Читать книгу "Заговор патрициев, или Тени в бронзе - Линдсей Дэвис"

Двери все еще были на месте и заперты, когда сдались балки крыши.

* * *

Ктото, наконец, отыскал пожарных в одной забегаловке, и они начали ведрами заливать здание снаружи. Сначала стражникам пришлось найти работающий фонтан, что со стороны казалось обычными неловкими попытками. Петроний разогнал большую часть толпы, хотя несколько особ, которых дома ждали свирепые жены, остались здесь, чтобы насладиться покоем. Мы зацепили за одну из дверей абордажные крюки и с оглушительным скрежетом вырвали наружу несколько выжженных бревен; затвердевшее тело, предположительно человеческое, валялось внутри. Профессиональный жрец, который только что пришел, сказал нам, что расплавленный амулет, прилипший к костям груди, на вид не отличается от того, что всегда носил Курций Лонгин, заговорщик, о котором упоминал Веспасиан.

Лонгин гостил в его доме. Тем вечером служитель ужинал с этим человеком; жрец с удрученным видом отвернулся.

Петроний Лонг накинул на кусок обуглившейся плоти кожаную занавеску. Я дал ему начать расспросы, пока сам продолжал осматриваться по сторонам.

— Вы обычно запираете двери на ночь? — начал он, кашляя от дыма.

— Зачем нам запираться? — У служителя храма Геркулеса была здоровая черная борода; он, наверное, был лет на десять старше нас, но выглядел таким же крепким, как стена цитадели. В мяч с этим здоровяком лучше играть только в том случае, если он возьмет вас в свою команду. — Мы же не храм Юпитера, наполненный награбленным богатством, или сокровищница храма Сатурна. Некоторые святыни приходится закрывать, когда темнеет, чтобы туда не забирались бродяги, но не нашу!

Я видел почему. Несмотря на то, что неприветливый старик Геркулес Гадитанский, вероятно, любил бродяг, там все равно негде было удобно присесть и нечего воровать. Простой кирпичный чулан, не больше, чем хранилище на ферме.

Терракотовая статуя бога, теперь поваленная массой рухнувшей с крыши черепицы, имела незаконченный вид, который хорошо сочетался с наспех построенным зданием. Служитель был похож на изголодавшегося человека, работающего в бедном районе и целый день общающегося с кулачными бойцами, у которых отбиты все мозги. Под бородой у него скрывалось красивое восточное лицо, а огромные глаза были такими грустными, словно он знал, что его бог популярен, но его никто не воспринимал всерьез.

— Кто оставался за главного? — устало продолжал Петроний, все еще расстроенный находкой трупа. — Вы знали, что этот человек находился здесь?

— Я был за главного, — заявил служитель. — На завтра Курцию Лонгину была назначена встреча с императором. Он молился в храме, чтобы успокоиться…

— Встреча? По какому вопросу?

— Спросите императора! — фыркнул служитель.

— У кого хранятся ключи от храма? — вмешался я, осматривая, что осталось от святилища.

— Мы оставляем их на крючке на стене сразу за дверью.

— Больше не оставляете! — злобно поправил Петроний.

Крючок был на месте — пустой. Я шагнул, чтобы посмотреть.

Служитель храма беспомощно уставился на дымящиеся остатки разрушенного дома Геркулеса. Искры на внутренних стенах продолжали оставлять трещины на цементном покрытии. Он не хотел расстраиваться, подсчитывая ущерб, пока мы с Петро смотрели на него.

— Я должен написать его брату…

— Не делайте этого! — холодно приказал я ему. — Император сам уведомит Курция Гордиана.

Служитель собрался уходить, так что я приготовился последовать за ним. Я кивнул Петро, который дернул головой, раздраженный моим уходом. Я похлопал его по руке, а затем стал выбираться вслед за чернобородым типом.

Поднимаясь, мы прошли мимо нервной фигуры человека, который работал на Анакрита; он был так занят тем, чтобы дать о себе знать, что пропустил нас. Когда я оглянулся, этот мужчина доставал Петро. Петроний Лонг отставил свою большую ногу и просто слушал с отрешенным видом уставшего человека, которому очень нужно выпить. Шпион никуда не уходил. Спокойное пренебрежение — это особенность авентинской стражи.

Когда служитель направился в сторону дома, я тоже поспешил за ним.

— Курций Лонгин вернулся в Рим сегодня вечером?

Он молча кивнул. Сейчас у него был шок, и этот человек не хотел разговаривать. Его сознание было обеспокоено, но ноги автоматически шли большими сильными шагами; чтобы держаться, не теряя достоинства, требовались силы.

— Значит, у него не было возможности ни с кем встретиться?

Служитель покачал головой. Я ждал. Он чтото вспомнил.

— Во время ужина его позвали поговорить с какимто знакомым.

— Вы видели, кто это был?

— Нет. Он отлучился всего на минутку. Я предполагаю, — решил жрец, который так радовался своим способностям к дедукции, что ему даже удалось замедлить шаг, — Лонгин отложил их встречу до сегодняшнего вечера!

— Здесь, в вашем храме! Вполне вероятно. Откуда вы узнали, что тот таинственный человек был мужчиной?

— Мой служитель сказал Курцию Лонгину имя его гостя.

Я тихонько прошептал молитву благодарности Геркулесу.

— Помогите себе и вашему храму; скажите мне…

Мы остановились на углу у фонтана, который лился из интимных отверстий меланхоличного речного бога.

— Чем это может помочь? — раздраженно спросил служитель.

— Скоро наш великодушный новый император будет планировать свою гражданскую программу по реконструкции. Повторное освящение храмов сделает императору доброе имя!

— Насколько я понял, в казне катастрофически не хватает средств…

— Это ненадолго. Отец Веспасиана был сборщиком налогов; вымогательство у него в крови.

Жрец достал ключ от входной двери.

— Кажется, вы довольно легко говорите о неполученных доходах императора! — заметил он. — Кто вы?

— Меня зовут Дидий Фалько; я действую от имени дворца…

— Ха! — Он оживился, нападая на меня. — Почему же умный, добрый сын Рима связался с таким сомнительным дельцем?

— Именно об этом я себя и спрашиваю! Так скажите мне, — снова надавил я на него, — кем был тот знакомый Лонгина?

— Некто по имени Барнаб, — сказал служитель.

IX

Сейчас уже было темно, но я знал, что Веспасиан работает допоздна, и отправился в императорский дворец.

Я ждал, пока он выпроводит людей, которые отгоняли мух и подносили вино. Правда, они никогда даже и не надеялись остаться в комнате, если здесь происходило чтото интересное. Потом я ждал еще, пока надменные секретари также получат свой приказ маршировать отсюда.

Оставшись наедине, мы оба расслабились. Я растянулся на императорской кушетке для чтения и смотрел на сводчатый потолок на расстоянии двадцати футов надо мной.