Читать книгу "Дочка людоеда, или Приключения Недобежкина [Книга 2] - Михаил Гуськов"

— Да вот же эти бутылки стоят откупоренные, — сладким голосом пропела Катарина Миланези. — Только что-то я «Золотого осьминога» не вижу. Где «Осьминог»? Мне бабушка все уши прожужжала про этот напиток, а я его ни разу не пила.

— Здесь, здесь «Осьминог», — радостно проблеял атташе по культуре нового посольства.

Он восторженно тряс профессорской бородкой и, желая услужить самой богатой итальянке, поднял бутылку «Золотого осьминога».

— Значит, нет среди нас людского племени? — спросила Завидчая.

— Нет, государыня, нету, ни одного нету! — завопили гости, каждый открещиваясь даже от намека, чтобы кого-нибудь из них не признали за человека, хотя почти все гости, за исключением нескольких ярко выраженных аферийцев, имели совершенно человеческий вид.

— Тогда прошу пожаловать дорогого гостя. Артур, позови Вия.

Волохин и Побожий много слышали и читали у Гоголя о Вие, но, конечно, не верили в его существование, тем более свободно мыслящий Шелковников, но теперь все трое, затаив дыхание, разглядывали, как в залу на тележке вкатили поросшую бородавками и длинными желто-зелеными волосами огромную голову. Омерзительные, похожие на старушечьи сморщенные груди, отвисшие веки закрывали глаза.

— Поднимите мне веки, я буду говорить! — из глубины головы донесся замогильный голос.

Двоесоветников благоговейно подняли веки и завязали их бантиком на его макушке, и Вий, оглядев зал необыкновенно живыми масляными глазками, причмокивая, произнес целую речь:

— Радуйтесь, аферийцы, с Советским Союзом будет покончено в самое ближайшее время. Чернобыль нам не совсем удался. Но теперь я осуществлю придуманный мною гениальный план. Мы по-настоящему взорвем одну из атомных электростанций, находящуюся в самом сердце России. Люди освободят для нас зараженный радиацией район АЭС, и мы, подзарядившись атомной энергией, хорошо питаясь радиоактивными овощами и фруктами, сможем пробить защиту Московской кольцевой дороги. Таким образом, мы сначала утвердимся в Москве, а потом и в других столицах мира.

Пузырь с завязанными на макушке веками по-фюрерски расхвастался:

— Мной все учтено. Успех обеспечен: техника безопасности, пожарная безопасность и правила гигиены в Советском Союзе не соблюдаются. Личная гигиена женщины на низком уровне. Вместо того, чтобы спиртом протирать контакты, его принимают внутрь. Все это позволяет мне утверждать: СССР обречен, вслед за СССР наступит черед России, а потом и всего мира.

Голова встала на тоненькие лягушачьи лапки и трясущимися шажками подошла к Завидчей. Побожий с омерзением разглядел, что на его гражданском костюме был приколот значок члена Верховного Совета СССР.

— Благословите меня на подвиг в Вашу честь.

Урод на лягушачьих лапках галантно приложился слюнявым ртищем к точеной дебелой руке красавицы и прошамкал:

— Удачи Вам, красавица. Человечки без их святых никуда не годятся, а на земле осталось только три праведника христианских, да два мусульманских, один китайский праведник, два брамина и еще пять-шесть святых старцев других религий. Погубим их, а дальше вы станете полновластной Вселенской царицей.

— Ну уж, вы мне льстите, Гуго Карлович! И кроме меня есть достойные принцессы. А никак нельзя не взрывать этой АЭС?

— Никак нельзя! — вздохнул Вий. — С Союзом справимся, а с Россией без помощи оттуда не сладим. Силен святой дух в России, не одолеть нам иначе. Только помни, Элеонора, если не вернешь кольца к тому времени, как я взорву атомный реактор, все может рухнуть и расколдуют вас, и произойдет самое страшное, самое ужасное — превратитесь вы все в человечков и смертью умрете. И не быть тебе королевой тогда, Элеонора, и не властвовать над миром.

— Типун тебе на язык, Гуго Карлович, что ты такое говоришь, добуду я свое кольцо. Так какую ты АЭС решил взорвать?

Вий, чтобы никто не услышал, наклонил Элеонору под стол и возле самой скатерти жарко прошептал ей на ухо несколько слов.

Маркелыч с Волохиным, приставив уши к скатерти, явственно расслышали эти страшные слова.

Завидчая поднялась на ноги и усадила Вия в кресло-каталку. Служители развязали бантик на макушке из его сморщенных век и опустили их на глаза. Гуго Карлович послал всей нечисти несколько слепых воздушных поцелуев и укатил из зала.

— Все слышали? — обратилась Элеонора к публике. — Все узнали Гуго Карловича, теперь знаете, какой человек в правительстве СССР нам помогает и что он вовсе не человек, хоть и член их Верховного Совета? А теперь пейте, ешьте, веселитесь, будьте, как дома, говорите и делайте глупости. Не стесняйтесь меня, дорогие друзья. Сегодня каждый делает, что хочет, а завтра все делают то, что хочу я.

И тут пошла такая карусель, такая мерзопакостная свистопляска, настолько эти твари потеряли остатки человеческого облика и вышли за грань приличия, такая началась кутерьма, крики, вой и дикие оргии, что Маркелыч с Волошиным, отплевываясь, вылезли из-под стола и, осеняя себя крестными знамениями, провалились в люк, ведущий из этого поганого места.

Сладко выспавшись в арестантской камере под непрекращающуюся даже ночью возню, вскрики, храп, ругань и драки тридцати арестованных, Недобежкин проснулся снова полный сил и желания действовать. Оглядев камеру и встретившись глазами с услужливым Шнифтом, он подмигнул ему, переведя взгляд на тройку хмурых паханов, уже чинно пивших чай из термоса.

— Позови-ка мне вон того иерарха, дело есть.

Шнифт по указке Аркадия боязливо подошел к Чусову, тот хмуро выслушал его и прошествовал к Недобежкину, хотя их нары разделяло не более семи шагов.

— Слухаю вас, уважаемый, — вместо приветствия обратился он к аспиранту.

— Надо бы отодвинуть публику — дело важное, — улыбнулся Недобежкин Чусову.

Тот мотнул головой и все арестанты сдвинулись к нарам, ближним к параше.

— Я так понимаю, что вы человек серьезный, — качал Недобежкин. — Как нас звать?

— Чусов Алексей Петрович, — внушительно отозвался пожилой.

Недобежкин кивнул.

— Меня зовут Аркадий Михайлович. Один мой знакомый, Чума Зверев, обещал, если со мной случится маленькая неприятность, помочь мне. Организуйте ему весточку, пусть он исполнят свое обещание, так и передайте: «Долг платежом красен».

Недобежкин некоторое время разглядывал арестанта, прикидывая, как лучше продолжить с ним разговор, чтобы не уронить свое достоинство и не обидеть пожилого человека.

— Садись, отец, — доверительно, на «ты» начал Недобежкин, подвигаясь. — Вот, думаешь, свалился на нашу голову пижон, свернуть бы ему шею, а он еще выкобенивается и поручения дает, гоголь-моголь. Ты ведь знаешь — в тюрьму сам никто не лезет, в нее все случайно попадают. Вот я и угодил. А за то, что морально поддержали меня, так как я тюремных порядков не знаю, вам спасибо. Возьмите на память, — снова переходя на «вы» продолжил аспирант-арестант. — Шнифт не ошибся, насколько я понимаю, эти пряжки золотые и камни настоящие.