Читать книгу "Виртуальная подружка - Светлана Алешина"

— Вам-то это зачем? — она вдруг опять насторожилась. — Что-то я не пойму: вы на телестудии или в милиции работаете? И зачем я только все это вам рассказывала?

— Эллочка, ваши сомнения — прямо-таки удар по моему профессиональному самолюбию. Неужели вы не видели ни одной нашей передачи? Или вы полагаете, что можно одновременно работать и на телевидении и в органах? Извините, это же просто не в человеческих силах. К тому же милиции, как вы сами видели, до этого дела нет. Умер человек от сердечного приступа, и ладно. А то, что это молодой, здоровый и при этом сказочно богатый человек, никого не волнует. Меньше проблем.

— Ну а с чего вы взяли, что это убийство? — ей явно не хотелось верить в такой поворот событий.

— В том-то все и дело, что наверняка ничего не известно. Умер сам — хорошо! То есть, простите, ничего хорошего, конечно, в этом нет. Я имела в виду, что вам в этом случае ничего не грозит. А если это все-таки было убийство… Вы знаете, кому принадлежит его состояние, банк?

— Понятия не имею! — кажется, только сейчас до нее дошло, насколько все серьезно. Я и сама, признаться, поняла это только сейчас, когда с ее губ сорвался вопрос о наследниках Сергея. — Это что же получается, я всего могу лишиться — и денег, и дома?!

— А дом на вас оформлен?

— На Сережу. — Она совсем растерялась.

— Но вы ведь с ним были расписаны?

— Да, конечно…

— Тогда, по идее, никаких проблем, по крайней мере с домом, возникнуть не должно. Конечно, при условии, что ваш муж действительно не проиграл все свои деньги. Как вы думаете, кому придется платить по его счетам?

— Господи боже! — лицо Эллы, едва начавшее розоветь, снова превратилось в маску молочного цвета.

Трясущейся рукой она достала следующую сигарету и повернулась к Косте. Тот послушно щелкнул зажигалкой и поднес ее к сигарете. Элла прикурила, глубоко затянулась и прикусила верхнюю губу. Несмотря на бледность, лицо ее было совершенно спокойно, а в глазах не виделось и намека на слезы.

— Господи боже, — повторила она почти равнодушно и подняла на меня свои удивительные, совершенно черные глаза. — Я думала, что смерть Сережи — это самое страшное, что могло со мной случиться. Оказывается, его смерть — это только начало. Все так запутано. Я ничего не понимаю и даже примерно не могу себе представить, что меня ждет.

— Поэтому мы и хотим вам помочь, — сказала я.

— Почему бизнес вашего мужа был оформлен на другого человека? — Сегодня Костя просто не переставал меня удивлять. — Не знаю. — Элла выпустила густой клуб дыма, уперлась локтями в колени и положила голову на открытые ладони.

Зажженная сигарета была в опасной близости от ее густых волос, и мне казалось, что еще чуть-чуть — и они вспыхнут, как пропитанная бензином ткань, но беспокоить Эллу я не решалась.

— Я никогда этим не интересовалась, — не отрывая ладоней от лица, сказала Элла. — Я хотела всего лишь семью. Счастливую семью. Он муж, его забота — деньги. Я — жена, моя забота — дом и его счастье. Какая же я была дура!

— Обещаю вам, что сделаю все, что в моих силах. Прежде всего надо узнать, было ли это убийство и как много денег проиграл ваш муж. Хотя, если последнее предположение верно, думаю, кредитор сам объявится, и в самое ближайшее время. Если его убили, нужно выяснить мотивы. Полагаю, их наберется не так уж и мало. Вы не знаете, он не собирался переоформить дело на себя?

— Ничего не знаю. — Элла подняла голову, и я поразилась ее неестественному спокойствию и отрешенности. — Извините, я очень устала и хочу побыть одна.

— Конечно… Но вы уверены, что с вами все будет в порядке?

