Читать книгу "Своя гавань - Елена Горелик"

Горы Сьерра-Маэстра поросли густым лесом. Там можно было бы спрятать целую армию, а не то, что отряды обозлённых крестьян….

— Хуанито! Тебя к команданте!

— Иду…

Команданте у них толковый. Бывший офицер. Бывший владелец красивой асиенды под Сантьяго и изрядного куска земель. Достаточно молодой, тридцати ещё нет. Из благородных, но тоже пострадал от французов и не прочь с ними поквитаться. Именно команданте первым подал идею объединить разрозненные отряды мстителей в единую армию. Получилось далеко не сразу. Хотя бы потому, что не все вожаки отрядов разделяли его негодование по поводу полнейшего бездействия Испании после захвата Кубы французами. Если Санто-Доминго ещё пытались отвоевать, пусть и неудачно, то сюда не был направлен ни один фрегат. А многие вожаки держались того мнения, что Кубу следует возвратить королю Испании. Команданте — умный человек. Многих сумел перетянуть на свою сторону, и потому их…соединение уже не назвать отрядом. Настоящая армия. И всё же Хуанито сильно подозревал своего командира в желании стать независимым властителем навроде пиратской генеральши.

«А почему бы и нет? — думал Хуанито, направляясь к палатке команданте. — У разбойников получилось, а мы чем хуже?»

— Звали, дон Иниго?

— Звал, Хуанито, — сказал команданте. — Заходи, разговор есть…

Дон Игнасио де Фуэнтес.

«Если бы месье де Грансен был умнее, всё могло бы сложиться по-иному».

Иниго де Фуэнтес был умным и весьма образованным человеком. А также состоятельным и утончённым. В высших кругах Сантьяго он был чуть ли не законодателем мод. Когда пришли пираты, дон Иниго без колебаний и угрызений совести присягнул королю Людовику, как они того требовали. Естественно, пришлось отдать треть имущества. Но пираты во главе со своей дамой-генералом, славившейся благородством по отношению к побеждённым, ушли. А на их место явились французы… Назначение губернатором Кубы месье де Грансена, какого-то там…юродного кузена королевской фаворитки, вызвало у благородных идальго раздражение. Сперва лёгкое. Подумаешь — король решил угодить своей метрессе, пристроил на кормное местечко её обедневшего родственничка. Но де Грансен принялся выкачивать деньги такими темпами и такими способами, что затмил даже пиратскую славу недоброй памяти Олонэ и Моргана. Купцов грабили дочиста. У свободных земледельцев отнимали последнее, даже зерно, предназначенное для следующего посева, фактически обрекая их на голодную смерть. Рыбаки массово бежали с побережья на своих лодчонках. И только благородных идальго француз пока не трогал. Поставив в Сантьяго вице-губернатором кого-то из своих людей, де Грансен прочно засел в Гаване. А шевалье де Лесаж — тот самый «свой человек» губернатора — оказался хитрой, трусливой и злобной тварью. Едва не попавший в долговую тюрьму на родине, обладатель побитого молью герба, фамильной шпаги, смазливой физиономии, постоянный герой регулярно возникавших в Париже скандалов, связанных с деньгами пожилых, но всё ещё любвеобильных дам. Наконец едва не насильно сосланный в новую французскую колонию. Дон Иниго узнал некоторые пикантные подробности из жизни вице-губернатора достаточно поздно, иначе и ноги бы его в Сантьяго уже не было. Португальские корабли ведь всё ещё заходят сюда, увозят желающих уехать идальго. Три шкуры дерут за перевоз, но жизнь ведь дороже… Однако Фуэнтес даже свёл дружбу с французиком, который поначалу отнёсся к знатным испанцам весьма дружелюбно. О чём впоследствии благородный испанец не раз пожалел.

