Читать книгу "Девятая жизнь Луи Дракса - Лиз Дженсен"

Мы сидим и ждем маман.

– Луи, о ком ты думал, когда разбивал аквариум? На кого был направлен твой гнев?

Снова ха! Вечно он твердит про «гнев». «Твой гнев». Он что, не может подобрать в словаре другого слова? Почему бы не сказать «самоедство»?

Звонят в дверь, наше время закончилось, и тогда я спрашиваю:

– А правда есть такие таблетки, от которых у женщины не будет детей? Каждый день принимаешь по таблетке из маленькой зеленой пластинки, в ней двадцать одна таблетка, крошечные такие, и хранятся в секретном месте?

Он смотрит на меня, как будто я Чекалдыкнутый.

– Да, Луи, такие таблетки существуют. Называются «контрацептивы». А почему ты спрашиваешь?

– Мне просто нужно знать. Я поспорил.

– В школе?

– Да, с мсье Зиданом, учителем. Я говорю, что есть такие таблетки от детей, а он говорит, что нет.

Перес задумывается на минуту.

– Может быть, ты нашел эти таблетки и теперь их глотаешь?

Я тоже притворяюсь, что задумался. Все думаю, думаю и думаю целую минуту. А потом снова щелкаю языком.

– Может, и глотаю. А что от этого бывает?

Маман говорит, что детям нужны правила и определенность. Нужно говорить детям правду. И дети тоже должны говорить правду – нужно все рассказывать врачам про свои неприятности. Нельзя ничего сочинять, лишь бы напугать других. Ты не представляешь, как трудно иметь ребенка, с которым вечно что-то случается. Все время душа уходит в пятки. Взрослые тоже иногда плохо поступают. Если тебя обидит взрослый, нужно сказать об этом другому взрослому, которому ты доверяешь. Я всегда буду рядом, Лу-Лу. Я и теперь сижу возле твоей кровати, и когда я сжимаю твою руку – вот так – может быть, ты чувствуешь.

– Ее необязательно слушать, – говорит Густав. – Возьми да отключи. Расскажи мне еще про себя, мой маленький джентльмен.

– Со мной однажды кое-что случилось.

– Где?

– В Парке «Парижский Диснейленд».

Зима. В выпуске погоды обещают двенадцать градусов, а к середине дня – до пятнадцати. Подует южный ветер, и на севере Франции он войдет во фронт низкого давления. Следовательно, на 65 процентов есть вероятность ливневых дождей, которые пройдут завтра и в понедельник, поэтому, выходя на улицу, не забудьте зонт. «Парижский Диснейленд» раньше назывался «Евро-Дисней». Но Папá говорит, «Евро» не прижилось. Поэтому «Евро» отбросили, и получился «Парижский Диснейленд». А потом еще добавили «Парк», чтобы стало можно употреблять спиртные напитки. И вот – абракадабра! – люди повалили толпами, потому что в брошюре написано: волшебный мир, в котором много-много королевств, особенно Страна Открытий с Космической Горой и многими другими сенсационными приключениями. Это волшебная мечта, идеальное место для семейного отдыха, даже если у вас не семья, а просто мама, папа и мальчик с хомяком. Мы с Папá приехали в Париж на скоростном поезде «ТЖВ» и живем в гостинице «Санта-Фе» все выходные. Пусть Маман с Мухаммедом отдохнут дома, потому что мы с папой мужчины, а двое мужчин на одну маму, да еще на все выходные – это перебор, и от них может разболеться голова. В Стране Приключений, пишут в брошюре, можно погулять по восточному базару времен Аладдина и проникнуться его экзотической атмосферой. А потом под ритмы бонго вы совершите путешествие на Карибские острова, и мы с Папá туда и отправляемся, а кругом висят рождественские гирлянды, и Папá немного носит меня на закорках, хоть я уже большой и тяжелый. В Стране Аладдина кто-то просыпал попкорн, а потом, несмотря на холод, мы становимся в очередь к гигантскому дереву Швейцарской Семьи Робинзонов с Острова Приключений. Это была такая семья, которая попала на тропический остров и построила себе дом на дереве. Мы уже поднимаемся по лестнице, и тут слышим женский голос:

– Пьер, это ты?

