Читать книгу "Идущие на смерть приветствуют тебя - Данила Комастри Монтанари"

— Что тебе нужно? — спросила Нисса, резким движением высвобождая руку.

Тон ее изменился — не осталось ни жеманства, ни притворства. Теперь с Аврелием была деловая женщина, обсуждавшая условия договора.

— Рассказывают о каких-то празднествах, которые ты посещала вместе с Хелидоном. Мне нужны имена гостей, и конечно же не жалких актеришек или шутов…

— Это известные люди, Стаций. Надеюсь, у тебя хватит такта… Я часто бывала на праздниках у Сергия Маврика.

— Адвоката? — уточнил Аврелий, поморщившись, и, когда женщина кивнула, спросил: — Сколько же он платит тебе за выступления перед гостями?

— Сенатор, я не стану мелочиться! — раздраженно ответила Нисса. — Знаешь, сколько я получаю в театре? Двести сестерциев, это больше, чем годовой доход многих людей твоего ранга!

— Почти столько же, сколько Мнестр! — изумившись, присвистнул Аврелий.

Ни для кого не было тайной, что самый знаменитый римский актер претендовал на сказочные гонорары и даже будто бы Мессалина не просто покровительствовала ему… Но кто посмел бы громко говорить о супруге Цезаря?

— Отчего же в таком случае ты соглашалась танцевать в доме Сергия? — продолжал патриций тоном следователя.

— Я давно знаю Маврика, однажды он защищал меня в суде.

Аврелий поразмыслил. Сергий Маврик известен не только как виднейший адвокат. Он явно состоял в сговоре с разными сомнительными богачами, которых ему неизменно удавалось оправдывать в суде.

По закону римские адвокаты не имели права получать деньги от своих подопечных, поскольку согласно обычаю дела друзей и знакомых они должны были вести бесплатно. Но в то же время у подзащитных издавна укоренился обычай вознаграждать спасителя, щедро одаривая его разными подарками.

Похоже, и Сергий не гнушался заслуженной в суде награды. Его подзащитные крайне редко получали наказание, независимо от того, виноваты были на самом деле или нет, а потому знаменитый оратор с полным правом мог рассчитывать на благодарность могущественных и щедрых друзей. Кроме того, различные секреты, которые он узнавал о своих подзащитных, позволяли ему при надобности манипулировать ими.

Очевидно, если у Ниссы имелись в прошлом сомнительные дела, то Сергий, конечно, сохранил кое-какие улики, чтобы иметь над ней некоторую власть. Он мог запросто, например, попросить ее выступить перед своими гостями. В сущности, это самое малое, что она могла сделать для него… Тем более что состоятельный адвокат славился еще и необычайным гостеприимством. Он и его сестра любили проводить время в странных компаниях, приглашая в свой дом танцоров, комедиантов, гладиаторов, фокусников, неудачливых поэтов и других наименее почитаемых в Риме людей.

— Вот и я! — воскликнул запыхавшийся Сервилий, появляясь на пороге с парой глиняных кувшинов в руках. — Я так спешил! Мне удалось найти альбанское, но всего лишь семилетней выдержки!

— Не сравнить, конечно, с тем, что подают на своих застольях Маврик и его сестра. И все же хотя бы на этот раз наша Нисса будет довольна, — заявил патриций, давая понять, что собирается попрощаться.

Но Сервилий медлил, не желая уходить, будто опасаясь упустить самое главное событие в жизни, какое случается только однажды. Нисса заметила это и подошла к нему с томной улыбкой.

— Ах, Тит… — едва слышно прошептала она.

Патриций подставил губы для поцелуя и невольно смежил веки в предвкушении волшебного мгновения. Почувствовав теплое прикосновение шершавого языка и мокрого холодного носа, он открыл глаза и с изумлением уставился в хитрую мордочку хорька, которого Нисса поднесла к его лицу.

Славный Сервилий, вполне довольный и малым, пришел в восторг.

— Ах, какая очаровательная женщина! — повторял он всю дорогу. — Неотразимая, приветливая, обворожительная!

— Проверь на всякий случай, прежде чем вернешься домой, не осталось ли светлых волос на одежде! — посоветовал Аврелий, расставаясь с другом, и тот сразу же принялся снимать с тоги предательскую шерстку хорька.

6.

Накануне июньских нон

— Парис, — обратился Аврелий к своему управляющему несколько дней спустя, — мне надо бы знать, есть ли у нас отделение в Мутине.

— Нет, хозяин, — ответил бравый управляющий, удивившись, что хозяин вдруг заинтересовался делами.

Обычно приходилось бегать за ним часами, нередко днями и неделями, прежде чем он проверит счета.

И в самом деле, хотя патриций добавил к внушительному состоянию, оставленному знатными предками, и собственные деньги — ведь он весьма успешно вел свои дела — считать сестерции было для него, конечно, не самым интересным занятием. Он предпочитал тратить их с аристократической небрежностью направо и налево, что Парис с присущей ему осмотрительностью находил довольно предосудительным.

— У нас есть контора в Бононии.[38]Это ближайший к Мутине город, — заметил он.

— Сколько требуется времени, чтобы отвезти послание туда и обратно? — поинтересовался сенатор.

— Более недели, хозяин, — ответил слуга. — Но если очень торопишься, можно использовать почтовых голубей. Напомню, у нас много голубятен по всему полуострову. Ответ получим через два или три дня.

— Хорошо, Парис, — согласился Аврелий. — Мне нужно выяснить, что за дела были у Хелидона в Мутине и в Форуме Галльском. Служащим в Бононии нетрудно узнать это в соседнем городке. Тому, кто доставит самые интересные сведения, готов предложить переезд в столицу!

— Не выйдет, хозяин, — заметил управляющий, покачав головой.

— Почему? — удивился сенатор. — Ты же знаешь, любой провинциал мечтает перебраться в Рим. И я не понимаю, почему…

— В Бононии это не работает, — прервал Парис. — Местные жители — кельты и этруски — уверены, что живут в лучшем городе на свете. «Бонония — вершина мира!» — уверяют они назло блистательной столице. Ни за что на свете они не захотят переехать в Рим. Если случается по каким-то причинам оказаться в другом месте, они сразу же всеми силами стремятся вернуться домой, в свой любимый город. Поверь мне, лучше уж пообещать денежную награду, — посоветовал осторожный управляющий.

— Хорошо, так и сделаю, — согласился патриций, не высказывая собственных соображений, почему можно предпочесть провинциальный городок столице империи. С другой стороны, жители кельтско-этрусских провинций, как известно, всегда казались римлянам несколько странными, поэтому он не очень удивился. — Написал? Вот и хорошо, отправь немедленно!

Не успела печатка прижать сургуч, как из перистиля[39]донесся безумный вопль.

— Бессмертная Геката, святая Афродита, великая Астарта! — орал Кастор, влетев в дом так, словно его преследовала когорта преторианцев, жаждущих крови.