— Разумеется, нет. Со мной уже ничего не будет в порядке. Но вешаться я не собираюсь, если вы это имеете в виду.

— Простите. Пойдем, Костя.

Когда мы выходили, Эллочка по-прежнему сидела на диване, обхватив голову руками. Сигарету она все-таки затушила.

— Знаешь, Костя, — сказала я, когда мы подошли к машине, — что-то я тоже смертельно устала. Сперва эта нервотрепка на студии, потом разговор с Эллой… Пойду-ка я домой. Евгения Ивановича все равно сегодня уже не будет, так что покаянную речь смело можно отложить до завтра. А тебе так и так на студию возвращаться — служебную машину отвозить. Может быть, расскажешь все ребятам?

— Конечно, Ирина Анатольевна, никаких вопросов. Только сперва отвезу вас.

Я даже не стала спорить. Сил не осталось.

Глава 4

Утром я проснулась от тоскливо-тревожных звуков адажио Альбиони. Что ни говори, в самый раз для моего настроения аккомпанемент. Нет, оно мне, конечно, очень нравится — разумеется, адажио, а не мое нынешнее настроение, только слишком прочно засело воспоминание о том, что именно эту мелодию сделали персональным похоронным маршем чуть ли не для все наших генсеков. Кстати, ума не приложу, как этот диск оказался в музыкальном центре, вроде бы с вечера там Боккерини стоял? Может быть, это Володькины каверзы? Так сказать, народный бунт, акция протеста. Он до сих пор не избавился от привычки делать вид, что ненавидит мое пристрастие к классической музыке. Надо же ему, горемычному, хоть что-то во мне ненавидеть. Вот и решил дать мне на собственной шкуре почувствовать, каково ему, бедненькому, приходится — выбрал самое что ни на есть жизнерадостное. Глупые шутки, так ему и скажу.

Впрочем, Володька не виноват, что у меня плохое настроение. Он и так вчера весь вечер вокруг меня прыгал, все пытался дознаться, чего это Иван-царевич невесел, буйну голову повесил. А какое тут веселье, когда мне с утра да на шефский ковер? Я ведь до сих пор не придумала, чем бы смягчить начальнический гнев. Да уж если на то пошло, Кошелеву есть на что гневаться. Не оправдала, так сказать, оказанного доверия. Только я-то тут при чем? Я, что ли, благоверного нашей героини на тот свет отправила? Весь день в ментовке продержала? Только все это детский лепет, даже не отговорки: необходимо было предусмотреть любые ситуации и запастись резервным вариантом. А я наивно понадеялась, вернее, халатно поленилась. Может популярная телезвезда позволить себе такой маленький каприз, как лень? Не может, если не хочет навсегда распроститься со своей популярностью.

Если честно, Альбиони начал меня раздражать. Равнодушно удивившись сему факту, я выползла из кровати, нашла пульт и выключила музыкальный центр. Не хочется мне сегодня музыки, разве что нацистских маршей для поднятия боевого духа. Но решив, что мир к этому еще не готов, по крайней мере, в лице моего супруга, я отправилась на кухню.

Володьки дома не оказалось. Этот факт удивил меня куда больше, чем внезапная мелофобия. Куда же он мог подеваться в такую-то рань? Продолжая недоумевать, я машинально посетила ванную, умылась, почистила зубы и еще раз обошла квартиру. Нет, в кровати он не затерялся и в холодильнике тоже не прятался. Зато я нашла записку на кухонном столе, которая и пролила толику света на сию, покрытую мраком тайну: муж ушел в университет — и кому могло прийти в голову ставить в субботу первую пару?! Ушел пораньше, чтобы успеть занести своему приятелю очередную партию курсовых, написанных для ленивых студентов-тинейджеров с желеобразным коктейлем из пепси, децельных дискотек и ночных клубов, вместо серого вещества под черепной коробкой, а меня будить не захотел — решил дать выспаться. Что ж, спасибо за заботу.