Когда дон Себастьян де Меркадор разбил голову, упав с лошади на полном скаку, дон Иниго разделял всеобщее мнение о несчастном случае. Поначалу. Потому что на следующий день конюха дона Себастьяна обнаружили зарезанным. Обеспокоенные таким странным совпадением домочадцы велели осмотреть седло. Но седло куда-то странным образом запропастилось, так и не нашли. Ещё через недельку на дона Алонсо Рамиреса по дороге на асиенду напали разбойники. Снова покойник. А ещё через десять дней дон Иниго получил приглашение на светский раут у месье вице-губернатора. Общество собралось блестящее: чуть не вся знать Орьенте. Беседы шли на самые различные темы. Де Лесаж, прекрасный рассказчик, забавлял знатных испанок сплетнями о французском дворе. Благородные сеньоры, бросая на француза взгляды, полные опаски, с деланной непринуждённостью обсуждали виды на будущий урожай и его вероятную прибыльность. Никто и словом не обмолвился о двух «несчастных случаях». Француз, оставив дам на попечение своей легкомысленной, но очень красивой сестры, присоединился к мужскому обществу, и сделал тонкий намёк: мол, месье губернатор планирует заметно расширить права знатных землевладельцев за счёт грязных крестьян. Кое-кто из сеньоров удивлённо округлил глаза, кое-кто даже обрадовался. Но дон Иниго был слишком умён, ему не нужно было долго думать, чтобы понять, чем грозит подобный указ. И не замедлил сообщить своё мнение… Лишь вернувшись в свой городской особняк, дон Иниго словно проснулся. Внезапно со всей ясностью вспомнился взгляд французика — острый, холодный — словно тот прицеливался… Фуэнтеса пробил ледяной пот. В памяти всплыло: обе жертвы «несчастных случаев» за день или два до смерти тоже бывали приглашены на светские рауты у вице-губернатора. Значит, эта сволочь выискивает потенциальных лидеров оппозиции и истребляет?.. А поскольку предосторожность в таких делах никогда излишней не бывает, дон Иниго в спешке переоделся, вооружился, бросился на конюшню, сам оседлал коня (предварительно самолично проверив подпругу) и на ночь глядя выехал прочь из города. Быстрее в асиенду. Забрать жену и сыновей, вооружить самых преданных слуг, взять припасы — и в горы. Не медля ни минуты!

Донья Долорес всё поняла без излишних расспросов. Быстро собрала детей, уложила в несколько мешков (сундуки всё равно бы им только помешали) кое-что из вещей, немного съестного, завязала в узелок шкатулку с драгоценностями. Дон Иниго усадил жену в седло (дамского брать не стали, пришлось сеньоре довольствоваться мужским), подал ей младшего сына, старшего взял к себе. Затем вооружённые слуги во главе со старым верным Гонсало оседлали господских лошадей и отправились следом за хозяевами. А полчаса спустя они увидели за спиной сполохи, похожие на зарницы отдалённой грозы. Только красноватые… Их едва не пристрелили крестьяне, недавно перебившие и ограбившие десяток французских солдат. Но всё вскоре прояснилось, и таким вот странным манером в горах Сьерра-Маэстра образовался ещё один отряд герильи. На сей раз — организованный, под началом отставного офицера.

«Монархисты, республиканцы… — думал дон Иниго, размышляя над предложениями Хуанито. Умный парень. На французов и их приспешников злобствует так, как не злобствовал сам монсеньёр Торквемада на еретиков, но ярость не застилает ему глаза. — Есть даже такие, что вообще не признают никакой власти — анархисты. То есть, обычные разбойники». Если над пойманными французами и их пособниками герильерос устраивали некое подобие суда, и даже приколачивали к деревьям бумагу с приговором, то этот анархический контингент люди дона Иниго убивали на месте. Без всяких церемоний. В этом все отряды герильи были солидарны. Если король Людовик не нагонит на Кубу многие тысячи своих солдат, у сопротивления есть хороший шанс отвоевать остров. Но вот насчёт его дальнейшей судьбы действительно наблюдались разногласия. Благодаря стараниям дона Иниго, ставшего фактически лидером герильи, многие команданте склонились к мнению, что не стоит возвращать Кубу под власть юного Карлоса Второго. Упустил один раз — упустит и во второй. Монархисты же — в отличие от республиканцев, люди в возрасте — как раз и стояли за возвращение под власть Испании и защиту её флота. Дон Иниго подвергал этот аргумент большому сомнению: мол, сейчас Испании не до Кубы, они терпят поражение за поражением в Средиземном море, и не от знаменитого Дюкена, крейсировавшего в Бискайском заливе, а от посредственного д'Эстре. Если бы не голландец Рюйтер, Испания вообще лишилась бы флота. Если, мол, даже Картахену, Санто-Доминго и Сан-Хуан не сумели защитить от пиратов, какие шансы королевского флота победить французов на Кубе — можно прикинуть самим…