Читать книгу "Пелагия и красный петух - Борис Акунин"

Сам Сергей Сергеевич в беседе с преосвященнымМитрофанием (которого счел долгом навестить сразу же, как только обнаружил всписке пассажиров столь значительную персону) пояснил свое рвение особеннымзначением личности убитого:

– Очень уж скандальной особой был господинМануйла. Смею вас уверить, владыко, что шума и треска будет на всю Россию.Если, конечно... – тут Долинин запнулся и, кажется, чего-то недоговорил. Вкаком значении «если», осталось непонятным.

Пелагии, находившейся при Митрофании,почудилось, что при упоминании о «всероссийском треске» серые глаза следователяблеснули. Что ж, честолюбие – для служивого человека грех извинительный и,возможно, даже вовсе не грех, ибо способствует усердию.

Очень вероятно, что визит Сергея Сергеевича кархиерею был нанесен не из вежливости, а совсем по иной причине, практическогосвойства. Во всяком случае, едва покончив с изъявлениями почтительности,Долинин обернулся к Пелагии и деловито сказал:

– Вы, должно быть, и есть та монахиня, чтообнаружила тело? Превосходно. С позволения его преосвященства [короткий поклонв сторону Митрофания] вынужден просить вас, сестра, проследовать со мной кместу злодеяния.

Вот и вышло, что Пелагия в числе немногихоказалась в тошнотворной каюте, пропахшей кровью и цветочным одеколоном.

Если б не этот запах, если б не присутствиеобезображенного тела, наблюдать за спорой, профессиональной работой СергеяСергеевича было бы сплошным удовольствием.

Начал он с того, что быстро набросал вблокноте план каюты, при этом все время расспрашивая сестру:

– Угол ковра был загнут? Вы уверены? Окно былоприподнято именно досюда? Уверены? Покрывало лежало на полу?

Определенностью ответов остался доволен, дажепохвалил:

– Вы редкая свидетельница. Отличная зрительнаяпамять.

Заглянув в рисунок следователя, выглядевшийдовольно необычно, Пелагия, в свою очередь, тоже спросила:

– Что это такое?

– Это называется «кроки», – ответил Долинин,быстро чертя карандашом. – Схема места преступления. Вот здесь масштаб, вметрах. Буквы – обозначение сторон света, это обязательно. Поскольку туткорабль, роль севера исполняет нос («Н»), а вместо востока – стардек («С»),правый борт.

– Знаете, – сказала Пелагия, – стул стоял нетак. Когда я заглянула в каюту, он был вон там. – Она показала, как стоял стул.– И бумаги на столе лежали ровной стопкой, а теперь они рассыпаны.

Сергей Сергеевич повертел головой вправо-влевои ткнул пальцем в капитана:

– Вы насвоевольничали, любезнейший?

Тот сглотнул, виновато развел руками.

Перебрав рассыпанные по столу листки,следователь взял один, исписанный корявыми печатными буквами. Прочел:

– «Барух ата Адонай Элохейну мелех ха-олам...»– Отложил. – Это какая-то еврейская молитва.

Пелагия, несколько воспрявшая духом послеприкрытия наготы покойника, продолжала осматриваться.

Самой было удивительно, сколько всего оназапомнила в краткие мгновения перед тей, как завизжать.

– А еще вот этой трубки здесь не было, –показала она на пенковую трубку, лежавшую на ковре.

Рядом с трубкой Долинин уже успел положитькарточку с цифрой 8, а само вещественное доказательство зачем-то накрылперевернутой стеклянной банкой.

– Вы в этом совершенно уверены? – расстроилсяон.

– Да. Я бы обратила внимание.

– Экая досада. Важнейшую улику мне похерили. Ая, дурень, прикрыл, чтобы микроскопические частицы не сдулись.

Сергей Сергеевич подозвал капитана, спросилпро трубку.

Тот подтвердил:

– Точно так. Это трубка боцмана Савенки,который со мной заходил, фонарем по углам светил. Не иначе обронил.

– Ай да сестрица, – восхитился Долинин. –Повезло мне с вами. Вы вот что, милая, побудьте-ка здесь еще. Глядишь, ещечто-нибудь приметите или вспомните.

И в дальнейшем, размышляя вслух (была уследователя такая привычка), он адресовался только к Пелагии, не удостаиваявниманием прочих присутствующих, в том числе и начальника уездной полиции.Очевидно, обращаться с риторическими вопросами к смышленой монашке СергеюСергеевичу было интересней или, так сказать, экзотичней.

– Что ж, сестра, теперь осмотрим одежду? –говорил он, перебирая платье убитого: нанковые брюки, жилетку, накидку белогополотна с синей полосой. – Тэк-с. Ярлычка на брюках не имеется. Дряньбрючишки-то, на барахолке куплены. А ехал первым классом и при «казне».Скупенек... Что у нас на рубашке? Есть меточка из прачечной? Как вы полагаетена этот счет, сестрица? ...Правильно полагаете, услугами прачечной наш пророкне пользовался... Сапоги пока отложим, их распарывать надо...

Покончив с одеждой, Долинин осмотрелся посторонам, сам себе кивнул.

– Ну что ж, в каюте вроде бы все. Осмотримпериферию. И начнем мы с вами, голубушка, конечно же, со способа проникновения.

Поколдовал у двери, самолично развинтив ивынув замок. Изучил его в лупу.

– Цара-апинки, – промурлыкал Сергей Сергеевич.– Свеженькие. Отмычка? Или новый ключ? Выясним-с.

Потом переместился к окошку. Что-то его тамзаинтересовало: влез коленями на столик, перегнулся.

Протянул руку назад, нетерпеливо пощелкалпальцами:

– Фонарь сюда, фонарь!

К нему кинулись сразу двое – капитан иначальник полиции. Первый тянул керосиновую лампу, второй – электрическийфонарик.

Долинин отдал предпочтение прогрессу.

Светя электрическим лучом на паз рамы,протянул:

– Ца-апочкой поработали. Ясно-с. Вот вам,сестрица, и разгадка нашего ребуса. Взгляните-ка.

Пелагия взглянула, но ничего особенного неувидела.

– Ну как же? – удивился Сергей Сергеевич. –Винты-то откручены. И следы масла. «Разинец» потрудился, их почерк.

И тут же объяснил Пелагии, кто такие«разинцы». А она, хоть и приречная жительница, о таковых знать не знала.