Читать книгу "Падение сквозь ветер - Олег Никитин"

17 марта. Сегодня проводил первое «официальное» испытание своего нового вещества. В последний момент решил послушаться Дессона и добавил в состав собственной крови (предварительно я высушил и размолол ее). Ограничился 1-м золотником на лот, как Дессон и советовал. Честно говоря, если от кого и можно было ожидать подобной рекомендации, так это от Шуггера (тот, разумеется, предложил бы крысиную или еще чью-нибудь). Долго выбирал место для смазки и наконец остановил выбор на своем старинном шраме времен народных волнений 812-го года. Хуже ему (шраму) не станет, зато результат будет, что называется, «налицо».

18 марта. Кажется, единственное, что отличает ауру животного от растительной – это ее интенсивность, никаких качественных различий мне пока усмотреть не удалось. Более того, я уверен, что доказал их идентичность, закопав рядом со своим самодельным зерном червя и проведя сеанс передачи. Теперь я при желании смогу, наверное, составить сравнительную таблицу жизнестойкости доступных мне живых существ, если бы это имело хоть какой-нибудь смысл. Для меня довольно того, что сила ауры возрастает с усложнением организации животного – от червей к змеям и лягушкам, летучим мышам, птицам, крысам и так далее. Очевидно, что в самой вершине этой пирамиды стою я, человек: мощь моя поистине необозрима. Кстати, тот червь, как ни странно, выжил и постепенно восстановил свое здоровье – здесь я зацепил еще одну проблему, а именно, при какой потере ауры организм еще в состоянии восполнить ее недостаток, а при какой его смерть неизбежна? И где в таком случае черпает силы больное животное? Я уже подумываю над структурой и содержанием своего собственного трактата по магии третьего уровня, но всякий раз заставляю себя заниматься более важными вещами. Кто его будет читать? Хотя лет десять назад он перевернул бы магический мир, и меня наверняка возвели бы в ранг Великих магов. Даже Крисс Кармельский не был Великим!

23 марта. Шрам на плече и не думает рассасываться, только покраснел и зудит. Видимо, я все же не угадал с составом, а Дессон не всемогущ.

24 марта. Сегодня впервые в этом году, днем случилась оттепель, и капли стучали по моему подоконнику. Я полностью готов к тому, чтобы начать опыты только на животных, для начала самых простых, например, лягушках. Что-то мне подсказывает, что я не смогу создать сразу завершенный образец; в лучшем случае зародыш. Один вопрос теперь по-настоящему мучает меня – как поместить его в благоприятную среду, где он мог бы развиваться? Имплантация слишком сложна, и проводить ее всякий раз, тем самым нарушая будущую среду обитания зародыша, глупо. Кажется, пора вернуться к авторам пыльных фолиантов: в этом разрезе я еще их не читал. И еще: мне, видимо, на время нужно перестать вести дневник; или, может быть, стоит хранить его дома. По-моему, в мое отсутствие кто-то рылся в моем ящике, и дневник лежал не совсем в том же месте, где я его оставил. К сожалению, дома у меня не бывает никакого желания пачкать пером бумагу, да и здесь я не слишком регулярно веду свои записи. Стоит ли это делать – другой вопрос. На лабораторный журнал меня, конечно, хватает – сказываются уроки учителя, да только фокус в том, что понять его в состоянии только я. Вид Наддины вызывает приступ непреодолимой слабости, но она редко избавляет меня от своих домогательств, хотя я уже не раз высказывал ей свое возмущение. Мне все труднее сдерживаться, чтобы не стукнуть ее по толстой морде. А она только смеется и стаскивает с меня штаны. Меня просто бесят ее вульгарные ухватки. Но готовит она вкусно, ничего не скажешь, да и стирает чисто. Честно говоря, без нее мне пришлось бы худо, даже М. это понимает. Решено: больше ни строчки. Если мне нужно будет записать какое-нибудь особенно мудреное заклинание, достаточно лабораторного журнала, и совсем необязательно при этом излагать, зачем оно мне понадобилось».

