Читать книгу "Физика любви - Юля Артеева"

меньшинстве, нам надо держаться вместе! Классный костюм, кстати.

– О, это не мой. Пришлось одолжить.

Я жду, когда Света переоденется, и мы успеваем немного поболтать. Она кажется приятной и непосредственной девчонкой. Я бы даже сказала, что она пацанка, но ей это ужасно идет. Я остаюсь очарована тем, как она смеется, запрокинув голову, широко жестикулирует и заполняет собой все пространство.

Но когда оттягивать выход в зал становится уже невозможно, мне приходится идти вслед за Светой. Сначала я держусь за ее спиной, но в конце концов делаю шаг в сторону. Меня видит Миша Попов и, не сдержавшись, присвистывает.

– Петрова, ты?

Все парни в зале поворачиваются ко мне.

Я неловко переминаюсь с ноги на ногу и машу ребятам. Господи, ну что за жест…можно было бы обойтись и без этого.

Потом еще зачем-то добавляю:

– Привет всем.

Парни смотрят на меня, будто все разом онемели. Я пересекаюсь взглядом с Глебом и все внутри замирает. Ощущение незнакомое. Он смотрит на меня своими колючими глазами, чуть нахмурившись. Но кажется немного растерянным. Он медленно опускает взгляд вниз, к моим кедам, потом возвращается наверх к глазам. Нервно облизывает нижнюю губу.

Положение спасает Манкова. Она по-свойски обнимает меня за плечи и громко говорит:

– Кто не знает, это Янка. Пришла нас спасти на завтрашнем матче. Любите, жалуйте, что там еще говорят. Короче, не обижайте, поняли? Ян, пойдем разомнемся.

В груди будто развязывается тугой узел. Я безумно благодарна, что Света берет меня под свое крыло. Так я чувствую себя спокойно и на своем месте.

А вскоре я забываю и про непривычный костюм. Мы разминаемся, отрабатываем упражнения, потом играем, уделяем много времени тому, чтобы хоть немного сработаться. Можно быть каким угодно классным профессионалом, но если сыгранности нет, пиши пропало.

В конце я выжата как лимон, но внутренне ликую. Тренировка прошла просто замечательно! Лучше и быть не могло.

Первый раз я вижу Карася настолько довольным. Он буквально светится. Говорит нам:

– Завтра в три все в зале как штык. Играем на нашем поле. Выспитесь!

И мы расходимся по раздевалкам.

Глава 12

Манкова надевает джинсы прямо поверх шорт, толстовку на майку и убегает, прихватив спортивную сумку. Напоследок еще раз крепко меня обнимает и кричит уже из коридора:

– Ян, ты супер!

Я же наоборот еще долго кручусь перед зеркалом, разглядывая на себе костюм Оливки. И, кажется, начинаю понимать, почему она так долго переодевается.

Перед выходом я умываюсь, собираю волосы в высокий пучок. Проверяю, ничего ли не оставила в раздевалке. Задерживаюсь еще на пару секунд перед зеркалом. Я и правда хорошенькая, даже когда уже переоделась в джинсы и рубашку. В лице что-то изменилось, оно кажется живым, а глаза блестят. Мне что, так не хватало волейбола в жизни?

Наконец я открываю дверь в коридор, и мои брови удивленно ползут наверх. Потому что мне навстречу с пола поднимается Глеб.

Я смотрю по сторонам, коридор пуст. Он что, ждет меня?

Замираю, глядя на парня.

Хочу спросить, меня ли он дожидается, но боюсь, что Янковский меня засмеет, если я ошиблась.

– Я тебя провожу, – говорит он, – уже поздно.

Бросаю взгляд на часы на стене, а потом за окно. И правда. Там уже давно февральская неприветливая тьма.

Помедлив, я киваю, и мы молча спускаемся в гардероб. Кроме наших там всего две куртки. Удивительно, что кто-то задержался еще сильнее. Пока мы одеваемся, я исподтишка изучаю лицо Глеба. Темные пушистые ресницы, прямой нос, полные губы, нижняя едва заметно больше. Как с картинки.

Почему он остался? Совесть заела? Она у него разве есть?

Потом я осторожно прислушиваюсь к себе. Кажется, мне приятно. Наверное, это логично. Красивый популярный парень хочет меня проводить. Даром что сволочь. Тут я нервно хихикаю.

– Ты чего? – смотрит на меня с подозрением.

– Ничего.

– Готова?

– Готова.

– Капец ты интересный собеседник, – насмешливо говорит Янковский и, прощаясь с охранником за руку, выходит на крыльцо.

Я выскакиваю за ним и смотрю, как он надевает капюшон толстовки на голову.

С вызовом натягиваю свою красную шапку и говорю:

– Мозги застудишь. Ой, хотя да, тебе же прическу нельзя портить.

Глеб безмятежно улыбается и идет к воротам. Я вздыхаю и плетусь за ним.

Какое-то время мы молчим, и я слушаю только мерный скрип от наших ботинок по снежной дороге. В свете фонарей парят мелкие сверкающие снежинки. Я вдыхаю полной грудью, и на выдохе любуюсь облачком пара.

– Любишь зиму? – говорит Глеб, с интересом глядя на меня.

– Да, – смущаюсь, потому что зазевалась и не заметила, что он за мной наблюдает, – а ты нет?

– У меня в феврале день рождения, так что с детства люблю. Ассоциация с праздниками. Новый год, потом день рождения.

Ого. Это что, адекватный диалог?

Я киваю.

– Видела у тебя на странице, что ты родился четвертого числа. Как отметил?

– Лофт снимали, в целом неплохо, – он пожимает плечами.

– Здорово. А я свой день рождения не очень люблю. Он в июне, вечно все друзья разъезжаются.

– Зато можно на природе отмечать. Шашлыки и все такое.

– Ага, только не с кем, – я смеюсь.

Глеб улыбается. Его глаза на морозе становятся пронзительного голубого цвета. Уже не уверена, что они такие же колючие, как раньше.

– Почему вы позвали меня в команду? – вдруг спрашиваю я.

– Потому что Егорова сломала палец.

– Нет, но почему именно меня?

– Видел, как ты играешь, – нехотя поясняет Янковский, – видели, точнее. Вместе с Яном.

Как только он произносит имя друга, его лицо меняется. Он хмурится и бросает на меня взгляд исподлобья. Мне становится неловко.

– Ой, нам сюда!

Глеб прошел чуть дальше нужного поворота во дворы, и я хватаю его за руку, чтобы остановить. Ладонь теплая, несмотря на мороз, и я сама пугаюсь своего жеста. Тут же отдергиваю свою руку и чувствую, как краснею, вплоть до ушей. Хорошо хоть они под шапкой.

Янковский улыбается уголком губ, по своему обыкновению. И мы сворачиваем на узкую дорожку между пятиэтажками. Он пропускает меня вперед, потому что вдвоем там не пройти из-за сугробов. Мы снова идем молча, а потом вдруг Глеб хмыкает за моей спиной.

Я оборачиваюсь:

– Ты чего?

– Хорошо смотришься сзади, Винни.

– Ой, какая же ты все-таки сволочь, Янковский, иди сам вперед! – я подталкиваю его перед собой, пока он посмеивается, и ядовито добавляю, – ты тоже со спины ничего. Даже лучше, чем с фасада!

Он хохочет, чуть откидываясь назад,