Читать книгу "Тайна древнего саркофага - Елена Басманова"

– Шутки шутками, но ситуация серьезная, – подвел черту профессор. – Итак, собаку оставляем. Надо придумать, как посадить ее на цепь. Так, чтобы она не убежала отсюда хотя бы несколько дней. Операцию по отмывке и удержанию собаки поручаю тебе, Мура, коли уж она тебя слушается. Глаша поможет. Может быть, и Клим Кириллович не откажется принять участие в этом деле. И процедите хорошенько дезинфекцию.

– Разумеется, не откажусь. – Доктор взглянул на Муру. Она не возражала.

– А что же делать с вывесками о злой собаке? – спросила Елизавета Викентьевна.

– Для вывески нужны картон и краска, а их, наверное, в доме нет? – огорчилась Полина Тихоновна.

– Найти какой-нибудь краситель можно в любых условиях, – энергично произнес Николай Николаевич. – Я все-таки химик, не забывайте. Мы сейчас с господином Прынцаевым займемся краской. Остается раздобыть какой-нибудь кусок картона, фанеры или жести да несколько гвоздей.

– Позвольте, господин профессор, железки я возьму на себя! У меня есть кое-какие приспособления, – неожиданно для всех, слегка покраснев, но не меняя наполеоновской позы, многозначительным фальцетом произнес Петя Родосский.

– Если вас не затруднит, господин Родосский, – вежливо, но суховато ответствовал Муромцев. – На этом военный совет в Филях можно и завершить.

– Даже не верится, что завтра придется весь день сидеть дома и всего бояться. – Огромные голубые глаза Брунгильды наполнились слезами. – И за инструментом заниматься не смогу. А то газетчики напишут, что в доме царит веселье, когда еще кровь несчастного не высохла перед калиткой.

– Ничего, поиграй что-нибудь меланхоличное, а то и почитай что-нибудь в свое удовольствие. – Профессор встал.

– И помолимся, чтобы полиция здесь больше не появлялась, – добавила Полина Тихоновна.

– Вы думаете, что надо ждать полицию? – Елизавета Викентьевна побледнела.

– В наше время ничего нельзя исключать, – философски заметила Полина Тихоновна. – Мы ведь даже не знаем, что за человек самоубийца и почему он оказался именно здесь. Хотя объяснение есть – повышение температуры: большинство самоубийств совершается летом и весной. И чаще всего в низинах. – Она помолчала. – Карельский перешеек возвышенностью не назовешь. Впрочем, есть нечто и странное в этом самоубийстве: оно произошло вечером, а ведь, по статистике, чаще убивают себя от шести утра до полудня. – Полина Тихоновна взглянула на Клима Кирилловича, в надежде, что тот объяснит отмеченный ею феномен.

– Значит, наш случай по этим параметрам не относится к большинству. Скорее, он подтверждает исследования кильского профессора Геллера. Он пришел к выводу, что свыше половины самоубийств происходит от физического и душевного отравления спиртными напитками, – мрачно прокомментировал доктор.

Комментарий, однако, не помешал ему думать о своем: почему, почему он не говорит всем, что ему известна фамилия несчастного самоубийцы? Фамилия-то скоро перестанет быть тайной, но где искать невесту князя Салтыкова? И что делать с Псалтырью?

– Хорошо, что хоть провизии успели закупить, да господин студент помог керосин доставить. – Темноглазая аккуратная Глаша, доселе молчавшая, выделила самое главное в предстоящем затворничестве семьи.

– Я завтра утром съезжу на станцию и скуплю все газеты, – пообещал сорвавшийся со своего места Прынцаев, готовый немедленно устремиться в сарай, чуланчик, просто на улицу...

Окончательно определившись с планом спасения семейства Муромцевых от возможного нашествия настырных журналистов, хозяева и гости попробовали найти более приятные материи для беседы. Следовало, в конце концов, оценить и кулинарные способности барышень, изготовивших чудный клубничный торт. К удивлению Клима Кирилловича, ни Сантамери, ни Петя Родосский, ни Прынцаев, казалось, совсем не интересовались ни персоной усопшего, ни побудительными мотивами, заставившими уйти из жизни совсем молодого человека. Их явно больше интересовала Брунгильда и ее завтрашний меланхолический репертуар – каждый давал свой совет, что стоит играть.

– Милый Клим Кириллович, а что подскажете вы? – К досаде пылких советчиков, нежный взор Врунгильды устремился на доктора.

– Сыграйте похоронный марш Шопена, – выпалил от неожиданности доктор.

Брунгильда с удивлением посмотрела на него.

– Пожалуй, лучше что-нибудь из Сен-Санса. – Граф старался не смотреть на смутившегося доктора. И уже откланиваясь и не замечая свирепых взглядов Пети, Сантамери галантно заявил, поклонившись Брунгильде, что подобного торта он не пробовал даже в Париже.

Вскоре все участники вечернего совещания на даче профессора Муромцева в подавленном состоянии духа отправились заниматься своими делами.

Доктор Коровкин вместе с Мурой и Глашей вышли на крыльцо и убедились, что Пузик на месте. Пока Мура ласково разговаривала с собакой, доктор пошел вместе с Глашей на ту сторону дачного участка, где стоял колодец и хозяйственные постройки – погреб и сарайчик. Следовало подготовить все необходимое для собачьего купания.

– Что ж, Глаша, будете молиться, чтобы полиция не нагрянула снова? – полушутя спросил доктор. – Ведь Мария Николаевна подарила вам Псалтырь. А я и молитв то толком не знаю.

– Боюсь, что и у меня для молитв времени не останется. Столько хлопот по дому! – вздохнула Глаша. – А Псалтырь я пока положила за икону. Чтобы очистилась.

– От чего же, позвольте полюбопытствовать?

– Надпись там была недозволенная, да я ее стерла, теперь книжечка святая должна очиститься от греха.

Доктор вздохнул с облегчением. Он хотел бы избавиться от Псалтыри, связанной с именем покойника, но пока еще не придумал, как ею завладеть. Не отправляться же в комнату горничной!

Как ни странно, пса довольно легко удалось заманить в таз с водой, и он не выказывал признаков неудовольствия. Полина Тихоновна передала Глаше кусок келеровского дезинфицирующего мыла, и теперь терпеливый Пузик слегка пофыркивал от непривычного резкого запаха. Во время купания на собачьем теле стали заметны какие-то болячки – то ли укусы, то ли раны от схваток с собратьями. Доктор захватил с собой флакон с перекисью водорода, и Муре удалось даже продезинфицировать раны слегка повизгивающего Пузика. За собачье терпение и доверие Пузика вознаградили чем-то типа ошейника, наскоро сооруженного из ремней.

– Глаша, – младшая профессорская дочь вручила поводок горничной, – отведите нашего спасителя в дом, пусть просохнет. В комнате можно его с поводка спустить. К ночи переведем на веранду, приготовьте ему на полу место для сна. А завтра подумаем о том, как соорудить ему будку.

Когда Глаша отправилась выполнять указание, Мура обернулась к Климу Кирилловичу и спросила полушепотом:

– Доктор, признайтесь, самоубийца – князь Салтыков?

Глава 5

А Зинаида Львовна Коромыслова, взявшая себе сценический псевдоним Зизи Алмазова, этим вечером рыдала, картинно расположившись в мягком кресле кабинета господина Гарденина в его сестровском доме. Истинный франт, человек лет тридцати, весь в белом, с черными гладкими волосами и тонкими усиками над тонким, длинным, чересчур ярким ртом, – хозяин стоял у безжизненного камина и хладнокровно, невзирая на артистичные всхлипывания дивы, набивал табак в трубку.