Читать книгу "Рысь. Легионер - Андрей Посняков"

– А разве это плохо – быть добрым? – удивился Рысь. – Добрый ведь куда лучше, чем злой, и…

– Только не в качестве командира манипула! – резко оборвал центурион. – Надо бы сурово наказать заснувшего на посту часового – Верула же лишь пожурит, а когда нужно применить силу и власть – ринется уговаривать. Всегда улыбающийся, веселый – ему очень нравится, когда его любят… и он сам вызывает эту любовь. Ищет дешевой популярности, как какой-нибудь гладиатор! Не верь ему, Юний. И триста раз подумай, прежде чем ответить на его предложение.

– Но он мне пока ничего такого не предлагал! Ну, кроме приглашения в свой манипул.

Старый легионер усмехнулся:

– Не бойся, еще предложит. И очень даже скоро. Впрочем – тебе выбирать.

И ведь центурион оказался прав! Прав в полной мере! Едва Юний и Гета успели зайти в хижину, как их тут же приветствовали:

– Ну наконец-то явились!

Оба – и молодой господин, и слуга – вздрогнули. Рысь быстро протянул руку к прислоненному к стене пилуму. Голос раздавался с ложа – видно, там, на красивой, недавно купленной на торгу циновке как ни в чем не бывало развалился чужак! Лицо его из-за темноты нельзя было разглядеть, вполне возможно, это и был кто-нибудь из хороших знакомых, но это уж верх наглости – улечься на ложе в отсутствие хозяина.

– Оставь в покое дротик, дружище Юний, – хрипло засмеялся неведомый ночной гость. – Это я, Домиций.

– Верула? – удивленно переспросил Рысь. – Что ты здесь делаешь?

– Дожидаюсь тебя… Нет, не вели слуге зажигать светильник! – предостерег Домиций. – Пусть лучше выйдет и посторожит на улице от лишних ушей.

– От лишних ушей? Зачем?

– Затем, – с нажимом отозвался Верула. – Сейчас как раз удобный случай.

– Ну, хорошо, – вспомнив предостережение центуриона, Юний согласился. – Гета, выйди и посторожи у дверей.

Слуга молча выскользнул из хижины. Скрипнуло ложе.

– Садись куда-нибудь, не маячь, – по-хозяйски предложил гость. – Беседа может оказаться длинной.

Рысь нащупал резное креслице. Вообще-то подобная мебель считалась женской, но ведь нужно на чем-то сидеть. А сделать из хижины некое подобие римской столовой – таблиниума – все равно не получалось, размеры помещения не позволяли.

– Слушаю тебя, Домиций.

– Слушай… – Верула усмехнулся, немного помолчал и продолжил: – Ты грамотный парень, Юний. Не стану скрывать, я давно тобой интересуюсь. Ты – единственный! – спрашиваешь в лавках книги, вот, совсем недавно, купил Вергилия…

– Ты неплохо осведомлен!

– Так я и не скрываю, что присматривался к тебе. И даже читал твои отчеты центуриону. Неплохо пишешь – кратко и по существу дела. И точно так же, как наш кастелян Фрикс.

– А при чем тут кастелян? – удивился Юний. Он чувствовал в речи Фракийца какой-то подвох, но вот какой – пока еще не распознал.

– При чем кастелян? – Домиций рассмеялся. – Сейчас узнаешь. Я ведь не зря переманиваю тебя в свой манипул. Ты грамотен и умен. На вот, взгляни… вернее, пощупай…

Он что-то протянул Юнию. Две сложенные вместе дощечки, покрытые тонким слоем воска – точно такие, на каких писались официальные отчеты и прошения.

– Узнал? Да, точно такие же, на каких пишутся документы гарнизона. Мне их делает на заказ один умелец из местных. Осталось только заиметь возле начальства своего человечка – ловкого, умного, грамотного – вроде тебя, Юний!

– Подделывать таблички?! – изумился Рысь. – Но зачем?

Верула глухо хохотнул:

– Ну, ты же умный парень. Что плохого в том, что наш манипул – а я надеюсь, ты в нем все-таки будешь, – получит больше зерна и продуктов или больше амуниции и оружия? Все это можно очень выгодно продать местным.

– Деньги? – презрительно бросил Юний. – Мне вполне хватает жалованья.

– Пока хватает! – жестко произнес Домиций. – Император урезает в легионах пайки, запрещает ветеранам объединяться в коллегии для защиты своих прав! Деньги, только деньги, а не правда и честь правят Римом. Без денег – ты никто. Знаешь, сейчас ветеранская пенсия кажется такой большой… Еще бы, целых двенадцать тысяч сестерциев, огромные деньги. А пара жирных голубей стоит тысячу! А сто тысяч может стоить раб, какой-нибудь красивый, обученный приятным манерам мальчик, годный лишь для постели хозяина! Что такое жалкие двенадцать тысяч? Или мы, воины, не заслужили большего? Согласись, к нам относятся несправедливо. Вот я и пытаюсь хоть как-то эту несправедливость исправить. Хоть немного…

– И я должен тебе в этом помогать?

– Не мне – нам! Я не говорю о молодых, родившихся здесь, в Британии, мальчиках – Приске или Марциане. Но ты, ты же знаешь, что делается в Риме, Юний Рысь… из Трех Галлий.

– Не знаю, о ком ты.

– Я навел кое-какие справки, хоть это и было нелегко. Но, согласись, не могу же я делать ставку на совсем уж неизвестную личность! Теперь дело за тобой, – голос Фракийца зазвучал угрожающе.

– Не знаю, о ком ты говоришь, – снова произнес Юний. – Но… Ты здорово умеешь уговаривать, Домиций Верула!

– Ха! – Верула всплеснул руками. – Рад, очень рад, что мы договорились.

– Но перевестись в чужой манипул, да еще попасть в штаб – это ведь дело не быстрое, – вскользь заметил Рысь.

– Да, не быстрое, – согласился гость. – Но это уж моя забота. Что ж, ты сделал верный выбор и, я уверен, не пожалеешь, Рысь из Трех Галлий.

– Далось тебе это имя!

– Все, умолкаю, – поспешно заверил Домиций. – Оно больше не сорвется с моих уст даже случайно, – встав с ложа, он подошел к закрывающей дверной проем циновке и обернулся: – По крайней мере, до тех пор, пока мы вместе. Прощай!

– Прощай, Верула.

Прибежавший с улицы Гета наконец-то зажег светильник. И в этот момент снаружи грянул дождь. Крупные капли замолотили по крыше, пролились сквозь прорехи на глиняный пол, быстро образовав коричневые пенящиеся лужи.

– Ну и ну, – усевшись на ложе, Юний подобрал под себя ноги и неодобрительно посмотрел на слугу.

Ну до чего ж грязен парень! А запах? Эти козлиные штаны… Кажется, в сундуке есть лишняя туника… пожалуй, она придется впору… ну, может, чуть длинновата…

– Раздевайся! – коротко приказал Рысь.

– Что, господин?

– Сбрасывай свою одежку и вон на улицу – помоешься под дождем!

– Но, господин…

– Я сказал – быстро! Иначе выброшу сам.

– Понял, господин.

Гета со вздохом разделся и, обняв себя за плечи, вышел на улицу, подставив тело под тугие струи дождя. Мылся честно, усердно соскабливая грязь, прямо-таки отваливавшуюся кусками. А ведь парень недавно ошивался у бани – нет, чтоб заодно помыться. Впрочем, кто его пустил бы?