Читать книгу "Дерзкая. Пленница (тело)хранителя - Светлана Тимина"

было. Могу тебя научить, найдете точку соприкосновения…

— Да пошел ты! — я едва не расколотила телефон о пол.

Раньше я очень хотела видеть Вову на своей свадьбе. Сейчас же поняла — не будет там его ноги. Старший брат, епта — в голосе скрытое торжество. Он никогда меня не любил, остался таким же, как был в детстве.

Я вернулась домой. Думала, осмотр доктора станет единственным унижением в этот вечер, но нет. Едва я пришла в себя, подготовилась к семинару и решила, что обязательно что-то придумаю, пожаловали гости.

Я уже знала, что этот вечер станет для меня ударом. Так и вышло. Надев, по просьбе матери, закрытое платье-футляр и уложив волосы в высокую прическу, я спустилась в гостиную.

Макс расплескал чай на белую рубашку, с восторгом глядя на меня. Старший Косач благосклонно улыбнулся, вставая. И только худосочная, похожая на училку Анна Николаевна строго поджала губы, разглядывая меня без особого стеснения.

Что ж. Свекровь придется деактивировать первой.

Глава 8

Завертелось.

Мои дни теперь стали подчинены совсем другому графику.

Утром — учеба, после по расписанию — зал, подготовка к лекциям, а потом — предсвадебный переполох.

Снимали мерки для заказа дорогого платья. Клепали мозг цветом салфеток и декора — из-за чего я не раз и нее два грызлась с мадам Косач в тайной надежде, что откажется от такой невестки.

Отец, как ни странно, чморить будущую свекровь не мешал. То ли понял, что ступил, заставив меня заслуживать ее одобрения, а может, сам охренел от ее визгов, когда настоял на фамилии Беляева в браке. Вот тогда полярность и сместилась. Впрочем, ничего из этого меня не радовало.

Мама видела, как я буквально высыхаю на глазах. Не знаю, как ей удалось договориться с отцом и с Тагиром заодно, но мои походы в ночные клубы возобновились. Несколько раз пришлось тащить с собой жениха, и Макс покорно цедил виски, пока я отжигала. Тагир же теперь строго следил, чтобы вокруг меня не вращались посторонние парни, и иногда я плакала, вспоминая, как девчонки знакомятся с крутыми ребятами и бегают на свидания.

Я уже знала — церемония будет проходить в загородном имении, никого туда не пустят из посторонних. Иногда я смотрела в потолок и мечтала, что прилетит волшебник в голубом вертолете (Бро, уже не ты ли?) и увезет меня прочь с собственной свадьбы. Но еще не родился такой отбитый авантюрист, а я не успела никому столь сильно запасть в сердце.

Оставалось только мечтать и строить планы своего освобождения — пусть и не столь скорого. Подложить под Макса шлюху. Сфабриковать липовое обвинение. Все, чтобы добиться развода в ближайший год, причем все-таки приумножить на капитал. Я изучала брачный контракт, вносила в него правки, из-за чего вечно спорили отец и свекр. Мне было все равно.

До свадьбы оставалась неделя. А отец внезапно стал тревожным и молчаливым, свадьба больше не занимала его так, как раньше. Причин я не знала.

И хорошо, что психика берегла меня от этого знания.

Тагир

Сжимаю кулаки в бессильной ярости, загребая сырую землю, глядя в никуда.

Их тела уже накрыли влагоотталкивающим брезентом. Дождь смывал пятна крови, но они не растворялись в каплях — сбегали с острых листьев кровавыми слезами.

— Найди эту гниду, — едва не потеряв контроль, шепчу я, когда на плечо опускается ладонь Стингрея. — Кто мог сотворить с ними такое? Какая тварь устроила это шоу?

Все было похоже на то, что здесь велась самая настоящая охота на людей. Мои люди нашли ловушки, прикрытые ямы с острыми кольями, растяжки и самострелы.

Кайманов и его семнадцатилетняя дочь, чьи тела остывали под холодным дождем, были не единственными участниками этой кровавой забавы. Но других тел не было, только следы смерти. Моего преданного соратника и его дочку оставили здесь специально, чтобы я это видел.

Кайману пуля попала в голову. Опознал его только по татуировке и шраму от старого ранения. А Лене выстрелили в сердце. Ее смерть была быстрой. Что еще раз подчеркивало — все это не было не с целью забавы. Это был посыл, который я, несмотря на захлестывающую тьму, считал верно.

Они достанут каждого. Даже такого опытного, как Кайман, неприкосновенного и состоятельного. Им не ведомы принципы чести — не трогать детей и женщин. Тот, кто это сделал, либо отбитый, либо влиятельный, потому что сотворить такое, оставив в тайне — сложно.

Я смотрю в свинцовое небо, по которому бегут рваные облака — как будто хотят поскорее исчезнуть, чтобы этого не видеть. А может, это моя ярость и тьма сейчас гонят их прочь.

Я кричу. Не стесняясь своих людей и эмоций. Марина. Сайят. Кайман. Его дочь.

Кто-то знал, что я выжил. Кто-то начал подбираться ко мне. На кого еще я должен отвлекаться, перед тем как совершить свою месть?

— Тагир, мы нашли это в окопе. Оттуда велась стрельба. Можешь сам посмотреть, его замаскировали очень тщательно.

— Что нашли?

Эту визитку истоптали вдоль и поперек. Так, что информацию на ней прочитать практически невозможно. Стараясь не ощущать, как разрывается сердце, а внутри бушует вулкан, извергающий жажду мести, кручу размокший мелованный картон.

— Отправь на экспертизу. Мы должны точно знать, кто эти твари. И позвони нашим ребятам из управления, они должны первыми найти улики. Соглашайся на любую цену.

Я не понимаю — это шестое чувство, или же мне хочется, чтобы Беляев и в этот раз был во всем виноват. Новый враг сейчас мне не нужен. Я сосредоточен на мести одному Белому и не желаю, чтобы кто-то отобрал часть моей энергии.

Знаю одно: в этот раз, если мой враг окажется замешан еще в этом, я не остановлюсь. У меня больше не останется жалости ни к кому из его близких.

— Думаю, ты сам знаешь, чьих рук это дело, — Стингрей старается не смотреть, как тела грузят в автозак. — Кто в прошлом устраивал подобные игры для избранных?

Стервозная ухмылка Юлии Беляевой возникает где-то в углу сознания. И я делаю над собой просто титаническое усилие, чтобы не позволить тьме превратить ее в то, во что, предположительно, ее отец превратил дочь Кайманова.

Но этого не будет. Если только я не узнаю, что их убили люди Белого.

— Считай, что мы исключаем вариант с кем-то третьим. Ты знаешь, что теперь я просчитываю каждый свой шаг и н совершаю лишних телодвижений, — спокойно отвечаю, рисуя в уме костер для того, кто