Читать книгу "Игра по-крупному - Фридрих Незнанский"

— Так вы и есть полковник Грязнов? — спро­сил доселе молчавший молодой парень, сидев­ший ближе всех к телевизору. — Тот самый?

— Какая разница, тот или другой... — помор­щился Грязнов. — Ну я. Что это меняет?

Оставшись один, Грязнов выключил телеви­зор, сел на освободившийся табурет, прикрыл глаза и постарался расслабиться.

Значит, так: подобное убийство — редкость. Киллеры предпочитают пистолеты с глушителя­ми. Киллеры не любят, когда зарезанные визжат на всю округу, истекая кровью. Наглость убийц — это само собой, но еще и плюс желание навести следствие на определенный, наиболее популярный тип нынешних убийц. В обществе словно живет какая-то потребность в глобальном враге. Раньше все валили на евреев. Но не убий­ства же в подъездах, не захват рынков, не изна­силования малолетних, не угон автомобилей...

То ли дело чеченцы. Бандиты первоклассные, тут надо отдать им должное. К тому же истори­ческая родина у них под боком. Чувствуют за спиной тылы, где можно всегда укрыться, зали­зать раны, передохнуть. И по новой взяться за старое.

Так о чем это я? Ну да, кто-то демонстративно решил все свалить на кровожадных чеченцев. Но это всего лишь предположение...

Александр Борисыч попробовал бы на зуб по­добную гипотезу. И озадачился бы со своей хва­леной интуицией. Зачем, в самом деле, при ны­нешней технической обеспеченности рядовых киллеров пользоваться ножами либо кинжалами?

Поэтому следует слетать туда, на место убий­ства, в Тюмень.

Слишком наглядное совпадение — этот эше­лон, будто бы с бензином, и убийство «генерала», из нефти которого этот «бензин» был произведен. К тому же Константин Дмитриевич Меркулов прозрачно намекал на некую связь убитого с кол­легами из некогда братской, но по-прежнему со­лнечной республики... Может, Володю Фрязина туда послать?

Хороший малый этот Володя, будет толк. Александр Борисович отдавал его, как отрывал от себя. Вот пусть Фрязин и слетает. Ему полезно проветриться. Засиделся в столице.

Грязнов встал, прошелся по комнате. Пожи­лая женщина, сидевшая тихо в углу, испуганно смотрела на него. Наверное, ждала, когда он за­кончит здесь ошиваться, чтоб запереть двери и уйти домой.

Пора уходить, нечего тут больше делать. Но очень уж не хочется снова погружаться в эту сырую метель. Но почему она так смотрит?

— Я вас задерживаю? — спросил Грязнов. — Извините, если так. Просто неохота снова в холод и сырость.

Она посмотрела на его потертое кожаное пальто и кивнула. Холод, да еще какой. Самой пришлось надеть две кофты под свое старое паль­тецо.

— Я спросить хотела. — Она поднялась с та­буретки. — Мой сын шестой месяц в Бутырке сидит... — Ее голос дрогнул, она заплакала.

И снова села.

— Успокойтесь, — сказал Грязнов, посмотрев на часы. — За что сидит?

Его приняли за большого начальника, кото­рый может казнить или миловать. Придется ей объяснить, что это не так.

— Да ни за что, — всхлипнула женщина. — Единственный сын... Привлекли сами не знают за что. К нему пьяный пристал, а он его оттолк­нул. Тот в лужу упал и потом захлебнулся. Ко­ленька-то мой не видел ничего, вечером было, домой после техникума спешил... А утром его взяли. Убил ты его, сказали. На суде свидетели показали: сам, мол, пристал и Коля оттолкнул только. А в луже не топил. И Колю отпустили. После в армию забрали. Мне командир части благодарности присылал. А у этого, утопшего, родственники богатые — давай пересуд, кричат. Вернули на доследование. И свидетели эти уже другое стали твердить: мол, Коля ногой его, тот память и потерял. Я не выдержала: что ж вы, говорю, делаете? Тот сам утонул, а моего теперь топите? Что он вам сделал? Иль родичи хорошо заплатили, а мне предложить вам нечего? А они носы в сторону, молчат, не отвечают. И судья меня усадила. Не по делу, мол, говорю.

Она рассказывала быстро, захлебываясь, боясь, что он ее прервет.

— Успокойтесь, — сказал Грязнов. — А что ж адвокат ваш?

— А где я деньги такие возьму на адвоката? Ведь три мильона требуют! Мне и продать нече­го... В тот раз, самый первый, все на адвоката отдала, а теперь — снова-здорово, еще больше выкладывай! Цены, мол, подскочили, представ­ляете? А он у меня один! Без отца, без дедок- бабок я его растила. Все детство проболел, те­перь, как ни приду на свидание, все время каш­ляет. Исхудал весь, посинел, бьют его там, гово­рит, какие-то чурки, что с ним сидят в одной камере. Азербайджанцы, что ли, они над всеми, говорит, измываются...

— Просто не знаю, что и сказать вам, — раз­вел руками Грязнов. — Не адвокат я. Милицио­нер всего лишь. Хоть и полковник. Понимаете?

— Ну да, — покорно кивнула она и вздохну­ла. — Не по вашей, значит, части, я понимаю...

Грязнов расстроился. Беззащитная женщина обратилась к нему за помощью. Кому он прися­гал помогать? Кому вообще нынче помогаем? У кого есть деньги на адвоката? А она, а ее сын? Надо же, прямо из армии пригнали, снова дело возобновили, и ведь не лень было... Очень цен­ный кадр, видно, был этот, утонувший в луже на городском асфальте, не иначе... Казалось бы, кому нужен этот пропойца после смерти? Другие бы вздохнули с облегчением. Нет, что-то здесь не так.

— Хорошо, — сказал он, поднимаясь. — Я скоро буду в Бутырке. Скажите-ка фамилию ва­шего сына и, если вспомните, статью.

— Ага, сейчас, — сказала она, растерянно ог­лядываясь по сторонам. Даже стала хлопать ящи­ками скособоченного стола, разыскивая бумагу и ручку.

— Возьмите у меня, — Грязнов протянул ей ручку и листок, вырванный из записной книжки.

— Бога молить буду... — всхлипнула она. — За кого хоть свечку поставить, не знаю... Фамилию слышала, а имя-отчество не знаю.

— Это всегда успеется, — отмахнулся Грязнов. — Вы записывайте. И ваш телефон не за­будьте. Я там буду, посмотрю, что делается. И обязательно позвоню... Вас как зовут?

— Ольга Кондратьевна.

— Ну вот, а меня Вячеслав Иванович, — он протянул ей руку. — Сделаю все, что в моих силах, не беспокойтесь.

Поздно вечером он позвонил Меркулову:

— Костя, ты мне говорил про убийство в Тюмени, но не сказал, как именно...

— Это ты про какое? — поинтересовался Меркулов.

— А было еще какое-то? — поинтересовался Грязнов.

— Да вот буквально несколько часов назад... Замгендиректора той же фирмы. И тем же спосо­бом. Убит в подъезде своей квартиры в Москве.

— Тоже перерезали горло? — спросил Грязнов.

— Вот именно, — вздохнул Меркулов. — И когда только успевают... Просто не знаю, за что хвататься. То в Тюмени, то в Москве...

— Прямо какие-то ритуальные убийства, — сказал Грязнов. — Ну и что ты про это думаешь?

— Го ли чеченский след, то ли нас стараются на него навести, — ответил Меркулов.