Читать книгу "Стихотворения и поэмы. Том 2. Неизданное при жизни - Тихон Васильевич Чурилин"

солнце с весенним винцомБезсонно блестят тоже.30/II/5.III/918 г. Ночь

«Какая боль! Как хрупко в инее……»

Какая боль! Как хрупко в инее…И небо ласковое – синее.И явь от инея – вся сонная.Притихла, сказкой утомлённая.А сказка – белая вся – ластитсяК тому, кто день всегда ненастится.И сказка с ним – в ночи – обручится.На ночь, – на дни потом разлучится.Но будет он богатым – сказкой:Увидит иней белой лаской.Декабрь 21XII. 08

На смерть Ленина

1924 Январь

Миру – радио звук;Городам – гудок, телефона стон, телеграфа стук,Деревням – ветер, метель, молы – клёкот, клич:– Умер Ленин Владимир Ильич.Только четыре словаА какая им страшная славаИ какая у гроба стражаНет ей больше – проще – строже.– Мужик, рядом вождь, возле опять рабочие, вот паркомПочетверо, поминутно встанет весь великий Союз рядкомПосторожат великого СторожаИ проводят в последнюю сторону.1924

Новая осень

Разтуманивается это – илиМириад солнцеоблачной пыли?Но в окне – но в окне – но в окнеЭто молодость стелется вне.– Это жизнь, молодая тигрица,В клубах мыльной вспенённости бритьсяПредлагает счастливому мне.– Это печка не смерти, а жизни,Словно плод разналившийся, брызнетСладким соком осеннего дня.– Это, вспенившись, старость до днаХочет выпить всю молодость визга.1925

Гравюра на вечере

Сюда = туда, туда = сюда,Бегут огни и стоит тьма,Рассветлый трамвай бежит туда,Нетвёрдый пятачок летит во весь махСияет фонарь незвездой, нелуной,Сидит на окне чудак немолодой,Не холод, не голод, а старость у ногИ чёрная звезда горит над головой.И красная звезда горит над ним ещёВ руке одной зажат домкомий счёт.А во второй горит бычковый табачокИ на груди дощечка = пропись: дурачок.Сюда = туда, оттуда и сюда.Бежит по желобкам дождиная слюна,Сопливая пора, храпливый ветерокИ пальцы в кулачёк зажаты впятером.1933

Песнь о петухе

Сахару и водки,Хлеба, три селёдки,Маленькие-ржавенькие, сооолненькие.Прежде рыбки беленькие, сооолнешные!Дворник нам принёс,Вытирая нос,Старый дворник, кулачина бывший,А теперь водчонку лихо с нами пивший.И за рюмкой, за двумя, за тремя,Закурил самосад, сквозь ноздрю дым стремя,И от водки и от дыма самосадаРазогрелся старый дворник – что и надо!               Эх-ххха, ххха!Выпьем, сахарцем закусим, без греха.               Ты смеёшься, – чепуха?А в душе то у вас у всех – эн, сапуха!Подождите! Аж дождётесь петуха!– Вы по жисти – трюх, трюх, трюх.Эвва! Вон зима, а сколько мух.А придёт ваш час, да в сердце – бух!– В ж…у вас уклюнет жареный петух.1933

Ода прошедшему человеку

Памяти исчезающего птеродактиля

от Р. Х. 1600–1917 гг.

Что ты ходишь, человек,Что ты входишь, человек,Оборватый, гряный, жолтый,Чуть-чуть высунув язык?Или серый жизни жорновСтер тебя, твой прежний зык?Что согнулся, человек?Что ты шепчешь, человек?Что ты хочешь, человек?Я хожу, как дождь стучу,Я, как дряхлый гром шепчу,Я, как ста́ра[5] – то хочу,Что невемо даже чорту!Жолты щёки; рябы: дробь.И сертук мой жирный, чорный,Весь точь в точь, еврейский гроб.– Я прошедший человек.Я бродящий человек.Я хотящий человек!1933

Весна

Весна

Как сыро-ласково, туманно-караванноИдут – и облако и люди и вода,Какою лёгкой и туманной маннойВыходит воздух изо рта – куда?– Тебя ж он кормит, вешняя природа,Младенца-марта кормит весь народ,И все животные: коровы, кони, родноДыханьем ласковым, туманцем всех погод,Питают всё – и лёт парашютистовБодря её витаминозом травИ бег и визг весеннего мальчишки,Который тешит наш весёлый нрав,Красноармейцев с песней веселящейИ вас, стахановцы, спешащих на делаИ вас, дома, которые не ящикамиСтоят, калёные от жизни добела!

