Читать книгу "Украсть Ленина - Алекс Тарн"

— Жаль, что ты тогда не рассказал, — задумчиво проговорил Веня. — Мы-то думали…

— Что? — насмешливо спросил Вовочка. — Договаривай уже. Что я такой весь из себя советский? Так?

— А разве нет? Разве не верил ты в тогдашнюю туфту? Ну, если не на сто процентов, то хотя бы наполовину? Помнишь наши споры в старших классах? Ты же тогда с пеной у рта кричал, что коммунизм это благо, просто его извратили. А Ленина так вообще цитировал целыми кусками…

— А я и сейчас в это верю, — сказал Вовочка, вставая и отходя к окну. — Верю!

— Вы не вегите в габочий класс, а я вегю! Да-с, батенька!

Этот задорный ленинский тенорок исходил от Витьки, который, видимо, уже некоторое время стоял в дверях, прислушиваясь к разговору.

— Давно слушаешь? — несколько смущенно осведомился Вовочка.

— Достаточно, Владимир Ильич, достаточно, — улыбнулся Витька, проходя к столу. — Поздравляю с днем рождения, сказочник.

— Сказочник? — переспросил Веня, настораживаясь.

— Еще какой! — Витька ловко подцепил кусок осетрины. — А от тебя я не ожидал, Веник. Как ты мог такой мыльной опере поверить? Герой войны папаша… умирающий у него на руках кореш… сыновняя жертва… ты что, Вовочку не знаешь?

Веня присвистнул.

— Подумаешь! — смущенно проговорил Вовочка. — Ну приукрасил слегка, для красоты картины. Что это меняет?

— Ни фига себе приукрасил! — воскликнул Витька. — Мне ты позавчера поведал совсем другое. Рассказать?

Вовочка равнодушно пожал плечами.

— Какая разница?

— Нет уж, нет уж, — сказал Витька. — Давай выясним. Итак, излагаю позавчерашнюю версию. Папаша действительно отвоевал все четыре года, только не на передовой, а вовсе даже наоборот — в СМЕРШе да в заградотряде. Стрелял по штрафникам, когда они назад пятились. Допрашивал вышедших из окружения. Если у него знакомые лейтенанты и помирали, то не на руках, а у стенки. А после войны в военкомате работал, на хлебном местечке. Так, Вовик?

Вовочка молчал.

— А в училище Вовик попал по намыленному. Это, может, кому другому Север светил, а Вовочке нашему папанька заготовил намного более щадящий маршрутик. Так что спивался он не в тундре, а в Москве, и не шилом, а дорогим коньячком. Он ведь знаешь, где теперь служит? В Кремлевском полку! Разумеешь?

— Погоди-погоди… — ошарашено произнес Веня. — А как же пять ранений… Чечня… Афган…

Витька расхохотался.

— Кино! Все кино! Мыльная опера! Вовик, ну скажи ты ему!

— А чего тут говорить? — ухмыльнулся Вовочка. Он уже совсем справился с недавним смущением. — Можно подумать, что твоя версия на кино не похожа. Просто венькино кино розовое, а твое — черное. Или наоборот. Вот и вся разница.

— Ну ты даешь… — Веня не находил слов. — Должна же быть правда. Почему бы ее не рассказать? Зачем ты нам кино крутишь, в самом-то деле?!

— Правда?.. — тихо и зловеще сказал Вовочка. — Правды вам захотелось?

Он прошелся по комнате, сел было и тут же вскочил.

— Врете! — теперь Вовочка кричал во весь голос. — Вам не правды, а кина хочется: такого, этакого, третьего, десятого! Вы же, блин, только по сценариям и умеете: либо герой, либо палач, либо любовник! Бэдгай, гудгай, тафгай! Драма, боевик, триллер! А если у меня всего перемешано — что тогда? А? Если у меня эта правда даже не посередке, а в другом измерении? Тогда что — не годится? Чистоты жанра не соблюдается? Тьфу! Правды они захотели…

Веня примирительно поднял обе руки.

— Ну что ты вопишь-то? Не хочешь, не рассказывай, дело твое.

— Да хочу я, хочу! — сжимая кулаки, кричал Вовочка. — Я-то расскажу, да вы как поймете? Вы же тут тридцать лет не жили: ты — в теплицах своих университетских, на грантах, довольный, как огурец; ты — вообще отрезал… Что вы о русской жизни знаете, о сумасшествии уродском, которое здесь творится?! Посмотрите на меня: я урод! Урод! И Вадька — урод! Все, кто тут остался — уроды! Это вам ясно?!

— Вовик, дорогой, подожди…

— Ясно?! Вам фактов надо? — Пожалуйста: моего отца звали Илья — факт первый. Я родился 22-го апреля — факт второй. Что из этих двух фактов следует? — Что мое имя было определено автоматически! Автоматически! Не в честь прадеда, деда или несуществующего отцовского кореша — в честь Ленина! И это — факт третий. Вам, дуракам, всегда смешно было: как же!.. Владимир Ильич, Владимир Ильич… а я с этим именем жил, понимаете? А-а, что вы там понимаете… Вот, скажем, человек родился; ему говорят: ты русский. Он это выбирал? — Нет! Он может это изменить? — Тоже нет! Он просто с того времени знает: русские для него — свои. Мне сказали: ты — Владимир Ильич. Кем же, по-вашему, для меня мог быть Ленин? Гипсовой чушкой, как для вас? Знаете, что я почувствовал, когда стали его памятники снимать и улицы переименовывать? «Наших бьют» — вот что! Владимиров Ильичей! А-а, да что я вам объясняю…

Вовочка скрипнул зубами и сел, положив голову на руки. Витька с Веней переглянулись.

— Вовик, дорогой, — сказал Веня, осторожно подсаживаясь к другу. — Ты на нас не сердись, Вовик. Это ж мы — Витька и Веник. Мы тебя в любом кино любим, и без кино тоже. Честное слово. Ну как тебе помочь, ты только намекни, мы сразу… правда, Витек?

— Конечно, — подтвердил Витя, подсаживаясь с другой стороны, и обнимая Вовочку за плечи. — Буквально все, что хочешь, ты не думай.

— У-у-у… — вдруг взвыл Вовочка. — Ребята… У-у-у…

Он сидел, уткнувшись лбом в Венино плечо, и выл, как волк, густым низким воем.

— У-у-у…

За окном мелькнули бегущие крепыши с автоматами наперевес, в коридоре послушался топот многих ног, и в комнату в сопровождении целой армии телохранителей вошел Вадик, бодрый, как весеннее утро. Он был в тренировочном костюме и в кедах.

— Все воете? — осведомился он, по дороге запихивая в рот кусок колбасы. — А я вот с пробежки. Очень, знаете ли, полезно…

— У-у-у-у!!! — еще громче взвыл Вовочка и затопал ногами. — У-у!

— Вадик, — решительно сказал Веня. — Надо поговорить. Но, для начала, не мог бы ты убрать куда-нибудь эту толпу?

— Какую толпу? — недоуменно спросил Вадик, оглядываясь.

По-видимому, он просто не замечал крепышей: они входили для него в категорию обстановки, как мебель или деревья, или мусорные баки во дворе.

— Ах, эти… брысь отсюда… — Вадик запихнул в рот еще кусок колбасы и заговорил с прежним, вчерашним энтузиазмом. — Значит, так. Сейчас Вовик проорется, и мы сразу же приступаем к программе второго дня пребывания. На сегодня у нас запланирован ряд мероприятий культурно-развлекательного…

— У-у-у! — снова перебил его Вовочкин вой.

— А ну, всем молчать! — Витя звонко шлепнул ладонью по столу.

Воцарилось молчание. Все с изумлением смотрели на обычно невозмутимого Витьку. Даже Вовочка перестал подвывать и топать ногами.