Читать книгу "Ноль часов - Михаил Веллер"

Мознаим взял больничный и поехал в Речпорт.

Пятитысячник «Волго-Балт 39» стоял у стенки и испускал ауру мазута, как нефтяной магнат. Мознаим офицерской поступью взошел по трапу и велел бритоголовому губошлепу с повязкой вахтенного доложить о себе капитану.

— Мастер отдыхает.

— Исполнять!

Пацан побурчал и отправился.

Капитан поднялся навстречу в каюте, шаркнув тапочками и застегивая клетчатую рубашку.

— Извините за вид, — сказал он, пожимая руку. — Мы здесь по-домашнему… я отдыхал. — Кивнул на кресло и придвинул пепельницу.

— Какие дела к нам у Военно-Морского флота? Рюмку чаю хотите? — предложил он.

— Виталий Николаевич, — представился Мознаим.

— А я — Кирилл Николаевич! Как насчет ста грамм, Николаич?

— Не сблюю-с! — раздул воображаемые гвардейские усы Мознаим.

К бутылке азербайджанского коньяка прилагались лимон и печенье.

— Настоящий, — уверил хозяин, снимая пробку, — на базе в Баку брали.

Флотское гостеприимство не велит гнать обороты. Гость редок и тем ценен. Отчего не тяпнуть капитану с капитан-лейтенантом. Контакт? — есть контакт! — тогда и поговорим.

Коньяк был без подделки, и контакт пришел с первой дозы.

— Есть возможность помочь флоту, — серьезно поведал Мознаим.

Кирилл Николаевич, как опытный капитан, не выказал безоглядной поспешности бросаться на помощь флоту. Он выдержал паузу и в качестве первой помощи налил по второй.

Мознаим выпил, пососал лимон и построил предложение иначе:

— Есть возможность заработать.

— Это уже доходчивее. Так помочь или заработать? — уточнил капитан.

— Ваше здоровье!

— Ваше!

Народ и армия едины: после третьей военный и гражданский флот закурили и перешли на ты.

— Не тяни кота за хвост, — посоветовал капитан и сдул дым в стекло, туманя унылый невский пейзаж. — С чем пожаловал? Помощь — это святое, но спасателю следует премия в четверть стоимости груза, верно?

— Я служу на «Авроре» — какой там груз?..

Капитан был вынужден признать «Аврору» судном социально бесполезным, и с сожалением посмотрел на почти опустевшую бутылку. Мознаим опустил руку в портфель и восстановил натюрморт пол-литром «Кристалла» и баночкой красной икры.

— Продай немного мазута, — сказал он.

— Так бы сразу. Сколько?

— Тонн пятьдесят.

— Вы что, в поход собрались?! Ты меня с японским супертанкером не перепутал? У меня всего-то четыре тысячи в танках.

— Ого. Будет три тысячи девятьсот пятьдесят. Ты считать умеешь?

— Я считать умею. За недостачу пятидесяти тонн шведы выкатят такую претензию нашему грузовому агенту, а он ее переадресует грузоотправителю, что я потом замучусь взятки давать, чтоб дело замяли и визу не закрыли. Не-не-не, я в эти игры не играю!

— А ведро нальешь?

— Ведро налью.

— За сколько?

— За так.

— А два?

— И два налью.

— Ну так налей тонн тридцать.

— Много.

— А сколько?

— Две.

— Да что мне, ботинки ими чистить, что ли? Вот черт, а у меня и деньги с собой. Ну ладно… — Мознаим снял со стола нежно булькнувшую бутылку, как бы взвесил задумчиво, убирать или все же употребить здесь, решительным выдохом изобразил молодецкое «Эх!» и свинтил головку.

— У тебя нож есть?

Красная икра была действительно ярко-красной, по контрасту с ней водочка отдавала в льдистую голубизну, и эстетика цветовой гаммы провоцировала слюноотделение.

— Продолжение следует, — сказал Мознаим и налил. — Содержание предыдущей серии вам известно. Сцена первая: тебе нужны сто баксов?

— За просто так — да. А чтоб пароход за них продать — нет.

— Пароход остается тебе.

— Спасибо. Я за это доплачивать не должен?

— Ты должен только получать. Плачу я. Я даю тебе в руку сто баксов. Ты перекачиваешь мне двадцать тонн. И идешь дальше, отапливать мерзнущих шведов, которые все не могут отогреться после Полтавы.

Капитан выдвинул ящик стола, вооружился калькулятором и стал считать:

— Пять долларов за тонну… или восемьдесят центов за баррель… или два цента за галлон очищенного топливного мазута. Полцента за литр. Я тебя уважаю. Наливай!

— Идет? — радостно вскинулся Мознаим, мало осведомленный в мировых ценах.

— Нет.

— Почему?

— Мало.

— Ну — давай за согласие!

— За согласие! Будем.

— Так чего мало-то?

— Денег мало. А мазута много. Плюс риск.

Водка попала не в то горло, бешеная слеза ударила в стол картечиной, перехваченный голос засипел сорванным и страшным боевым сипом.

— Это — риск? — услышал себя Мознаим. Такой голос предполагает простреленный флаг, скрытые мундиром шрамы, серое от пороховой гари лицо и нож, лезущий из рукава. Капитану следовало испугаться, устыдиться, сжалиться, сдаться!

Мознаим продышался, проперхался и расстелил по столу сто долларов — как пароль при встрече двух разведчиков, которые совмещают половины разорванной купюры, только эта была лучше, потому что целая.

— Десять тонн, — прохрипел он на целую октаву ниже, чем выводил когда-то «Шестнадцать тонннн!» знаменитый американский бас, и теперь в голосе качнулась виселица для осажденных и осужденных.

— Где и когда? — отозвался капитан, глядя в лицо любимейшего из героев современной русской истории — Бена Франклина, и реагируя более на изображение, чем на звук. Лицо отца американской конституции излучало уверенность в праве на счастье для каждого. Трудно даже предположить, каким магнетизмом он обладал при жизни, если даже два века спустя сохранил способность так воздействовать на людей.

Мознаим оставил портрет на столе гипнотизировать капитана.

— Пройдешь ночью Литейный мост и ошвартуешься у нас по левому борту.

— Мы завтра пойдем.

— Во сколько точнее — не знаешь?

— Как диспетчерская пустит. Ты встречай!

— Раскрытыми объятиями. У тебя с кранцами как?

— Вот только обо мне не заботься!..

— О своем борте забочусь!

— Вывесим, хватит. А что у тебя насос?