Свеча окончательно оплыла, и ее фитиль с ноготь размером уже почти плавал в лужице воска. Валлент достал из ящика стола новую и зажег ее от расплавленной, затем попросту водрузил свечу прямо на вязкую массу. Дневник 819 года, – или его первая часть – закончился, и после прочтения магистр должен был признать, что труд Крисса Кармельского, несомненно, играет в этой туманной истории не последнюю роль. У него появились имена еще нескольких людей, и встречи с ними можно было провести до выяснения судьбы трактата древнего мага. О том, кто такая М., можно будет поинтересоваться у любого члена Ордена, наверняка им известна эта женщина.

Глава 5. Таксидермия

Бессет появился у магистра за несколько минут до того, как звонарь огласил окрестности десятью звучными ударами в колокол. Юноша сменил свою форменную одежду на наряд более свободного покроя, добавив к холщовым штанам и рубашке длинный водонепроницаемый плащ веселого сине-зеленого оттенка. Он спешился и вошел в магазин, где в это время дня, конечно, никого не было. На звук дверного колокольчика из жилой половины дома возникла Тисса и без всякого воодушевления уставилась на помощника Валлента.

– Что вам угодно? – спросила она. – Сейчас мы торгуем только «Антинюхом».

Тут из своей спальни, где он одевался к выезду, вышел магистр и кивнул пребывавшему в смущении гостю.

– Это Бессет, сотрудник имперской Канцелярии, – сказал он дочери, а затем представил ее гостю.

Вскоре он уже вывел Скути на улицу, где его ждал помощник, и взобрался в седло.

– Сегодня для тебя есть отдельное и важное задание, – сказал Валлент. – Отправляйся домой к Мегаллину и поговори с некоей Наддиной. Я думаю, что она служила у него, и живет она сейчас там же, где ее бывший хозяин. О смерти Мегаллина, полагаю, ей знать не обязательно. Надеюсь, адреса магов имеются в Канцелярии?

– Конечно, магистр. Что я должен узнать? – Бессет явно волновался.

– Просто расспроси ее о характере и привычках мага. Веди себя как можно естественней, и где-нибудь в конце беседы ненавязчиво спроси, не сохранилось ли у нее каких-нибудь необычных вещей, принадлежащих ее хозяину, и не вел ли он записей, когда возвращался из Ордена. Возможно, он делал заметки в лаборатории и приносил их домой, чтобы они никому не попали в руки. Скажешь, что все это нужно для музея.

– Какого еще музея?

– Разве в Ордене не хранятся некоторые из личных вещей самых знаменитых магов?

– Никогда об этом не слышал… Разве что принадлежавшие Мастерам. Хотя… да, действительно, в Ордене есть что-то вроде музейной комнаты. Я ни разу там не был.

– Какая в конце концов разница? Раз тебе не нравится идея с музеем, придумай что-нибудь еще, настолько же убедительное. Например, Мегаллин пропал, не выполнив договорные обязательства, и требуется его отыскать. Но если она откажется отдать тебе что бы то ни было, не скандаль и уезжай. Помни только, что мне важно знать, вел ли он дневник в последние три месяца жизни или нет. Я буду в Ордене, так что подходи к двум часам в лабораторию Мегаллина.

Бессет поклонился, пришпорил свою лошадь и затрусил по Подковной улице в сторону имперской Канцелярии.

А Валлент свернул на чрезвычайно узкую и грязную улочку, не имевшую названия. В прежние годы она служила ему дорогой на работу, в Отдел частных расследований. Но на этот раз он не опасался за чистоту своих сапог, предоставив Скути право самостоятельно выбирать относительно чистую тропу среди мусорных куч. Как назло, начал моросить теплый дождик, и от забитой канализации повеяло таким смрадом, что Валлент пожалел о своем решении срезать дорогу.