Читать книгу "Римский медальон - Джузеппе Д'Агата"

— Я — профессор Эдвард Форстер.

Полковник пригласил его сесть:

— Прошу.

Эдвард опустился в кресло, стоявшее спинкой к стеклянной двери. Пожилой человек внимательно рассматривал его.

— Англичанин, не так ли? Узнаю вашего брата из сотни. Я был английским пленником в Киренаике. Три года концлагеря.

— Мне жаль. Надеюсь, мои соотечественники хорошо обращались с вами?

— Согласно законам войны.

Разговаривая, старый полковник все время перемещался по комнате. Наконец он взял с одного из столиков старинные часы и принялся заводить их.

Эдвард вздохнул:

— Значит, Тальяферри из телефонной книги — это вы… Странное совпадение… Я хочу сказать: еще один Тальяферри, который живет на виа Маргутта, 53 В. Человек, написавший мне, выдавал себя за художника и сообщил именно этот адрес.

Полковник взмахнул сухонькой старческой рукой:

— Я понимаю, о чем вы думаете! Намекаете, будто это я написал вам. Клянусь честью офицера, мне и в голову подобное прийти не могло. Позвольте взглянуть на письмо…

— К сожалению, его больше нет. Сегодня ночью у меня украли сумку.

— Украли?

— Да, при довольно странном стечении обстоятельств. Но сначала скажите, вы уверены, что в квартире номер тринадцать никто не живет?

Полковник продолжал заводить часы.

— Это крыло здания почти все пустует. Оно предназначено под снос. Уже много лет находится в аварийном состоянии. Жильцов расселили. Я один остался. А в тринадцатой квартире никто не живет уже лет сто. С тех пор как умер художник. Он обитал там вместе со своей натурщицей.

Последняя фраза разорвалась в сознании Эдварда подобно брошенной гранате.

— С натурщицей?

Полковник не ответил. Он был занят часами.

— Простите, но откуда вам известны такие подробности?

— Это касается истории моей семьи. Тальяферри был художником, скажем так, не великим, но заставившим говорить о себе еще при жизни. К несчастью, он умер довольно молодым. С позиции моего сегодняшнего возраста, разумеется. Я — один из его потомков, хотя и не по прямой линии. Что касается натурщицы…

Полковник оставил наконец часы в покое, взглянул на своего гостя и заговорщицки подмигнул, давая понять, что тема эта безусловно интересна. Внезапно он переменился в лице и перевел взгляд на что-то за спиной Эдварда. Тот машинально оглянулся и увидел за матовыми стеклами дверей женскую фигуру в белом.

Дыхание у него перехватило.

Это была Лючия!

Полковник раздосадованно топнул ногой.

— Простите меня, — торопливо произнес он и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. В полумраке за стеклом Эдвард видел два жестикулирующих силуэта. По ту сторону двери они казались призраками. Эдвард пришел в себя и кинулся к двери, но полковник на секунду опередил его.

— Профессор Форстер, — сказал он, открывая дверь, — позвольте представить вам мою племянницу Джулиану.

Это была не Лючия. Девушка нисколько не походила на нее, разве что общими очертаниями. Невыразительное, заурядное лицо, шаль, накинутая поверх светлой ночной сорочки. Девушка неуверенно топталась на пороге.

Полковник попытался сгладить возникшую неловкость:

— Позвольте предложить вам кофе, профессор?

— Благодарю. — Эдвард перевел дух.

— Иди, дорогая, приготовь нам кофе.

Пролепетав что-то невнятное, девушка удалилась. Полковник прикрыл дверь, и Эдвард сразу же заговорил о том, что его волновало:

— Вы хотели рассказать о натурщице…

— Да, натурщица Тальяферри была просто красавицей. Она покончила с собой на другой день после его смерти. Великие времена — великая любовь. Разве сейчас встретишь такое? Девушка родилась в Монти. Романтическая личность. Она, несомненно, была спиритом и была очень известна тогда… да и сегодня тоже. Сегодня даже в каком-то смысле больше, чем тогда. Ну, это для тех, кто верит в подобные явления… Вы признаете существование духов, профессор?

— Нет. Решительно нет.

— Надо думать… Я тоже скептик, но не столь законченный. Разумеется, я никогда не видел эту натурщицу — родился много позже. — Он пристально взглянул на Эдварда. — Но для тех, кто верит в тонкий мир, она существует, существует и появляется время от времени в доме, где жила прежде. В молодости я знавал людей, которые клялись, будто видели ее.

— Я — один из таких людей. — Полковник с удивлением вскинул брови. — Да, я видел ее. Я говорил с нею. Это она открыла мне дверь квартиры номер тринадцать. Вчера утром.

— Вы шутите, профессор!

— Отнюдь.

— Но в таком случае как вы можете утверждать, будто не верите в духов?

— Я видел не призрак, а человека. Мы разговаривали. Это была вполне реальная девушка. — Эдвард улыбнулся, вспомнив маленькую босую ступню Лючии.

Полковник пришел в сильное волнение и несколько раз взглядывал на Эдварда с немым изумлением, точно увидел впервые.

— Минутку, минутку… И что же? — Шаркающей походкой он прошелся по комнате и остановился у окна, так что Эдвард видел лишь его освещенный со спины силуэт. — Женщина открыла вам дверь квартиры номер тринадцать. И как же она выглядела?

— Золотоволосая красавица с зелеными глазами. В общем, как маслом писанная — имея в виду, что она была натурщицей. Простите за каламбур. Фигурой похожа на вашу племянницу.

— А еще? Другие подробности. Как она была одета?

— Не уверен, что она была одета. Во всяком случае, она так сказала, выглянув в дверь. Но вчера вечером…

— Ах вот как, вечером она опять появилась перед вами?

— Что значит — появилась? — Эдвард даже подскочил в кресле. — Мы с нею ехали через весь город в моей машине. Мы были в таверне, где художник Тальяферри назначил мне встречу. В смысле, тот Тальяферри, что написал мне письмо в Англию. Значит, все было подстроено?..

— Что вы хотите этим сказать?

— По-видимому, они чем-то подпоили меня. Я заснул. Очнулся спустя несколько часов в своей машине. Я весь район исколесил в поисках той таверны, но безрезультатно. Естественно, сумка пропала. Святые угодники! Они решили, наверное, что я состоятельный английский бизнесмен!

— Гм… И вот вы вернулись сюда?

— Я хочу отыскать девушку. Да и сумка моя мне бы не помешала. — И вдруг Эдвард вспомнил: — Посмотрите, что она оставила в машине! — Он достал из кармана плаща медальон и протянул полковнику. — Вот.

Полковник взял со стола лупу и принялся рассматривать вещицу.