Читать книгу "Игра на слух - Михаил Сухоросов"

- Ого, какие важные господа пожаловали! Рыцари пришли грехи замолить?

- Хальзорг, это к Изе, от Хромого, - снова попытался объяснить Слиггер, но старикашка, судя по всему, отзывающийся на имя Хальзорг, его проигнорировал:

- Ну-ка, ну-ка, племя конокрадов, подойдите-ка поближе, чтоб я на вас посмотрел! Всякой швали я на своем веку навидался...

- А ты, никак, в этой церкви святой отец-настоятель, - нежно пробормотал Малыш, приподнимая старика за шиворот с явной опасностью для исторического костюма.

- Но ты, полумеч без рукояти! - завизжал тот. - А ну-ка, клешни убери, а то пройдешься до канавы на широком коне!

Малыш поставил его на землю, глядя на маленького и щупленького старичка словно на редкостную букашку:

- Да ты, никак, законник, прыщ жаберный? - и тут же без всякого перехода осведомился:

- Сколько?

- Четыре веселых.

- Что-о?! - Малыш на глазах раздулся чуть не вдвое, нависая над Хальзоргом, как башня. - Да вся твоя часовня на круг по четыре веселых не повиснет! Паршей тебе воронить за четыре веселых, гурко и с храпом! - и миролюбиво предложил: - Две рыбешки.

Мы со Старым недоуменно переглянулись, слушая эту галиматью, Роджер и Слиггер заухмылялись, а Хальзорг - тот так и взвился:

- На глаза тебе их положат! Сейчас морганы прикатят, так тебе пять футов за кружку пройдут! Да кто ты такой?!

Малыш принялся громовым голосом объяснять почему-то не кто он такой, а кто такой Хальзорг, пользуясь все тем же невообразимым языком, старикашка визгливо отвечал ему. По тому, что время от времени в их дуэте мелькали цифры, я догадался: Малыш торгуется. Наконец они с Хальзоргом пришли к какому-то соглашению, и Малыш вручил ему золотую монету. Слиггер тут же поспешил испариться, а Хальзорг сделал нам приглашающий жест и повел через здание церкви, явно уверенный, что имеет дело с шайкой самых крутых громил от Южных отрогов до побережья.

А внутри все так же ободрано, как и снаружи - громадная и пустая каменная коробка с обломками колонн, каменные плиты на полу разъехались, засыпаны какой-то дрянью, но все равно каждый шаг отдается гулко. В лунном свете, проникающем через разрушенный купол, я разглядел только громадный рельеф на стене, на высоте метров десяти - лицо какого-то древнего святого или бога. Мне даже немного не по себе стало - лицо это, смотрящее сверху вниз, казалось, пристально изучает нас - с какой-то отстраненной жалостью... Но долго любоваться им не пришлось, мы завернули за кучу каменного крошева и вслед за Хальзоргом по очереди протиснулись в какой-то узкий лаз.

Я, улучив момент, придвинулся поближе к Малышу:

- Слушай, где ты этой фене научился?

Малыш только подмигнул и вслед за Хальзоргом полез в узкий сырой ход с земляными стенами - настоящая нора.

Оказавшись под землей, я первым делом запалил факел и передал его Малышу. Стало не то что бы светлее, но по крайней мере не так мерзко, хотя и воняло тут - дай боже. Несколько раз Хальзорг, ставший после получения платы почти предупредительным, сообщал что-то наподобие: "Рой капы", что очевидно обозначало нечто вроде: "Смотри под ноги" - это я понял, когда вляпался в пересекающий нору ручей. Впрочем, второе предупреждение меня так же не спасло, я промочил обе ноги и теперь ругался про себя последними словами.

