Читать книгу "Месть обреченного - Виталий Гладкий"

– Как по мне, так многим не мешало бы похлебать в зоне пустых щей, – резко сказал Баранкин.

– Вот-вот, и я об этом. Но боюсь, что и мы туда попадем. Только со вторым эшелоном. Те, на кого ты намекаешь, откупятся, а нас с тобой, сирых и глупых, пошлют тоннель между Чукоткой и Аляской по дну пролива рыть.

– Блин! – выругался Славка. – Умеешь ты испортить настроение…

– С годами человек становится брюзгой. Уж извини, закон природы.

– Тоже мне, старик нашелся… – фыркнул Баранкин.

– Я не стар, а мудр, – ответил я примирительно и ухмыльнулся. – Ладно, дружище, колись, что там у тебя за новости.

– Нас переводят в новый отдел, – выпалил Баранкин, снова засияв как ясное солнышко.

– Извини – не понял… Куда?

– В новый отдел. Называется УБОП.

– А если перевести на человеческий язык?

– Управление по борьбе с организованной преступностью. – Даже так…

Если честно, я был сражен наповал.

– Я тебя не понял, – немного подумав, сказал я с недоумением. – Как это: нас переводят в отдел, который называется управлением. По-моему, ты что-то напутал.

– Ничего я не напутал. Пока городские власти подыщут для управления здание, мы будем приписаны к горотделу. – А как насчет подчинения? – До поры до времени схема остается прежней. – Тогда один хрен, что в тын, что в ворота, – буркнул я себе под нос. – Не понял… – А что тут понимать? Нутром чую, что мы все равно останемся в подчинении Саенко.

Подполковник Саенко был нашим шефом. Он временно исполнял обязанности начальника ОУР – отдела уголовного розыска в городском управлении внутренних дел.

Саенко пришел к нам из ОБХСС и в специфике нашей работы разбирался как свинья в апельсинах. В угрозыске его не любили, он это чувствовал, а потому, как поговаривали сведущие люди, искал себе местечко поудобней и потеплей. А своих людей во всех структурах управления у него хватало. – Ты еще не знаешь, кто будет начальником УБОП, – сказал Баранкин.

– Не знаю. Но думаю, что Саенко. Он спит и видит себя большим боссом. А начальник УБОП – это будет сильная фигура. К нему все городские шишки пойдут на поклон. Ладно, поживем – увидим. А пока нам нужно тянуть прежний воз с тем же погонялой. – Если даже ты и прав, то надеюсь, что это будет недолго. – Надежды юношей питают…

Я скептически посмотрел на взволнованного Баранкина. – Слушай, перестань бурчать! – разозлился Славка. – Как старый дед. – Уже перестал. Доволен? – Почти.

Я немного помолчал в раздумьях, а потом сказал:

– Оказывается, и в нашей стране, несмотря на недавние широковещательные заявления высокопоставленных мудаков, имеет место такое нехорошее явление., как организованная преступность. Но ты-то чему радуешься?

Баранкин смутился.

– У нас теперь будут обширные полномочия и возможности, зарплата выше… и вообще…

– Вот именно – и вообще. Да-а, денек сегодня – не соскучишься.

Славка посмотрел на меня с недоумением.

– Ты чем-то недоволен? – спросил он.

– До чего ты догадливый человек. Жаль только, что в твоей башке вместо мозгов солома.

– Какая муха тебя сегодня укусила!?

Я чувствовал, что меня понесло, но не мог остановиться: – Полномочия, возможности… Ды ты представляешь, куда нас задвинули?! – Представляю. – Ни хрена ты не знаешь! Пацан… – Ну вот, ты опять завелся…

– Не опять, а снова. Если до сих пор мы ловили обыкновенных убийц, насильников, маньяков и прочая, у которых за душой обычно ни гроша (за редким исключением), то теперь нас спустили с цепи на денежных мешков и их приспешников. – Так ведь это здорово! Давно пора за них взяться.

– Чудак человек… Слава, у них клыки подлиннее, нежели твои пальцы. Мало того, что они могут купить всех нужных людей с потрохами, так еще и имеют возможность чересчур прытких ищеек совершенно спокойно и бесследно спустить в унитаз, притом чужими руками. Усек, дурашка?

– Усек… – Баранкин помрачнел.

– Вот и смекай, куда нас засунули.

– Так что нам теперь делать? – с жалким подобием улыбки, напоминающей бледную тень от недавнего сияния, спросил Баранкин.

Он воззрился на меня с таким видом, будто я был по меньшей мере древним вещуном-прорицателем, восставшим из степного кургана.

– А я откуда знаю?

– Но ты ведь мой шеф.

– Был. До сегодняшнего дня. А как будет завтра… – Я развел руками.

– Может, откажемся… – сказал Баранкин с несчастным видом.

– Поздно, Анюта, поздно, ревком закрыт, пожалуйте на фронт, барышня. Нас с тобой, сам понимаешь, никто и спрашивать не будет. Поэтому мой тебе совет – не спеши заводить наследника.

– Почему?

– Все очень просто, дружище: купить нас невозможно, свое дело мы знаем туго, работать будем без дураков, а значит, вскоре кому-нибудь встанем поперек горла. Финал нарисовать? – Уволь… Не нужно.

Лицо Славки стало мрачным и задумчивым.

– Хватит меня пугать, – наконец сказал он решительно. – Я тоже хорош… начал труса праздновать раньше времени. – Это не трусость, а инстинкт самосохранения.

– Брось… Твои слова не более чем казуистика. Не знаю, как ты, а я подчинюсь приказу, – сказал решительно Баранкин. – Ну а я – тем более. – Так в чем вопрос?

– Вопрос в моей слабохарактерности. Начальства я боюсь как черт ладана, а потому спорить с ним не намерен. Подставлю безропотно шею под новый хомут и буду тащить воз, пока копыта не отброшу. Что поделаешь, таков удел мента. Служба… Ты сейчас куда?

– Туда же, куда и ты. Сдавать дела.

– Мать честная! – схватился я за голову. – Ведь мне для этого и месяца не хватит. Там у меня такое творится, что сам нечистый ногу сломит.

– Вот и воспользуйся моментом быстренько сбагрить все как есть. К работе в новом отделе приступаем завтра. Все оргвопросы – на контроле у генерала. Так что задержать нас не смогут ни под каким соусом.

– Единственная радость за сегодняшний день…

К вечеру я был свободен, как искатель приключений в дебрях Амазонки: делай что хочешь, иди куда глаза глядят и не думай ни о чем другом, только о еде.

А поскольку зов желудка стал таким настырным, что напрочь заглушил все другие человеческие инстинкты, я не задумываясь направил свои стопы в сторону предместья, где в небольшой скромной дачке жил мой бывший шеф Палыч.

После ухода из органов, он некоторое время маялся без дела, а затем, использовав старые связи, устроился на работу в исполком.

Палыч жил бобылем и готовил обеды сам, но так, что пальчики оближешь.

– …А что работа? Сижу сиднем с утра до вечера.