Читать книгу "Реверс. Пограничье - Александр Громов"

– Спрашивайте.

– Я бы хотел, чтобы вы рассказали мне о вашем путешествии на Север с самого начала. Эпизод с неудачной рыбалкой осветите как можно подробнее.

– Рыбалка как раз была удачной…

– Ну-ну, не цепляйтесь к словам. Я слушаю.

– Значит, так…

Почему бы и не рассказать? Постепенно увлекшись, Сергей изложил все, что помнил о походе: и о медведе, и о том, как прямо из пустыни вновь выпал в порог и едва не утонул, но все-таки не утонул, и о том, как следующим утром, вооружившись на всякий случай топором, вернулся за брошенным спиннингом, и о чудесной ловле хариуса на Жемчужном плесе после Семиверстного порога, и о жареных грибах, надоевших под конец маршрута, и о насквозь просвистанных ветрами озерах, и о сломанном весле, и о петроглифах, и даже о небольшой треске, пойманной в Белом море на самую заурядную блесну-колебалку. Родион Романович слушал внимательно, временами побуждая к продолжению рассказа уместными вопросами. Крепло ощущение, что ничего нового из рассказа он не почерпнул, однако слушал без видимой скуки. Сверял с блогом, что ли?

А под конец вынул распечатанный на принтере космический снимок.

– Тот порог?

Разрешение было не ахти, но место опознавалось уверенно. Вот одно озеро, вот другое, между ними порог, а вот тут удобная для бивака полянка. На ней и стояли…

– Тот.

– Вот вам фломастер. Можете показать место, где вы открыли Проход? Хотя бы приблизительно.

– Здесь. Точно не скажу, но в этих пределах… – Сергей очертил кружок. Затем выпучил глаза. – Да, а что значит «я открыл»?

Родион Романович улыбался чуть снисходительно, но в общем по-доброму.

– Это значит, что именно вы открыли Проход в Центрум. Судя по вашим словам, вы оказались на Сухой пустоши или, может быть, в барханнике к югу от Белого хребта. Гор там на горизонте не было, не заметили?

– Вроде не было. По-моему, вышка какая-то была…

– Значит, Сухая пустошь. А вы, по-видимому, решили, что вас занесло в Сахару или Каракумы? Нет, Сергей Анатольевич, вы были в Центруме, причем не в самом приятном его месте. Но это не имеет значения. Главное – вы латентный проводник. Вы всегда им были, а в критический момент сумели стать реальным проводником. Это качество можно развить. Желаете?

– А… если нет?

Теперь Родион Романович усмехался довольно обидно.

– Что ж, если вам по душе планктонная жизнь, то всегда можно найти работу в офисе. Будете являться на службу к установленному часу, терпеть давку в метро или пробки на дороге, соблюдать дресс-код, заниматься нелюбимой работой, а когда начальство не видит, исследовать сходимость пасьянса «Паук». Каждый рабочий день вы с нетерпением будете ждать шести часов, чтобы поехать домой, где тоже ничего интересного. Изо дня в день, из года в год вы будете убивать время – ваше время! И вы ужаснетесь, подумав о старости, когда вас неизбежно одолеют горькие мысли об упущенных возможностях. Ну как? Привлекательно?

Сергей молча покачал головой.

– То-то и оно. Вам выпал шанс круто изменить свою жизнь и притом сделать ее гораздо полнее. Что может быть лучше, чем прожить интересную жизнь? Многие идут к ней годами тяжких усилий, и не все доходят. Вам же она предлагается даром – берите! Ну и материально… не обидим.

Сергей продолжал молчать.

– Понимаю, – сказал Родион Романович. – Вы пытаетесь уловить, в чем тут подвох. Если я начну уверять вас, что никакого подвоха нет и в помине, вы мне, разумеется, не поверите. Сделаем так. Вы попробуете. Только попробуете и, если не понравится, сможете дать задний ход. Мы не слишком боимся распространения информации. Начни вы болтать – и вас тут же примут за еще одного чокнутого искателя аномальных зон, снежных людей, лох-несских чудовищ и барабашек. А кроме того, вы можете привлечь к себе внимание пограничников Центрума. Они работают в разных мирах, порой жестко… Вы умный человек и болтать не станете. Ведь так?

И пришлось признать: так. Экая сладкоголосая сирена с железной логикой! Собеседник умел выбрать нужные слова.

– А вы, – спросил Сергей, – тоже проводник?

Вместо ответа Родион Романович несуетливо оглянулся – не видит ли кто? – и уставился на столешницу. На его лбу выступили бисерины пота. Прошло несколько секунд – и воздух между чашечкой с остывшим кофе и блюдом с нетронутыми бутербродами как бы заструился. Если приглядеться – а время приглядеться было, – струение наблюдалось лишь в области не более десяти сантиметров диаметром. Подождав, Родион Романович брезгливо снял пальцами с крайнего бутерброда колбасный кружок и кинул его в струение.

Кружок исчез. Струение тоже. Родион Романович вынул платочек и промокнул лоб. Тем же платочком тщательно вытер кончики пальцев.

– Теперь колбаска в Центруме. Может быть, достанется какому-нибудь зверьку. Я все думаю: не тем ли же путем кто-то послал известной вороне кусочек сыра? Шучу. Кстати, вы в каких войсках служили срочную?

– Я не служил…

– Понятно. Значит, не имели отношения к погранвойскам?

– Ни боже мой. А что?

– Ничего. А к железной дороге?

– Тоже. Хотя… занимался лизингом вагонов.

– И то хлеб. Стало быть, вы знаете, что вагоны обычно движутся по рельсовому пути?

Сергей неуверенно хохотнул.

– А по чему же еще они могут двигаться?

– Бывает… – раздумчиво произнес Родион Романович. – Иногда, знаете ли, они движутся вниз по насыпи, а то и кувырком по воздуху. Когда сходят с рельсов.

Вроде опять шутил. А может, и не совсем шутил.

Глава 3. Адреналиновый

– Это что, клиника? – спросил Сергей, покрутив носом. В окруженном соснами здании, похожем по виду на загородный коттедж успешного бизнесмена, отчетливо пахло лекарствами и дезинфекцией.

– Частная, – пояснил Родион Романович. – Очень небольшая и очень хорошая. Надеюсь, в качестве пациента вы сюда не попадете. Здесь мы лечим тех, кого по тем или иным причинам не можем чинить легально. Бывают, знаете ли, случаи…

– Например?

– Например, огнестрельное ранение, полученное в Центруме… Но вы не волнуйтесь. Проводники сюда попадают редко: слишком уж они ценны для нас. Как вернется из Центрума группа, если проводник убит? Никак. Она застрянет там на неопределенное время, может быть навсегда. Каждый в группе прекрасно знает: самое ценное – проводник. Почти всегда он ценнее груза. Вас будут защищать, прикрывать собой и так далее, разве что нос утирать не станут. Вам просто не дадут рискнуть головой…

– А если я сам захочу рискнуть – дадут?

– Дадут по шее, – усмехнулся Родион Романович. – Повторяю: проводник слишком ценен. Хотя я привел вас сюда именно к проводнику… Алексей Захарович, вы не против?