Читать книгу "Ричард Длинные Руки - король - Гай Юлий Орловский"

Аббат взял со стола крестик на тонкой цепочке, и, пока он ее расправлял, готовясь надеть на мою шею, я успел рассмотреть, что крестик несколько странный, ибо по апостольской традиции Иисус на крестах еще жив, на католических – мертв, это видно по тому, что тело всегда висит на руках, а голова опущена на грудь, но здесь он на четырех гвоздях, как в апостольской, а не трех, как в католической, зато подножка прямая, а не косая, к тому же многовато концов, что характерно для апостольской… и вообще на всех концах креста какие-то глубоко вдавленные монограммы с загадочными знаками.

– Спасибо, – сказал я с надлежащей ноткой уважения. – Спасибо… весьма спасибо!

Он надел через мою склоненную голову, отступил и посмотрел строго.

– Судя по голосу, брат паладин, ты не понял. Это в самом деле святой крест.

– Правда? – спросил я с живейшим интересом. – Что даст?

– Только защиту, – ответил он еще строже. – Церковь всегда дает только защиту.

– Это хорошо, – сказал я. – А вдарить и сам смогу! Из-под защиты это еще слаще… Спасибо, отец Бенедерий!

Судя по его лицу, он смягчился, слыша мой искренний голос и глядя в мое чистое честное лицо с бесстыжими глазами.

– Отбываешь, – спросил он, – прямо сейчас?

– Да, – ответил я. – Если не мы, то кто?

Он не понял, переспросил в недоумении:

– Мы что?

– Спасем мир, – пояснил я. – Мир нужно спасать, отец Бенедерий!

Он посмотрел на меня исподлобья.

– А мы, по-вашему, чем занимаемся?.. То-то. Если брать шире, брат паладин, то все мы, которые считаются хорошими людьми, спасаем мир. Или хотя бы не даем соскользнуть в бездну. А вы думали, только мечом?.. Если бы все держалось только на мечах, мир бы давно сгинул!

Он перекрестил меня, я все понял и, поклонившись, вышел в холл. За мной последовал отец Муассак. Я думал, там и останется, однако он пошел рядом. В конце анфилады залов монахи распахнули перед нами обе створки ворот, будто нас прет дюжина в ряд.

Пахнуло холодным воздухом, отец Муассак повел носом.

– Весна…

– Это весна? – усомнился я.

Монахи побежали в конюшню за моим арбогастром, отец Муассак проводил их задумчивым взглядом.

– Отправитесь на коне?

– А что, – спросил я сердито, – он поедет на мне? Отец Муассак, что-то я вас не совсем понимаю.

Он ответил туманно:

– Да тут у некоторых, особенно внимательных и чутких, возникли предположения… Знаете ли, есть люди вроде нас с вами, которым хоть кол на голове теши, а есть чуткие тонкие натуры…

– Меня чуйства не волнуют, – отрезал я. – Будучи прагматиком, я должон выполнять свой долг сюзерена. Что вы хотели сказать своим тонко-чутким заявлением?

Он пробормотал:

– Простолюдины всегда либо ходят, либо ездят на телегах, благородные люди – верхом, а всякие там маги… гм… даже непонятно как.

– Вот-вот, – сказал я. – Темно и непонятно, как история мидян.

– Конечно, – добавил он, не обращая внимания на мою реплику, – им потом держать ответ перед Иисусом на Страшном суде, но в этой жизни у них явные преимущества, не находите?

Я гордо вскинул голову и выпятил нижнюю челюсть.

– Не знаю, мне маги неинтересны. Мои задачи, отец Муассак, хоть и неловко такое говорить, будто весь обуян гордыней, но все же помасштабнее!

– Вот этого я и боюсь, – сказал он мягко. – Ох, какой у вас конь… Признаюсь, я пару раз заходил в конюшню только для того, чтобы полюбоваться на такого красавца!

Я молча подошел к арбогастру, попытался отпихнуть Бобика, но если тот упрется, проще сдвинуть с места вросшую в землю скалу, арбогастр фыркнул, сделал шаг вперед, и я вставил ногу в стремя.

На крыльцо вышли приор, деканы, елемонизарий, келарь, многочисленные бейлифы и прочие из руководящей верхушки, выказывая мне знаки внимания и подчеркивая, что не просто отпускают меня из Храма, а возлагают серьезную миссию.

Я вскинул руку в прощании.

– Святые отцы…

Приор перекрестил меня, за ним задвигали руками и остальные, так что я ощутил себя укутанным паутиной, что сплелась в сплошной кокон.

Бобик в нетерпении подпрыгнул и ринулся к воротам, ему что замок, что монастырь, везде хорошо, все кормят и чешут, но еще лучше, когда навещаешь старых друзей, тем самым как бы расширяя нашу непобедимую стаю.

Глава 6

Отец Муассак прав, у меня была мысль промчаться с милю-другую, чтобы скрыться с глаз, потом остановиться и попытаться через Зеркало Горных Эльфов сократить время и расстояние, потом вспомнил, что у меня запланировано множество остановок по дороге, вздохнул и сказал Зайчику:

– Теперь можешь… вовсю. Тут везде пусто…

Ветер взревел, перешел в ураган, я пригнулся, укрываясь под роскошным навесом гривы.

Мы долго неслись с такой скоростью, что даже Бобик не пытался ловить дичь, иначе безнадежно отстал бы, а я иногда выглядывал из-под защитного навеса, видел, как пошли пологие холмы Меции, промелькнула накатанная дорога до столицы.

Я покосился в ее сторону, сердце слегка защемило от сладостной неловкости. Стыдно и приятно.

Фараон, которому Авраам сказал, что Сара не жена ему, а сестра, взял ее к себе и сделал наложницей, а Авраам благодаря жене в постели фараона имел «…мелкий и крупный скот, и ослы, и рабы и рабыни, и лошаки, и верблюды…»

У меня же еще хуже, я знал, что Елизавета Тернельдская не сестра королю Вольфгангу, а жена, но спал с нею при молчаливом согласии ее мужа. Хотя король и сам не промах, за такое мое свинское поведение получил намного больше, чем лошаки и верблюды. Так что это еще та парочка, можно сказать, сообщники, и нечего мне стыдом исходить, как мукой сладкой. Все мы показали себя не самым лучшим образом, если исходить из высоких требований, но вполне по-земному: каждый поимел от такой сделки вполне конкретные блага и удовольствия, хотя о таком нельзя рассказывать даже друзьям, все-таки они до жути чистые души, хоть и не сигизмунды, конечно.

И на будущее надо держаться. Чем выше власть, тем чаще будут такие вот сладкие подводные камешки, о которые самому захочется запнуться. Не хорошо думать о людях плохо, но все равно найдутся честолюбивые и беспринципные, которые жену и дочь готовы уложить в постель лорда, только бы продвинуться, получить, иметь доступ, влиять…

Впереди появилась и стремительно приблизилась еще одна дорога в сторону столицы Меции, хорошо накатанная и прямая. Бобик даже остановился, видя, как я придержал арбогастра, оглянулся с вопросом в больших детских глазах.

– Нет, – сказал я сквозь зубы, – нет… вставай и топай, гад… мало ли, что хочется полежать в теплой постели… Тот, кто долго спит, чистит коня встающему рано.