И тут же Папá крепко сжимает мою руку, словно эта тетенька меня украдет или еще что. Вторую руку он кладет мне на плечо, и мы останавливаемся, не идем по лестнице. Тетенька эта не одна – она с дяденькой и двумя маленькими китаянками, они младше меня и одинаковые, как близняшки. И еще в сумке на животе толстый малыш, который не китаец. Мы все сгрудились в кучку, и мимо нас протискиваются наверх люди.

– Какой сюрприз, – говорит Папá.

У него такой вид, будто его сейчас вырвет, но они с тетенькой целуются в обе щеки, как будто все нормально, а потом мы отходим в сторону, чтобы не загораживать проход.

– А это, я так понимаю, Луи, – говорит тетенька. – Привет, Луи.

Она наклоняется, и я целую ее в обе щеки, а тетенька целует меня. От нее пахнет ванилью. У нее мягкие холодные губы, и Рождество вдруг уже как будто завтра или послезавтра, а не через две недели.

Тетенька смотрит на меня, у нее бледно-голубые глаза, как вода в бассейне. Я смотрю и молчу: я вижу ее в первый раз, и непонятно, откуда она про меня знает. Может быть, она видела меня маленьким. На ней красное пальто и в ушах красные сережки, она симпатичная и черноволосая, но не такая черноволосая, как китаянки, а они хихикают, будто их что-то насмешило. Может быть, они смеются над моими дурацкими перчатками, которые Маман заставила меня надеть, поэтому я снимаю перчатки и засовываю их в карман. Папá девочек совсем не китаец, он жмет моему Папá руку.

– Алекс Фурньер, – говорит он.

– Пьер Дракс, – говорит Папá.

Мне интересно, почему это у китаянок родители не китайцы.

– Так вы и есть тот самый знаменитый Пьер Дракс.

Папá вовсе не нравится быть знаменитым Пьером Драксом.

– Папá, я и не знал, что ты знаменитый.

– Это просто шутка, – быстро говорит Папá.

Дяденька долго смотрит на Папá, потом на тетеньку и кивает, как будто сильно думает, как будто ему достался сложный кусок «Лего». А потом говорит:

– Я очень о вас наслышан, Пьер.

Тетенька берет своего Алекса за руку и говорит:

– А это наши детишки. – Она улыбается, радостная такая, только это неправда. – Это Мей, это Лола, а мальчика зовут Жером. Ему год и один месяц.

– Поздравляю, – говорит Папá.

– А как твои дела? – спрашивает тетенька. – У вас появились еще дети?

– Нет, у нас только Луи, – говорит Папá. Они с тетенькой долго смотрят друг на друга, а потом дяденька откашливается, вроде как хочет что-то сказать, но молчит.

– Как поживает мама Луи? – спрашивает тетенька.

– Натали поживает прекрасно, спасибо, – отвечает Папá. – Она не смогла с нами выбраться.

– Потому что от нас у нее болит голова, – встреваю я. – Иногда женщины устают от мужчин.

– Печально это слышать, – говорит тетенька и смотрит на Папá очень пристально, а он велит мне надеть перчатки, чтобы руки не замерзли, а я спрашиваю, почему у них дети китайские? А Папá говорит: не груби. А тетенька говорит: он не грубит, он просто спросил. А девочки родились в далекой стране Китае, и это их приемные дочери, ты знаешь, Луи, что такое приемный ребенок? Маман с Папá, наверное, объяснили мне, что такое приемный ребенок? Но я говорю, не знаю, что такое приемный ребенок, а китаянки хихикают, им, наверное, смешно, что я не знаю, а тетенька смотрит на Папá, а потом на меня, и скороговоркой рассказывает, ну, в общем, они с Алексом привезли девочек из Китая два года назад, а вскоре случилась приятная неожиданность – родился Жером. – Это был просто подарок с неба, – говорит она и краснеет от счастья.