Не знаю, сколько мы топали по этой норе, уходящей все вниз и вниз - наверно, долго. Знаю только, что стены у нее оказались покрытыми жутко липучей грязью - когда приходится протискиваться боком или задевать головой свод, это очень ощутимо. Потом мы свернули в более широкий поход, а когда впереди замаячил низкий каменный туннель с круглым сводом, нас наконец окликнули. Собеседников я не видел, но судя по тону, они сначала намеревались пристрелить нас - разговор велся все на том же непонятном арго. Но Малыш тут же вступил в яростный торг и в конце концов вышел победителем - из темноты вынырнула четверка мрачных личностей. Трое занялись Хапльзоргом - похоже, старому козлу придется-таки поделиться полученной выручкой! - а один, заросший до глаз детинушка наружности явно криминальной, в потасканной матросской робе и новеньких офицерских сапогах, вызвался нас проводить. По пути нас еще несколько раз окликали, верзила, идущий впереди, отвечал что-то неразборчивое, и продолжали идти мы без всяких помех. Мы миновали еще один каменный коридор, на сей раз пошире и повыше, но прошли по нему совсем уже недолго - за следующим поворотом перед нами открылся зал величиной со среднюю базарную площадь.

Хотите знать, как выглядит изнутри преисподняя - загляните на досуге в Нижний город... В воздухе висит застоявшийся чад от множества костров (интересно, а основной дым куда выходит?), вокруг них расположились кучки самых разнообразных личностей. Все, что их объединяет - они жутко грязные и копченые. У одного костра жрут, у другого собралась толпа - там режутся в кости, у третьего, яростно рыча на посторонних, делят добычу... Такой мелочью, как клеймо на лбу или отрезанные уши, тут, по-моему, удивить кого-то сложно. Тут же шарятся бабы, все как на подбор толстые, грязные, пьяные, в рванье, почти утратившие сходство с женщинами - но местных этим не остановишь, то одну хватают, то другую, тащат куда-то в темноту... К своему удивлению я заметил в этой сутолоке даже нескольких детей, совсем пацанят.

Если б у меня оставалась душа, это зрелище, безусловно, навсегда б ее травмировало. К моему облегчению, "общий зал" мы миновали довольно быстро, на нас никто даже внимания не обратил. Через пару поворотов мы снова попали в большое помещение, где собиралась публика почище (по уголовным меркам, естественно). Там шла великая пьянка, но нас все же попытались тормознуть, на что провожатый наш на сей раз ответил просто и понятно: "К Изе от Хромого". Посреди зала, ни на кого не обращая внимания, стоял, гордо вскинув голову, молодой человек с бледным, изможденным пьянством лицом, похожий на Слиггера как родной брат (а может, он им и был). Прижав к подбородку странный инструмент, напоминающий скрипку, он выводил на нем (я ушам своим не поверил!) нечто, до жути смахивающее на "Сороковую" Моцарта. Я было раскрыл пасть и развесил уши, но приходилось поспевать за Малышом, а сзади подталкивал Роджер. Ладно, если представится случай, я с этим музыкантом еще побеседую...

Дальше мы шли совсем уже недолго - перед нами открылась комнатка, довольно ярко освещенная факелами, в которой мыкалось около десятка здоровяков, все трезвые и при оружии. И тут же я почувствовал Силу - исходила она из дальнего конца комнаты, отгороженного дощатой перегородкой. Бог ты мой, неужто этот Изя еще и Чародей? Только этого для полного счастья не хватало...

Все обошлось без лишних формальностей - просто наш провожатый снова сказал, от кого мы и к кому, и нас пропустили за перегородку. Еще не успели мы туда войти, как из-за нее послышался голос - гнусавый и надтреснутый:

- Среди них орденец, Изя!

Так, значит этот Изя сам не Чародей. Пустячок, а приятно...

Мы вошли в малюсенькую дверь, телохранители сопели нам в спину. М-да, по сравнению с тем, что мы тут видели, комнатка просто поражает своей чистотой и освещенностью - даже потолок можно разглядеть. Но на потолок я пялиться не собирался, вместо этого переключил внимание на человека в черно-серебряном камзоле, сидящего за столиком. На низкой скамеечке у его ног скукожился какой-то бледный, испитой типчик, который тут же ткнул в меня пальцем: