Читать книгу "Кремлевский опекун - Александр Смоленский"

Андре осел в Канаде, преуспевал в каком-то бизнесе. Хотя и без того мог бы жить безбедно. И вот, надо же, после добрых пяти лет молчания: «Осталось немного. Срочно вылетай». Чего немного осталось? Жить? Так не очень он и стар, чтобы умирать. Неужели что-то стряслось экстраординарное, что надо его спасать? Но удастся ли ему во второй раз, как когда-то в Алжире, спасти Андре?

Аэропорт Монреаля встречал его прохладой.

– Месье Тьерри? – вопросительно посмотрел на него аэропортовский служащий. – Вас ждут. Пройдемте, пожалуйста, со мной. Могу я попросить ваш паспорт? Думаю, нам удастся избежать некоторых формальностей.

Удивительно. Как они узнали номер рейса? Он ведь никого не информировал о своем приезде! Ну конечно же! Жан Готье успел позвонить коллегам.

На выходе Тьерри ждал роскошный лимузин с водителем в форменной фуражке. Спецслужбам, которым ежегодно приходится зубами выгрызать свой скудный бюджет у правительства и парламента, вряд ли подобные излишества по карману. Неужели, пока он летел, Готье каким-то образом добрался до адресата послания? То есть до Андре. Похоже – так. Ничего от него не утаишь.

Машина плавно неслась по улицам, оставляя позади дома из стекла и бетона. Куда они направляются? Когда-то Пьеру довелось несколько недель прожить в Монреале, благо для француза здесь не существует языкового барьера. Хотя о каких барьерах, тем более языковых, могла идти речь, если Тьерри в совершенстве, кроме родного, знает еще четыре?

Противный холодок на мгновение сжал сердце, когда лимузин мягко затормозил у громадного здания с красным крестом у входа. Кажется, оправдывались его наихудшие предчувствия. Пьер успел взять себя в руки и прошел за шофером к лифту.

– Восемнадцатый этаж, – сказал тот лифтеру, который незамедлительно нажал на нужную кнопку, но не сумел при этом подавить выражение жалости и сочувствия на лице.

По каким-то едва уловимым деталям Пьер Тьерри понял, что они находятся в онкологическом центре. По реакции лифтера ему не составило особого труда понять страшную истину: на восемнадцатый этаж клиники попадают лишь те, у кого не осталось шанса на обратный путь вниз.

Значит, и потомственный русский дворянин Андре Орлофф утратил этот шанс. Так в чем же тогда Пьер Тьерри сумеет ему помочь? Значит, Андре позвал его по другой причине, как видно, крайне важной, поскольку, даже находясь на смертном одре, не хотел уйти в мир иной, не повидавшись с другом.

Обессиленный друг лежал под капельницей, но, когда вошел Тьерри, попытался улыбнуться. Как видно, ему давно и в больших дозах вводили болеутоляющие препараты. В светлых глазах проступало не столько мучение, сколько растерянность и непонимание, как с ним такое могло произойти.

– Привет, старина, – слабым голосом, но с лукавинкой проговорил он.

Пьер едва сдержал слезу – так звали его друзья в дни беззаботной юности. Кто еще остался на свете из тех, кто помнит это когда-то плотно приставшее к нему имя.

– Тебя встретили мои люди?

– Привет, Эгле, – в тон ответил Тьерри. Этим прозвищем, по-французски означающим «орёл», друзья окрестили Андре. – Так это ты прислал за мной такой шикарный лимузин? Но как ты узнал, что я прилечу именно этим рейсом? Неужели ты тоже стал служить в разведке?

– Не смеши меня. Каким еще рейсом ты мог прилететь, если я позвал тебя? Только ближайшим. Оставалось лишь узнать, когда самолет приземлится. Вот и вся разведка, старина.

– А ты, я вижу, бодро держишься, как и подобает доблестному офицеру. Совсем неплохо...

– Мой дорогой Пьер, – прервал его Орлов, – у меня, к сожалению, осталось непозволительно мало времени, чтобы так щедро растрачивать его на выслушивание комплиментов. Ты уж прости, старина!

– О чем ты говоришь, Андре?

– Ты меня прекрасно понял. Мы слишком хорошо знаем друг друга и знаем себя, чтобы не понять. А потому...

– Брось, Андре...

– Пожалуйста, угомонись. Не думаешь же ты, что я стал бы вызывать тебя для обмена любезностями? Мы с тобой никогда не были сентиментальны, но я хочу сказать, что никогда не забывал о той «пустяшной» услуге, которую ты мне однажды оказал. Я имею в виду, когда ты выволок мою тушу с поля боя.

– Не будем уточнять, я это знаю, Андре.

– С тех пор удача неизменно мне сопутствовала. Знаешь, иногда даже начинало казаться, будто Бог искупает вину за испытания, которые обрушились на мою семью. – Андре сделал затяжную паузу, чтобы хоть на мгновение передохнуть. – Теперь мне вновь понадобится твоя услуга, надеюсь, последняя, – излишне деловитым, тихим голосом добавил он. – Мне больше не к кому обратиться, – словно не замечая попыток Пьера руками и мимикой прервать его, продолжал Андре. Он вновь сделал паузу, как бы собираясь с мыслями, перед тем как сказать самое главное. – И не только потому, дружище, что у меня нет ближе человека, чем ты. Дело в том, что я долго думал, перед тем как позвать тебя. Болезнь выпила все мои силы, но, слава богу, не лишила разума, – горько пробормотал он, – и я понял, что только ты в состоянии справиться и выполнить мою просьбу.

– Я готов, мой друг. – Пьер демонстративно принял серьезный тон.

– Ну, вот так-то лучше. Мне не о чем сожалеть, Пьер, разве только об одном. Оба мы – и ты и я – остались одинокими в этой жизни. Ты понимаешь, что я имею в виду. Мадлен, Женевьева, Катрин, другие – все они были очаровательны. Но, увы, промелькнули в прошлом, словно весенние бабочки. Бог бы с ними, да рядом никого не осталось. Вот, умираю, а только слуга или сестра милосердия могут подать мне стакан воды...

Друзья говорили исключительно на русском языке, так как у обоих осталось крайне мало ситуаций в жизни, когда можно было услышать русскую речь.

– У твоих соотечественников, Андре, прямо какаято болезнь на тему, кто кому на старости лет подаст стакан воды.

– Это не у нас. Это евреи заразили. Они любят обсуждать.

Чтобы как-то отвлечь друга от тяжелых дум, Пьер предложил:

– Хочешь, расскажу тебе на эту тему анекдот?

– Ну да, вот с такой бородой. Типа, умирает старый еврей, всю жизнь промучившийся со своей невозможной женой, и сам себе говорит: а пить-то не хочется... Ты этот анекдот хотел рассказать мне?

– Что-то похожее.

– Так вот, и мне сейчас пить не особенно хочется.

Друзья натянуто и грустно улыбнулись.

– Теперь о главном, – после короткой паузы вымолвил граф Орлов. – Слушай. У меня без присмотра остается большое, точнее, нет, огромное состояние. Я тебе никогда о нем не говорил, чтобы не омрачать нашу дружбу. У нас недаром говорят, что деньги могут испортить что угодно, в том числе и отношения. Сейчас, впрочем, иной случай. Поэтому я решил оставить все тебе!

– Помилуй, Андре! Зачем мне твое состояние?! – воскликнул обомлевший Тьерри. – Что я с ним буду делать? Ты же знаешь, я старше тебя, детей у меня, как ты сам только что сказал, нет. Я независим и прекрасно себя чувствую без состояния. Избавь меня, пожалуйста, от такого непосильного бремени.