Читать книгу "Созвездие Весов, или Рыцарь падшей королевы - Диана Кирсанова"

– Вот как?

– Да.

– Интересно!

– Безусловно, иначе знание людей и их поступков не являлось бы моей специальностью. Итак, кто сказал мне, что вы Весы? Во-первых, об этом намекает сама ваша профессия. Весы – самые большие эстеты в Зодиаке, и то, что вы – фотохудожник, то есть человек, наделенный врожденным пониманием красоты, изящества, вкуса, отчасти свидетельствует в пользу того, что вашим домом гороскопа управляет Воздух. Далее – достаточно посмотреть на вас и на то, как вы одеваетесь, чтобы разглядеть в вас истинного эстета. Идеально отутюженная рубашка от «Армани», часы «Стехх», ботинки «Белуччи», одеколон от «Диора» и все это – в первой половине дня, в студии, когда многие другие представители вашей профессии предпочитают одеваться в потертые джинсы и ковбойские рубашки! Да, Максим, сложно спорить с тем, что вы любите нравиться другим. И с тем, что у вас хороший вкус.

Не отрывая от него взгляда, она подняла руку и плавным движением обвела комнату:

– То, что вы Весы, отражает даже интерьер вашей гостиной. Благодаря своему личному стремлению к гармонии вы так подобрали мебель и аксессуары для своего «маленького мира», что каждый, попав в ваш дом, будет думать, что здесь поработал искусный дизайнер. Но я утверждаю, что никакой дизайнер здесь и часа не пробыл. Как всякому представителю знака Весов, вам чужды кричащие тона, и потому обстановка вашей комнаты в мягких и спокойных тонах: бежевый диван, ковер цвета кофе с молоком, коричневые шторы и так далее. – Ну и наконец, – продолжала Ада, ловко расправляясь с бутербродом, который она ела очень изящно, предварительно разрезав его на маленькие кусочки, – вы прекрасный хозяин, это видно уже по тому, как ловко и быстро, в считаные минуты, вы собрали на стол, а перед этим угостили меня рюмочкой прекрасного бурбона – кстати, у Весов в запасе всегда имеется какой-либо элитарный напиток, вот почему, не будь у вас бурбона, вы предложили бы мне что-нибудь другое, не менее оригинальное. Еда для Весов – целый ритуал, где необходимо строго и последовательно выдержать все позиции – сигара и рюмочка аперитива перед началом, на столе – обязательный салат (Весы вообще – мастера салатов), красивая и «удобная» еда с непременным присутствием на столе яблок и сыра. Вы очень приятный кавалер, Максим, хороший хозяин и красивый мужчина. Вы настоящие Весы.

Все время, пока она говорила, Макс пытался понять, что происходит – пытается ли она околдовать его, завлекая комплиментами? Или и в самом деле демонстрирует природную наблюдательность, как тигрицы, потягиваясь перед зачарованными зрителями, показывают им игру мускулов на стройном теле?

Он уже открыл рот, чтобы возразить ей примерно так: «Все что вы сказали, может быть, и соответствует истине, но скорее всего – просто совпадение. У меня есть серьезное возражение, против которого все ваши доводы просто ничего не стоят, а именно: ни одно из перечисленных качеств: эстетство, хозяйственность, стремление к гармонии и уюту – не свойственно моей дочери. Арина – моя полная противоположность! А ведь мы с ней родились в один день, и она тоже Весы».

Но Макс не успел произнести и половину задуманного, потому что Ада, в очередной раз отставив бокал в сторону, промокнула губы салфеткой и поинтересовалась тоном светской львицы, поддерживающей вежливый разговор:

– А где же ваша дочь? В институте?

* * *

Валька караулил ее под козырьком парадного входа в институт. Вот уже полчаса.

Она снова опаздывала.

Это «снова» Валька говорил себе с полной ответственностью, ибо завтра будет ровно полтора месяца, как он поджидал Арину у этого входа каждое утро с упорством, которое сам же называл ослиным. Можно было быть уверенным в том, что Арина Бардина этого поклонения не замечает – ведь она так искренне, из раза в раз удивлялась тому, что они снова «случайно» сталкиваются у входа в альма-матер.

– Привет!

– А! Привет! – Это было все или почти все, что ему удавалось сказать ей за целый день.

К счастью, вчера наконец кое-что все-таки изменилось.

Арина вдруг оказалась у него дома, и Валька был посвящен в ее сумасшедшие планы относительно женитьбы родного отца – и с блеском выдержал испытание, ни единым лицевым мускулом не выдав своего истинного отношения к происходящему.

– Сегодня, наверное, уже напрасно ее сторожить, – сказала Арина со вздохом, сползая с табуретки, на которую забралась с ногами, – так было удобнее заглядывать в окна напротив. – На. – Она протянула бинокль. – И пока. Я пойду. Поздно уже, и твои, наверно, вот-вот подойдут… И отец дома один… Если один, – добавила она, внезапно надувшись.

– Я провожу.

На улице стоял тот сизый сумрак с еле уловимым запахом жженой листвы, который бывает только в середине осени. Пока Валька доводил Арину до остановки, она, заложив руки за спину и нарочно подбрасывая ногами шуршащие листья, продолжала рассуждать:

– Самая большая моя ошибка – то, что я совсем не запомнила, как выглядит этот козел! Просто не успела разглядеть! Понимаешь, он все время спиной ко мне стоял, потом вроде как на колени опустился… А когда драться к Анне полез – так тоже спиной! Ну, в лучшем случае вставал вполоборота. Что тут увидишь? Но я все равно своего добьюсь. Все равно! Не на такую напали!

– Так ты чего больше хочешь – узнать, кто это был, или уже завтра заставить Анну Витальевну шить подвенечное платье?

Арька резко остановилась, и, внезапно сузив обычно круглые карие глаза, процедила сквозь зубы:

– Я хочу а) избавить приятную женщину от типа, который ее избивает; б) подобрать моему отцу приличную партию и в) никогда больше не слышать от тебя дурацких шуток на эту тему! Или ты со мной заодно, или вообще тогда больше не подходи!

Ничего себе выбор!

– Арька, ну что ты злишься, как маленькая? Я же сказал, что заранее одобряю все, что ты хочешь сделать!

Здесь Валька, конечно, немного покривил душой, но душа его против этого не возражала.

А потом он шел и думал – какая невероятно глупая затея втемяшилась в голову этой девчонки. Женить взрослого мужчину! Да еще на женщине, которую он и в глаза не видел! Детство, чистой воды девичьи фантазии. Может быть, кто другой так на его месте ей бы и сказал. Но беда была в том, что именно Валька ничего такого Ариадне Бардиной сказать не мог.

Причин было две: во-первых, страшно не хотелось ее разочаровывать, когда она, искоса глянув на него и насупившись, спросила так сердито, как будто он только что обидел ее любимого котенка:

– Так ты не будешь мне помогать? – и ее чуть вздернутый нос задрался еще выше, придав милому круглому лицу выражение комичной воинственности.

А вторая причина заключалась в самой Арьке – то есть Ариадне, как она поторопилась сообщить всей группе еще при первом знакомстве первого сентября.

Вся их группа, человек пятнадцать, тогда толпилась на крылечке главного корпуса – счастливые, возбужденные впечатлениями первого дня студенческой жизни, сплоченные той необъяснимой симпатией друг к другу, которая возникает в один день и может перерасти в совершенно противоположные чувства уже через неделю.