователей.

Она без труда узнала того, кто вошел первым. Месье, брат короля.

Он скинул свой плащ и расправил кружевное жабо. Месье не сводил с Анжелики глаз, а красные губы маленького рта изогнулись в холодной улыбке.

— Отлично! — воскликнул он. — Лань оказалась в ловушке. Но какая погоня! Мадам, у вас такие легкие ножки, что вы можете гордиться собой.

Анжелика призвала на помощь все свое хладнокровие и, хотя ноги у нее подкашивались, присела в реверансе.

— Так это вы испугали меня, монсеньор? А я подумала, что за мной гонятся бродяги или воры с Нового моста, которые проникли во дворец, замыслив недоброе.

— О, мне уже случалось изображать ночью разбойника с Нового моста, — самодовольно отозвался Месье, — и никто лучше меня не сможет срезать кошелек или проткнуть брюхо какому-нибудь буржуа. Не правда ли, мой милый?

Он повернулся к одному из спутников. Тот приподнял шляпу и оказался шевалье де Лорреном[10]. Не говоря ни слова, Лоррен приблизился и обнажил шпагу, лезвие которой поймало красный отблеск огня.

Анжелика внимательно поглядела на третьего, который держался немного в стороне.

— Клеман Тоннель, — сказала она наконец, — а что делаете здесь вы, друг мой?

Мужчина отвесил низкий поклон.

— Я служу монсеньору, — ответил он.

И прибавил, покоряясь силе привычки:

— Да простит меня госпожа графиня.

— Я вас охотно прощаю, — произнесла Анжелика, стараясь справиться с внезапно охватившим ее нервным смехом. — Но почему у вас в руке пистолет?

Дворецкий бросил смущенный взгляд на свою руку, но все же приблизился к кровати, на которую по-прежнему опиралась Анжелика.

Филипп Орлеанский выдвинул ящичек маленького круглого столика у изголовья кровати и вынул оттуда склянку, наполовину заполненную темной жидкостью.

— Мадам, — торжественно провозгласил он, — вы сейчас умрете.

— В самом деле? — спросила Анжелика.

Она смотрела на троих мужчин, стоявших перед ней. Ее сознание будто расщепилось надвое. Одна Анжелика мысленно исступленно заламывала руки и кричала: «Смилуйтесь! Я не хочу умирать!» Другая хладнокровно наблюдала: «Какой у них смешной вид. Все это — просто злая шутка. Они ведут себя так, словно играют в комедии».

Брат короля продолжал:

— Видите, мадам, как мы вас уважаем. Мы обставим вашу гибель всеми эффектами удачного спектакля. Несколько лет назад одна знатная дама из Оверни, которая, возможно, походила на вас, была убита с вдохновившим нас изяществом. Сейчас вы сможете выбрать, какой смертью умереть, как и та бедняжка, которой подобную возможность подарил муж — впрочем, позднее осужденный.

Анжелика слушала их, пытаясь унять внутреннее смятение, и готова была поклясться, что она уже слышала эту историю — вся Франция говорила о ней. В то же время в ней росла уверенность, что все это — ночной кошмар, приснившийся под впечатлением дурного спектакля, и она сейчас проснется.

Итак, нападающие действовали по всем правилам театрального искусства, разыгрывая трагикомедию по своему вкусу; вся Франция тогда бредила театром — от носильщика до церковного прелата, и убийцы вообразили, что сумели вжиться в роль. Неужели, наслаждаясь собственными напыщенными монологами, они пойдут до конца?..