Читать книгу "Тень - Кэтрин Ласки"

А Фаолан тем временем опустился на живот и униженно пополз к двум загоняющим волчицам, хотя полностью забыть о чувстве собственного достоинства ему так и не удалось. Прежде чем опустить глаза, он окинул загоняющих беглым взглядом и успел заметить, что перед ним стоят довольно сильные волчицы со шкурой почти одинакового кремового оттенка — наверное, сестры. Доползя почти до лап загоняющих, он остановился и выпустил из пасти Кость Стыда. Та волчица, что была чуть поменьше, быстро ее подобрала, успев больно укусить Фаолана за нос, а ее сестра кинула ему свежую кость — кусок оленьего рога. Обе волчицы отступили чуть назад, а к глодателю приблизился предводитель стаи, чтобы зачитать кость стыда.

Возвышаясь над Фаоланом, Дэйн принялся декламировать глубоким, звучным голосом:

— Записано смиренным глодателем Хипом из Речной стаи клана МакДунканов…

При упоминании имени Хипа Фаолан слегка поморщился.

«Пора бы уже привыкнуть, — подумал он. — Мне еще не раз придется выслушать все это с начала до конца».

— Утром после пятнадцатой ночи луны Карибу на Ожоге собрался бирргис, целью которого было преследовать лося…

Когда предводитель в пятый раз сказал слово «смиренный», Фаолан услышал тихий смешок среди собравшихся волков. Это его немного приободрило — но ненадолго.

— Он правда такой плохой, мама? — спросил один щенок.

— Очень, — резко отозвалась волчица.

Фаолан еще крепче прижал хвост между ног и зажмурился. Почему он такой дурак? В голове снова эхом отозвались слова МакДункана: «Правда, чувство меры напрочь отсутствует…»

«Я большой, но глупый, — думал Фаолан. — Почему я вообще вздумал становиться на задние лапы, словно гризли?» Теперь ему казалось, что даже Гром-Сердце пришла бы в ярость от его проступка и посчитала бы, что он неправильно воспользовался тем, чему кормилица его научила. Мысль об этом была непереносима. Похоже, я единственный волк, который умудрился оскорбить не только своих сородичей, но еще и медведей. Еще никогда молодой глодатель не чувствовал себя настолько опозоренным.

Дэйн закончил читать. Последовавшая тишина показалась бы крайне тягостной, если бы один очень молодой щенок не спросил бы громко:

— Мама, а почему так часто повторялось слово «смиренный»? Это вообще что значит?

Волчица-мать отвесила сыну звонкую затрещину. Волчонок захныкал.

— Тише! — прорычал Дэйн. — Мы собрались здесь, чтобы быть свидетелями ритуала раскаяния, который должен выполнить глодатель в наказание за то, что помешал загоняющим.

Он повернулся к Фаолану:

— Приступай.

Серебристый волк как можно сильнее выгнул спину, поджал хвост между ногами и подполз к загоняющим. Потом он прижался животом к земле и изогнул шею. Наконец Фаолан перекатился на спину, подставляя брюхо, и в таком положении стал признаваться в своих прегрешениях:

— Я, Фаолан, глодатель стаи Восточной Осыпи, виновен в тех проступках, которые описал глодатель Хип на своей кости. Я клянусь своим костным мозгом, что это чистейшая истина, и готов искупить свою вину, выглодав эту кость, дарованную мне достопочтенными Лачланой и Тамсен, достойными загоняющими стаи Голубой Скалы.

Адер объяснил Фаолану, что он должен выглодать Кость Раскаяния с изображением Великой Цепи и в том самом месте, где был нарушен порядок, поставить свою отметку — спиральный узор на лапе.

Звенья Великой Цепи Фаолан выглядывал на костях с самого первого дня среди волков Далеко-Далеко. Поначалу глодателям поручали изображать самые простые элементы, но по мере совершенствования их мастерства Цепь становилась все более и более запутанной, с тысячами связей между звеньями. Поскольку Фаолан уже показал себя неплохим глодателем, ему приходилось создавать очень сложные изображения. Сейчас молодой глодатель думал: а вдруг волки этой стаи не знают, что он поднялся в своем мастерстве уже до четвертого ранга? Тогда удастся обойтись более простым глоданием — будет и быстрее, и легче.

В это самое мгновение он услышал первый звук воя — идеально чистую, совершенную ноту, прорезавшую тьму ночи. Обернувшись, Фаолан с удивлением увидел автора этого звука — Свистун сидел, задрав голову к звездам, и вой поднимался в ночную высь подобно прекрасному распускающемуся цветку. Вслед за глодателем завыли и другие волки стаи, заметившие на небе сероватую дымку души Дункана МакДункана. У них была последняя возможность обратиться к покойному вождю — ведь скоро наступит луна Первого Снега и созвездие Великого Волка пропадет до весны.

Фаолан отвернулся от кости. Старый вождь добрался до вершины звездной лестницы. Его всклокоченная борода снова была заплетена аккуратными косичками, и он, похоже, смотрел прямо на Фаолана.

«Я должен изобразить всю Цепь, какой я ее знаю», — подумал глодатель. Теперь у него даже и мыслей не было о легком варианте. Он внимательно осмотрел кусок рога, облизал его несколько раз, чтобы запомнить неровности поверхности, и начал наносить на нее знаки Великой Цепи.

— Посмотрите, какое он делает солнце, — прошептал один волк. — Почти чувствуешь его жар.

— Так похоже на настоящее, даже страшно, — отозвался другой.

Серебристый волк старался никого не слушать, но все равно до него донеслось, как третий член стаи пробормотал дрожащим голосом:

— Может, он из Сумеречного мира?

Фаолан хотел только одного — как можно лучше выглодать кость. Похоже, ему так и не удастся ничего сделать правильно, как ни старайся. Ну ладно, все равно назад пути нет. Рано утром он отправится в стаю Огненной Травы.

Глава девятая

Тень Макдункана

Все детали ритуала раскаяния Фаолан уже мог воспроизвести без малейшей запинки. Теперь он не морщился при упоминании имени Хипа и выслушивал его версию событий без всякого содрогания. Он выглодал три Кости Раскаяния — такие изящные, что многие волки считали, будто он и в самом деле выходец из сумрачного мира, — но даже это его не беспокоило. Пусть думают что хотят, пусть говорят и пусть косятся на него с любопытством. Фаолан решил, что будет стараться выполнить свою работу как можно лучше. Говорят, что настоящие мастера глодания — это учителя Священной стражи; их-то он и надеялся впечатлить. Если они настоящие художники, то не отнесутся к его произведениям с суеверным неодобрением.

Фаолан никак не мог забыть чудесной ноты, с которой Свистун начал свое пение в тот момент, когда Дункан МакДункан достиг вершины звездной лестницы. И почему ему кажется, что тень МакДункана до сих пор где-то рядом, хотя ее уже нигде не видно? Как будто бы из-за звезд долетает запах следов старого вождя, и следы эти ведут прямо к нему, Фаолану.

Вот о чем размышлял молодой глодатель, поднимаясь по склону холма. Но, дойдя до вершины, он остановился как вкопанный, и все мысли словно выдуло у него из головы сильным ветром. Фаолан увидел впереди волчицу. Это же Лаэль!