«Сырь и ширь весны, как океана…»

Сырь и ширь весны, как океана,Или озера бескрайнего, без снаТонкий огонёчек, окаянноПрыщет в золотых зрачках для насКоренастый стон – сады да рощиРуки-реки, льдистые как мартОблака как волосы попроще,Голова-гора, висевшая каймак.Он – молочный жизни снега студеньНедоеденным всегда у рта лежитНа него всё лай весёлых буден,Уцепившись за него, визжит.Ноги, ноги-земли черноземьяВы поля, колхозы и лугаГде, как буря, коллективов семьиРазрушают старый быт плуга.Пятисотенницы Демченко МарииГде взрастят дороже пирамидАльпы свёклы и валы морскиеТрудовых тех рук и рук самих.Вот весна невиданная в миреИ неслыханная в музыке довекВот страна без бога и кумираГде хозяин – каждый человек.

«Вверху – синей, как бы в глазах людей…»

Вверху – синей, как бы в глазах людей,Внизу – сыреют все шаги людскиеИ с каждою каденциею марта молодейДеревья деревенские и городские.И с каждою каденцией поры – спорей,Быстрее ладится страны цветеньеПопробуй-ка здесь зряще кто сгоретьВмиг вытащат на холод доброй тени.Вверху – синей, а будет – огневейИ отсыревши, будет мир – зелёныйИ в небе, небе, сколько крох – невестьСияющих, мерцающих, спалённых.Поэтому и приезжали Вы,Чтобы гудел Ваш голос как сирена,Гоня весну, взвиваясь гулко ввысьИ спав до хрипоты, шуршал как мышь смиренно.Поэтому и ты в живых со мнойСедая-молодая вечно БронкаЧто скоро вновь всё зимнее сомнётВесна, летя, дыша ветрами звонко.Поэтому и падает, скользяВесенний вечер, ветривый и гулкийПоэтому и Вас влюбить нельзяВ мой нос похожий и на грушу и на булку.

«Зима ли, весна ли, не знаю, не знаю…»

Зима ли, весна ли, не знаю, не знаю —Бригаду ветров я с восторгом встречаю,Бригаду метелей нежданных, незваных,Встречаю спиною, затылком, плечами.Весна посевная, лицо твоё – солнце,Зима за плечами и смерть ей от солнцаПора молодая – а грудь в орденах,Пора как подросток, а ум – вот те на!Страна, ты невеста, богата-знатна,Стахановски знойно ты в свете одна.Жених твой – рабочий, крестьянин – каковХозяин на славу, во веки веков!Весна ли, зима ли – ах, жизнь весела!В столице, в деревне, в просторах села.Рабочий, крестьянин – как жизнь ты здоровИ счастья построил, как строил метро.

«Шути-шути как шут, мети-мети…»

Шути-шути как шут, мети-мети,И снегом покрывай бульвары!Погодушка, красовушка, ведь тыВскипишь и взгреешь скоро, как бывало.Вот зрячий и сверкающий, как родина, рассветВесны по девятнадцатому году!Погодушка, красавка, – в райсоветПора бы нам с тобой, всему народу,Пойти и расписаться по любви,Зажить, засеять, – с политоотделомИ с тракторами! дело не сгубитьА мировое там наладить дело.А в праздник прыгнуть! Да, туда взлететь —Оттуда птицей кануть с парашютом.

«Только весна так целуется…»

Только весна так целуется,Словно вино балуется.В медленных сердца ударах,В медленных сверху недаром.Вон и на водном блеске,В тёплом ледка треске,Тоже бегут поцелуи,Солнце и март милуя.Что ж? и мы ляжем ладкомДа полежим ледком.Луга, реки или городаТвёрдо, холодно, гордо.Ты не из камня баба, ведь,Сам я не медный всадникЯсно, что любишь слабо,Солнце бы надо прибавитьВ дом ледяной и в садикВот – сквозь всю родину нашуДрожь пробегает новиАх, до чего дивно жеНенависть к вражьей крови!Рядом лежат границыВон их народ томитсяПадая навзничь и ницемЧтоб своей кровью облитьсяВот где горят губыНенавистью и смертьюВот где тоскуют зубыПод носом, острой твердьюТы бы туда посмотрелаСтали глаза бы как стрелыНос бы как кот заострилсяГолос проклятьем пролилсяМы бы тогда полежали!Мы бы друг дружку сжалиНовь как себя любяГнев и любовь трубя.

«Что ж? У меня в апреле…»

Что ж? У меня в апрелеДни и дела подобрели               Печка, как кот, ворчит<1930-е>

Ленинград

1

Покойным, ледяным, немайскимя должен двигать языком.Покойным! а с гитарою явайскойЗвучала ночь с несчастным дураком.Ведь я дурак, заслуженный и старый,Имеющий свою испарь,Имеющий и свой архив,Имеющий