Читать книгу "Миллион в кармане - Андрей Дышев"

– Не пора ли раскрыть карты, господин директор?

С ужасом я узнал голос профессора Курахова и медленно повернул голову, глядя в темноту.

Глава 11

– Стойте на месте и не вздумайте бежать, – сказал профессор.

Я по-прежнему не видел его. Казалось, что голос материализуется из темноты. Похоже, что Курахов сидел на корточках за большим кипарисом, черной мечетью вонзившимся в звездное небо.

– Я не знал, что вы любите шпионить, профессор, – произнес я, все еще не придя в себя.

– А ловко я вас раскусил, а?

– Не понимаю, в чем этот раскус заключается? – пожал я плечами, вглядываясь в темноту. Кажется, профессор пришел один.

– Не надо, не валяйте дурака, э-э-э… забыл, как вас зовут.

– Вы что ж, от самого дома за мной следили?

– Представьте себе, да. Правда, вы едва не ушли от меня, когда сели в машину. Но мне повезло с попуткой.

Профессор замолчал. Я не мог понять, что ему от меня нужно. Если он все видел, то пусть думает обо мне что угодно, хуже мне от этого не будет. Если он намерен шантажировать, то это пустой номер.

– Что ж вы молчите? – нетерпеливо спросил профессор.

– Молчу? – искренне удивился я. – А что вы, собственно, хотели бы от меня услышать?

– Объяснений. Отвечайте, что вам от меня надо?

– От вас? Ничего. Честно говоря, я хотел задать вам такой же вопрос.

– Вы все-таки лукавый человек, господин директор! – покачал головой Курахов. – Неужели вы станете отрицать, что погром в моем номере произошел не без вашей помощи?

– Ах, вот о чем вы! – с некоторым облегчением произнес я. – Все о своем. Нет, уважаемый Валерий Петрович, никакого отношения к хулиганству в вашем номере я не имею.

– Это было не хулиганство. Это был самый настоящий обыск, и вам это известно не хуже, чем мне.

– А с чего вы взяли, что я причастен к этому обыску?

Курахов усмехнулся.

– Позвольте лучше вам задать вопрос… Что-то мне никак не удается припомнить вас. Вы заканчивали исторический факультет?

– Нет, педагогический, экстерном.

Профессор вздохнул с таким облегчением, словно с него сняли тяжкое обвинение.

– А я голову ломаю, отчего ваше лицо мне незнакомо. Видите ли, у меня, как у профессионального историка, прекрасная память. Все дело, оказывается, в том, что у педагогов я не читал лекций.

– Все дело в том, – поправил я Курахова, – что я заканчивал не Киевский, а Ленинградский университет.

– Странно, – пробормотал Курахов, после некоторой паузы, словно для него было открытие, что университеты бывают не только в Киеве. – Странно, – повторил он. – Тогда мне совсем непонятно, как вы связались с этими… с этими шарлатанами от науки… Простите, напомните мне ваше имя?

– Кирилл.

– Кирилл? Мгм, странное имя. Это что-то усредненное от скифской и германской ветки… Ну ладно! Так на чем мы остановились?

– На том, что я связался с шарлатанами.

– Да! – щелкнул пальцами профессор. – Я скажу вам честно: вы производите впечатление умного человека.

– Я очень тронут, – сдержанно поблагодарил я и слегка поклонился.

Профессор пропустил мою иронию мимо ушей и продолжил:

– И потому я был горько разочарован, когда понял, что вы заодно с этими вопиющими дилетантами, этими школярами, этими недорослями, возомнившими о себе невесть что!

Я уже смотрел на профессора с любопытством.

– Да будет вам известно, – с жаром продолжал профессор, – что генуэзский дож[1]ни за что, ни под каким предлогом не утвердил бы оправдательного приговора консулу на основании того сомнительного манускрипта, который эти невежды нашли во вшивом частном архиве Мадрида. Посудите сами, милейший, это же конец пятнадцатого – начало шестнадцатого веков! Генуя находилась в состоянии войны с Испанией, и ничто, никакие адвокатские ухищрения не могли бы спасти честное имя консула, уличенного в тайных связях с влиятельной испанкой! Его счастье, что он погиб задолго до этого суда.

– Безусловно! – согласился я, ровным счетом ничего не понимая.

– Вот видите! – обрадовался профессор. – Вы сами, кажется, приходите к правильному выводу… Ну! Смелее!

Опасаясь, как бы профессор в запальчивости не схватил меня за грудки, я на всякий случай отошел от него на шаг.

– Ну-у, – протянул я, лихорадочно стараясь понять, что Курахов от меня хочет. – Вывод, естественно, однозначный… Правильнее было бы сказать, что в этом вопросе все ясно, как днем…

– Правильно! Правильно! – на удивление высоко оценил мои познания в истории профессор. – Все ясно, как днем: никаких сношений у последнего консула Солдайи[2]Христофоро ди Негро с графиней Аргуэльо не было и быть не могло. Все это легенды, лженаучные представления о жизни вельмож генуэзских колоний.

– В самом деле! – пробормотал я.

Профессор оборвал мои потуги выразиться умно, взял меня под руку, прижался к моему плечу и горячо зашептал:

– Так объясните это, милейший, своим подельщикам, этим варварам и двоечникам, в особенности Уварову, неизлечимо страдающему высоким самомнением! Объясните им, что негоже опускаться до того, чтобы копаться в вещах своего учителя. Обещаете?

Я проникся таким благоговейным уважением к профессору и его познаниям, что с огромным трудом посмел огорчить его:

– Я бы с радостью, Валерий Петрович! Но вся беда в том, что я не знаю, о ком вы говорите.

Профессор вмиг оттолкнул меня от себя. В темноте я смог увидеть лишь, как гневно блеснули в свете луны его глаза.

– Что значит, вы не знаете, о ком я говорю? Вы все продолжаете упорствовать? Вы же только что ехали с ними на машине!

– Клянусь, я оказался там случайно, и знать не знаю ваших двоечников, и не имею никакого отношения к обыску в вашем номере!

Профессор помрачнел. Глядя себе под ноги, он неторопливо прошелся по тропе вперед-назад, потом встал напротив меня, смерил долгим взглядом и холодно произнес:

– Но у вас же есть запасной ключ от моего номера!

– Да, есть. Но это еще не говорит о том, что я причастен к обыску.

– А что вы делали у моих дверей во время обеда?

– Искал следы, которые мог оставить преступник.

– Вас кто-нибудь об этом просил? Вы уполномочены вести расследование?

– Меня просила об этом Марина.