Читать книгу "Ветлужская Правда - Андрей Архипов"

Обычно для обмена булгарские купцы везут с запада Хорезма[7]знатные мечи в виде клинков, совсем без украшений и рукоятей. Такое железо звенит от одного лишь к нему прикосновения – настолько у него крепкая закалка. Используют же эти мечи странным образом: местный люд бросает их в море Мраков, а за это Аллах выводит им из моря диковинную рыбу вроде огромной горы, мясом которой они заполняют сотни тысяч домов[8]. Однако главное богатство у жителей Йуры другое: бесконечные леса, в которых много меда, а также соболей с мягким шелковистым мехом. Как раз от драгоценных шкурок купцы и получают большую часть прибыли, несмотря на то что хорезмийский товар недешев. Остальной доход приносят невольники, которых тоже частенько предлагают в обмен на клинки. Пути Аллаха неисповедимы, может быть, и ветлужцы окажутся тем золотым тельцом, который приведет Юсуфа к процветанию? Хотелось бы надеяться…

Между тем обшивка лодьи заскребла о дно, и вездесущие мальчишки притянули судно к вынесенным далеко в реку мосткам, сбитым из смолистых сосновых досок. Таких притыков, как иногда называли ульчийцы[9]свои причалы, было несколько: место нашлось для всего каравана. Кроме того, в отдалении несколько полураздетых работников настойчиво загоняли тяжелой «бабой» дубовые сваи для нового сооружения. Юсуф одобрительно крякнул и уже в более приподнятом настроении спрыгнул на помост, начав копаться в привязанной к поясу мошне.

По старой доброй традиции он любил бросать самую мелкую монетку в стайку собирающихся сопляков и смотреть, как они дерутся за желанную добычу. Этот раз не был исключением: чья-то чумазая узкая кисть сразу же бросилась на перехват его серебряной чешуйки, стараясь поймать ее, прежде чем она ускользнет меж досок в мутную речную воду. Грязные пальцы тут же засунули желанную добычу за щеку, а осчастливленный владелец расплылся в неземной улыбке. Вот только дальнейшее несколько отличалось от обычной истории: подзатыльник все-таки прилетел и влепился в юную вихрастую голову от более взрослого собрата, однако последовавшие за этим слова…

– Микулка! Тебе сколько раз говорили: не бери грязь в рот, всякая зараза именно к деньгам любит липнуть! Карманы есть – там и носи. Ну-ка, бери лопату в зубы и веди своих архаровцев холм ровнять! Там по тебе Вышата уже, наверное, соскучился: кран надо передвигать на другое место! – После этого распекающий мальца мальчишка повернулся к Юсуфу и оглядел его с головы до ног, вызвав у того законное недоумение, засвербевшее в кулаках. Словно почувствовав недовольство купца, юнец все-таки выдавил из себя слова приветствия, а затем представился сам: – Зовите меня Тимкой или Тимохой, по вашему усмотрению. Воевода просил вас встретить, поскольку сам с полусотником отбыл по весьма срочным делам! Вообще мы ждали вас с самого утра, но даже лучше, что вы явились именно сейчас: Трофим Игнатьич вскоре будет, с ним и пообедаете. Идите за мной, я вас размещу!

Подросток, стоящий перед Юсуфом, отличался от других необычной одеждой с множеством пуговиц, а также тяжелым боевым ножом на поясе: было заметно, что у него несколько иное положение, чем у остальных мальчишек. К нему стоило присмотреться и даже, несмотря на чесотку в кулаках, попытаться выудить какие-нибудь сведения, воздав скупую похвалу оружию. Однако купец успел бросить в сторону этого юнца лишь мимолетный взгляд, поскольку все его внимание неожиданно было привлечено сопляком, поймавшим монету.

Сразу же после вынесенного ему выговора тот переложил монетку в кулак и ринулся исполнять порученное ему дело. Но примечательной была не его исполнительность. Во-первых, он был чумаз с головы до пят, что, впрочем, совсем не удивительно для детворы в любом месте и времени. Однако это была не грязь, а липкая глина, осевшая на его портках сухими потрескавшимися разводами. А во-вторых, вместе с десятком таких же оборвышей малец метнулся к куче инструмента, сложенной около причала, а там… Сердце Юсуфа захолонуло, на миг ему показалось, что все это сон, но в очередной раз блеснувшие на солнце железные лопаты говорили о том, что он все-таки нашел свое золотое… нет, железное дно! Купец непроизвольно обернулся на соседние мостки и встретился глазами с Ильясом.

«И зачем я взял тебя с собой? Такого товара много не бывает, а делить прибыль на двоих что-то уже не хочется! Надо же, в обычной захудалой веси вместо обычных деревянных лопат используют… Это кто такое мог выдумать, а? Или они не знают цену железа, или оно у них настолько дешево, что… – Юсуф одернул себя и постарался мыслить здраво. – Так… Судя по озвученной осенью цене на утварь, не похоже, что у них тут можно слишком хорошо поживиться, однако и без навара не останусь. А раз нет огромных барышей, то и рисковать опрометчиво не следует. Все буду делать с оглядкой и перепроверив не один раз! Так что правильно я взял с собой Ильяса: помимо всего прочего, возвращаться вдвоем будет веселее. Еще бы дождаться каравана, с которым шли в эту сторону, но когда тот еще вернется с верховьев Батлика! И пойдет ли обратно тем же путем? Хорошо, что он вообще тронулся в путь и нам удалось к нему присоединиться!»

Надо признаться, что у Юсуфа были весомые сомнения по поводу того, отправит ли наместник Балус своих воев собирать дань с черемисов, аров[10]и живших на другой стороне Кара-Идели[11]сербийцев. Причина для неуверенности была нешуточной – неожиданная смерть правителя Волжской Булгарии. После скоропостижной кончины царя Адама на трон был возведен его сын Шамгун, и казалось, что ничто не может подкосить устои страны. Тем не менее новое правление сразу же ознаменовалось крупными волнениями среди земледельцев и ремесленников, требующих снижения налогов. Первыми выступили жители столичной провинции Байтюба. Пока дело ограничилось лишь изгнанием билемчеев, занимающихся сбором податей, но для сведущих людей было ясно, что этим не закончится.

Среди купцов ходили разнообразные слухи о смуте, однако из таких обрывочных сведений они при всем желании не могли узнать, будет ли наместник северо-западной провинции Мартюба, простирающей свои границы от окрестностей Учеля[12]до устья Ака-Идели[13], отсылать своих ак-чирмышей[14]на сбор дани, в то время как они могли понадобиться в другом месте.