Читать книгу "Департамент "Х". Нано-убийцы - Сергей Самаров"

Владимир Алексеевич же, вообще человек бессонный, привыкший спать предельно мало, вернулся к компьютеру и снова открыл файлы с присланными фотографиями. Ему все не давала покоя мысль, за которую он не сумел зацепиться, которая уже почти далась в руки, но ее перебило сообщение от генерала Апраксина.

Однако, как это часто случается, когда особенно стараешься что-то вспомнить, теперь не удавалось ухватиться даже за след ушедшей мысли. И сколько полковник ни всматривался в фотографии, понять, что обеспокоило его и готово было вызвать вопрос, он не мог.

Пока сын спал, Владимир Алексеевич еще раз заварил чай – теперь уже покрепче, чтобы кровь по сосудам забегала быстрее. И это помогло. Кирпичников вдруг явственно увидел то, что вызвало его беспокойство. На первой фотографии, где лицо вышло нечетким лишь слегка, фоновое изображение было размыто значительно сильнее. Причем таким образом, что увидеть, где находится женщина, было невозможно. Такое изображение обычно дают хорошие профессиональные фотокамеры; резкость фокусируется только на одном объекте, расположенном близко, а остальные объекты выглядят нечетко. Но этот снимок был сделан явно плохой камерой, может быть, даже трубкой сотового телефона, которая принципиально не умеет наводить резкость и выделять какой-то объект. Тем не менее разница в размытии лица и фона была значительная.

Полковник перевел изображение в программу «Photoshop», сменил формат и там увеличил. И «Photoshop» наглядно показал, что над фотографией основательно поработали, чтобы затруднить узнавание. Но только ли узнавание? Пусть лицо пропустили через стандартный фильтр «Размытие». Может быть, даже дважды пропустили. А фон? А фон просто слегка размазали с помощью стандартного же инструмента «Палец». Только зачем это сделали? Непонятно. Если в Ростовской области обнаружили женщину, страдающую амнезией, если эта женщина походит по параметрам поиска на пропавшую Надежду Павловну Кирпичникову, то могли бы просто прислать нормальные фотографии. Но снимки получились такие, что на них трудно что-то разобрать. Причем сделано это явно умышленно. Зачем?

Ответ напрашивался сам собой. Полковника Кирпичникова и его сына кто-то намеревался заманить в ловушку. И потому страхуется, высылая такие фотографии. Вроде бы есть схожесть – значит, требуется ехать. А если с Кирпичниковыми что-то случится, легко будет отговориться: мол, фотографии оказались плохими, не было под рукой хорошего фотографа; требовали фотографии срочно, срочно и сделали как могли...

У той женщины наверняка есть какая-то схожесть с разыскиваемой Надеждой Кирпичниковой. И этим кто-то пытается воспользоваться. Да, вывод можно было сделать именно такой.

За спиной послышались шаги. Геннадий уже выспался. Остановился за спиной отца.

– Я вспомнил. Первая фотография... Самая крупная...

– Ну...

– Это мама. Но... Но это, кажется, из тех фотографий, что я отдавал в отдел розыска. Что-то там не так. Это какая-то темная история. А на других фотографиях, где мелко, там не она.

– А эта фотография, которую ты им дал, она где была сделана? Мама где находится?

– В большой комнате, за столом сидит.

– Тогда понятно, почему они фон размыли. Чтобы нас заманить, но убрать знакомые нам детали, иначе мы поняли бы. Все правильно.

Мобильник Геннадия подал голос. Он поспешил в прихожую, где оставил на вешалке свой бушлат, в котором и лежала трубка.

– Слушаю, капитан Кирпичников. Да... Да, товарищ генерал. Понял. Мы ждем вас.

Сын зашел в кабинет и положил трубку на компьютерный столик.

– Едет.

– Я понял. Заваривай чай...

Сын ушел на кухню, а Владимир Алексеевич попробовал просчитать, насколько может быть выгодным для Апраксина положение, в которое попал его подчиненный. И по всем параметрам выходило, что генералу это очень невыгодно. Значит, на Виктора Евгеньевича в сложной ситуации можно положиться.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Звонок в дверь застал Владимира Алексеевича сидящим за компьютером в поисках той фотографии, что сын передал в отдел поиска МВД, и дверь открыл Геннадий, оказавшийся ближе. Полковник Кирпичников встал, думая, что приехал генерал. Но оказалось, что это сосед по лестничной площадке Коля Трофимов.

– Извини, Генаха, что так поздно, – хриплым голосом сказал сосед. – Я на балкон вышел покурить, смотрю, свет у тебя. Слушай, проснулся, башка трещит... Выпить глотка не найдешь?

Владимир Алексеевич вышел к соседу.

– Нет, Коля, мы дома запасов не держим. Если б было, мы бы сами давно выпили.

Кирпичников-старший общался с соседом понятными для того категориями.

– А что, я сгонять могу! Было бы желание и бабки...

– Нет, Коля, желания. Извини.

– Как хочешь, Лексеич. Если что, я под боком. Я уже ложиться до утра не буду. Понадобится, звони. Я на ногу легкий. – Трофимов улыбнулся беззубым ртом.

– А что ты зубы себе не вставишь? Не старик еще...

Сосед был на пару лет старше самого Владимира Алексеевича.

– А на хрена? Есть все равно нечего. А пить я и так могу. Так даже лучше.

Когда-то Коля Трофимов работал наладчиком станков-автоматов на заводе АЗЛК. Был даже каким-то орденоносцем и вообще личностью в почете. С развалом завода и потерей работы запил и сам развалиной стал.

– Хозяйку-то свою не нашли?

– Не нашли пока.

– А «Скорая» дня четыре назад не к ней приезжала?

– «Скорая»? – переспросил Владимир Алексеевич.

– Ну да, ночью. Я как раз домой от товарища возвращался. Часа два было. Смотрю, «Скорая» стоит. Два санитара, здоровенные такие хари, бей – не промахнешься... только им бить не давай, потому что они точно не промахнутся... да... и врач. Я подумал, что к Филимоновне. Врач в военных брюках был. Летчик, что ли... Синие брюки, из-под халата видно. Потому и подумал, что из госпиталя для ветеранов.

Клара Филимоновна, ветеран Великой Отечественной войны, жила этажом выше. Болела, как и полагается по возрасту, и ей часто вызывали «Скорую помощь».

– Надо будет заглянуть к ней, – сказал Геннадий.

– Поздно, – констатировал Трофимов.

– Понятно, что поздно, – согласился с соседом капитан. – Днем загляну.

– Поздно, говорю. Ее через день после той ночи похоронили.

– А что ты про «Скорую» раньше не сказал? – спросил Геннадий.

– Да я видел-то тебя мельком. Ты расспрашивать к бабе моей приходил, меня не было... Ладно, пошел я.

Сосед развернулся, Геннадий распахнул дверь, и тот вышел на лестничную площадку, издав тоскливый вздох. Голова, видно, болела сильно.

Полковник сел обратно за компьютер, чтобы все-таки найти нужную фотографию и сравнить два снимка. Это разрешило бы все сомнения. Сам Владимир Алексеевич имел привычку время от времени чистить «фотоальбом» в своем компьютере и выбрасывать некоторые фотографии. Но, если он не выбросил этот снимок, если Геннадий скопировал его, значит, оригинал должен оставаться в компьютере, потому что за эти дни полковник Кирпичников за компьютер не садился и с фотографиями не работал. И нашел-таки. И даже сравнить успел. Сомнения отпали. Присланный снимок был сделан в «Photoshop’е» с существующего оригинала.